Зоя Кайдановская

Слава по наследству

Ее отец — знаменитый актер Александр Кайдановский. Мать — не менее знаменитая актриса Евгения Симонова. Отчим — режиссер Андрей Эшпай, и даже муж у Зои актер — Алексей Захаров. С такой родословной г-же Кайдановской сложно было выбрать профессию, не связанную с театром или кино. Со стороны все ее продвижения — чистой воды блат. Но, как известно, нет более старательных работников, чем те, кто попал в бизнес по протекции. Репутация родителей Зои Кайдановской не дает ей даже шанса на работу спустя рукава. После сериала “Дети Арбата” у Зои появился шанс узнать, что такое слава. Пока популярность ей по вкусу.

— Зоя, до сериала о вас слышали разве что большие театралы. Сегодня ваше лицо все чаще и чаще появляется в прессе. Вас узнают на улице?

— Вот, в поликлинике Большого театра меня два раза узнали. Медицинский персонал хвалил за работу в “Детях Арбата”. Но чтобы на улице ко мне подходили — такого пока нет. Наверное, без грима я мало похожа на свою героиню.

— Как ваши соседи относятся к тому, что рядом с ними живет актриса Зоя Кайдановская?

— Соседка по этажу как-то после выхода сериала сказала: “Ой, здравствуйте, мои знаменитые соседи!” А сосед сверху предложил моему мужу пойти поиграть на бильярде. Еще наши соседи всегда сообщают о публикации наших интервью в прессе.

— Режиссер и ваш отчим Андрей Эшпай в “Детях Арбата” снял всю семью. Это ваша мама Евгения Симонова его попросила?

— Конечно, на стадию проб мы попали не без его участия, но отбор проходили на общих основаниях. Мой муж сразу попал в типаж Максима Костина, а вот у меня складывалось все намного сложнее. Меня пробовали на разных героинь, красили в блондинку, создавали всевозможные образы. Прошло много времени, прежде чем продюсеры согласились с моей кандидатурой.

— Вы замужем за актером Алексеем Захаровым. Кто из вас сегодня более популярен?

— По поводу интервью звонят больше мне, а в кино больше Леша снимался. А если говорить об актерской карьере вообще, то мы сейчас идем вровень.

— Кто в вашей семье кормилец?

— Когда как: иногда я больше зарабатываю, иногда Леша. Поскольку в нашей работе нет стабильности, денег нам не всегда хватает. Поэтому нам до сих пор помогают родители. И мои, и мужа.

— Как вы познакомились с Алексеем?

— Мы вместе учились в ГИТИСе. Сначала я на него смотрела как на однокурсника, а на третьем курсе у нас все и началось.

— И как получилось, что вы посмотрели на Алексея другими глазами?

— Как-то после спектакля мы всем курсом устроили тусовку. Вот тогда я впервые посмотрела на Лешу как бы со стороны. Он был в белой куртке, такой шикарный мужчина. Это удивительно, но и он на меня тогда как-то особенно посмотрел. Наши однокурсники очень долго потом удивлялись: “Как это вас так угораздило?”

— Насколько стремительно развивались ваши отношения?

— Через несколько дней он пригласил меня на свидание в один ресторанчик. Потом раз проводил до дома, два, остался поужинать. А через полгода после окончания ГИТИСа у нас родился сын. Примерно полгода мы скрывали свои отношения от однокурсников. Рядом не садились, за ручку тоже не держались. А когда все узнали — мы поругались и расстались на месяц. Помню, меня тогда постоянно донимали однокурсники: “А ты могла бы передать Леше...” А я в ответ: “Я с ним не общаюсь!”

— И кто из вас первый признался в любви?

— Мой муж скуп на слова любви, не любит проявлять свои чувства. А я тоже прямо так не говорила.

— Поженились быстро?

— А мы до сих пор не расписаны.

— Что ваша мама говорит по этому поводу?

— Мама старается не вмешиваться в наши отношения. Но поскольку у нее самой есть определенный опыт в семейной жизни, то она всегда говорила так: “Зачем жениться? Чтобы потом разводиться?” А год назад, после бракосочетания моей сестры Маши, мама позвонила и сказала: “Зоя, если вы тоже хотите пожениться, то пожалуйста, давайте”. А вот Лешины родители очень хотят, чтобы мы оформили отношения. Они периодически намекают об этом своему сыну.

— А вам самой хочется замуж?

— У нас бывает, что кто-нибудь говорит: “Давай поженимся!”, а потом как-то все угасает. Даже непонятно, кто больше хочет или не хочет идти в загс.

— Ваш сын чью фамилию носит?

— Мужа.

— А почему вы его Алексеем назвали?

— Это не в честь мужа, а в честь моего прапрадедушки. Когда сын был маленький, то мы его Леликом звали. А теперь ему уже пять лет, и в нашем доме два Алексея. Пока не путаем.

— Если вы все-таки выйдете замуж, то какую фамилию себе возьмете?

— Свою оставлю. Но у меня в этом вопросе полная неразбериха. По паспорту я — Симонова, а Кайдановская — это моя сценическая фамилия.

-— На сцену вы могли бы выходить как актриса мюзиклов — в ГИТИСе вы учились именно по этому профилю. Почему не стали работать по специальности?

— А я не вижу себя актрисой мюзикла, даже никуда не пробовалась. Моя мама мечтала, чтобы ее дочь стала оперной певицей, но у меня никогда не было данных для этого. Помню, в детстве меня насильно заставляли музыке учиться. В ГИТИС я в 15 лет попала, училась в колледже. Меня родители туда отправили, чтобы я покончила с дурными компаниями и занялась чем-нибудь полезным. А после окончания колледжа нам с мамой показалось, что этого мало, и я решила продолжить обучение.

— Вы были хулиганистой девочкой?

— Да, у меня был сложный переходный возраст. Я металась, не знала, что мне надо, у меня были бесконечные депрессии. Еще мне казалось, что я безумно уродлива. Зная об этом, родители каждое утро мне говорили: “Зоя, как ты прекрасно выглядишь!” Тем не менее в 15 лет я не пользовалась популярностью у мальчиков. На фоне всех этих метаний я ввязывалась в сомнительные компании, где не обходилось без курения и распития спиртных напитков.

— То есть было не скучно, и наверняка есть что вспомнить?

— Это точно. Мы с моей двоюродной сестрой Настей каждое лето ездили отдыхать в пансионат Звенигорода от Академии наук (мой дедушка по маминой линии — академик). Как-то раз в нашем номере всю ночь просидели мальчики. В это время другой подросток (тоже, кстати, из профессорской семьи) залез в номер родителей одного из тех, кто сидел у нас, и обокрал их. Весь ужас этой истории состоял в том, что родители подумали, будто их обокрал собственный сын. Не имея никакого другого алиби, подозреваемый не на шутку обеспокоился и стал умолять нас с сестрой обеспечить ему алиби и подтвердить, что он всю ночь провел у нас. Мы с Настей согласились. Помню, Андрей Андреевич возил нас как свидетелей в суд. Он тогда жутко ругался, чуть нас не убил.

— За что? Не вы же залезли в чужую квартиру.

— Он полагал, что девочкам из интеллигентных семей неприлично разъезжать по судам.

— Вас кто-то втягивал в сомнительные компании или вы сами искали приключений?

— Мне нравилась насыщенная событиями жизнь, когда ночью на машинах мчишься неизвестно куда. Видимо, поэтому мы с Настей умудрялись и вместе, и по отдельности находить сомнительные компании.

— Учеба в колледже вас изменила?

— Не очень, а вот в ГИТИСе я как-то успокоилась. Актерская профессия подействовала на меня как наркотик: раз попробовав, я перестала интересоваться чем-либо другим. А сестра остепенилась еще раньше: она рано вышла замуж и в 18 лет родила ребенка.

— Ваши родители рассказывали вам историю своего знакомства?

— Они познакомились во время съемок фильма “Пропавшая экспедиция”. По словам мамы, там все разгульно себя вели, а Александр Кайдановский все время читал серьезную литературу. Этим он и произвел на нее неизгладимое впечатление. Потом отец провожал маму до дома, целовал ей руку и уходил. В общем, вел себя как джентльмен. А потом сразу (даже без поцелуя) сделал ей предложение.

— Сколько вам было лет, когда родители расстались?

— Четыре года. По словам мамы, я жутко это переживала, каждый вечер ждала отца. Но сама я уже ничего этого не помню. Мама и бабушка все время ограждали меня от взрослых проблем, поэтому в моей памяти зафиксировалось абсолютно безоблачное детство.

— Потом Евгения Симонова вновь вышла замуж — за Андрея Эшпая. Как вы его сейчас называете?

— Я зову его Андреичем. Мы с ним на “ты”.

— Вы быстро подружились?

— Буквально сразу же. Я даже свою фамилию Кайдановская поменяла на Симонову. Когда родилась Маша, я вдруг ясно осознала, что у нас теперь полноценная семья и что нехорошо быть отщепенцем. Мама была Симоновой, сестра с Андреичем — Эшпаи, а я — Кайдановская. Помню, я даже хотела стать Зоей Андреевной Эшпай. Но мама была против.

— Фамилию поменяли в 16 лет — при выдаче паспорта?

— Нет, мне было тогда 12. Я так умоляла маму, что она не выдержала и пошла у меня на поводу. В итоге мне поменяли свидетельство о рождении. А сегодня мне нравится произносить: “Зоя Кайдановская”. Красиво!

— Как часто вы виделись со своим отцом после развода родителей?

— До 15 лет я с ним вообще не общалась. Сначала он приходил к нам в гости, на дни рождения, а после появления Андреича я сама не захотела его видеть. Да и отец не особенно настаивал на нашем общении. А в 15 лет я решила заново с ним познакомиться. Мы сдружились, как-то раз он взял меня на съемки в Мадрид.

— Александр Кайдановский успел увидеть вас на театральной сцене?

— Я тогда поступала в Щуку. Отец решил мне помочь и начал со мной заниматься. Помню, я приходила к нему в коммунальную квартиру на Поварскую. Посреди комнаты он ставил стул, и в этот момент во мне все замирало… Такого ужаса я никогда не испытывала! Он садился и ледяным голосом командовал: “Читай”. Я читала, а он кричал: “Это никуда не годится! Кто тебе нашел эту дурацкую программу?! Что это за проза?! Что это за стихотворение?!” (Программу нашла мама, но я ее не выдала.) В ответ я только рыдала, а он все равно заставлял меня читать. Под конец наших занятий отец дал мне высокую оценку, сказал, что я была его лучшей ученицей и что мне можно попробовать.

— Если вы его так боялись, то зачем же к нему ходили?

— А обратного пути не было. Я не могла сказать: “Папа, я к тебе больше не приду”. Это бы разрушило наши и без того хрупкие отношения. Да и встреч у нас было немного.

— По линии отца у вас есть сестра Даша. Вы с ней общаетесь?

— Нет. Я только знаю, что она живет в Ростове-на-Дону и что она мать двоих детей.

— Чем закончилось дело с ее гражданским мужем Леонидом, который отобрал у нее сына и не разрешал ему общаться с матерью?

— Я что-то слышала об этом, но подробностей не знаю. Последний раз я видела ее на папиных похоронах. У меня тогда был жуткий грипп, и меня с температурой привезли в церковь лишь попрощаться. (Мама и Андреич знали, что я поеду туда в любом состоянии.) А потом мы с Дашей виделись и общались на поминках.

— У Александра Кайдановского только две дочери?

— У него есть еще двое детей.

— Вы имеете в виду детей его третьей жены Натальи, которых он усыновил?

— Я видела их на судебном разбирательстве, когда шла дележка наследства. Очень забавные девочка и мальчик. В любом случае они — Кайдановские.

— После смерти вашего папы в 1995 году началась дележка его комнаты в коммуналке. Сергей Соловьев хотел сделать из нее музей, Даша настаивала на наследстве, а четвертую жену Кайдановского Инну Пиварс в чем только не обвиняли близкие знакомые вашего папы. Чем все это закончилось?

— Делили не только комнату, но и квартиру, которую папа купил. Близкие друзья отца тогда очень некрасиво себя повели. Если бы он узнал, что творилось после его смерти и какая там была дележка, он бы ужаснулся. Казалось, что все сошли с ума.

— Кому в итоге все досталось?

- Квартиру продали, а вырученную сумму разделили между пятью наследниками. Папина комната в коммуналке была сама по себе уникальна. Во-первых, она была огромной (около 52 кв. м), а во-вторых, там было много его картин, смешные коллажи... Но музея из нее не получилось, ее вместе с другими комнатами купил один человек.

— Вам что-нибудь досталось в наследство из папиных вещей?

— Нет, от отца мне осталась только фамилия.