Владимир Рацкевич

Биография

Владимир Рацкевич - музыкант со стажем. Стартовал в московском роке ранних семидесятых ("Рубиновая Атака")

В отличие от Градского, Макаревича, Ситковецкого и других - громкого имени не сделал. Быть может, и не стремился к этому, представляя другой артистический и человеческий тип - изобретателя нового звукового языка, предпочитающего шумным стадионным концертам тишину и уют музыкальных студий.

"Широки

м массам" Рацкевич все же стал известен. Но сравнительно недавно. Как обычно, рекламу ему сделало ТВ: ведущие "Взгляда" не забывали постоянно отмечать в конце передач своего "оригинального" композитора. Что же, приятно знать, что многочисленные отбивки, заставки и прокладки этой популярной программы

не анонимны, а имеют вполне конкретного живого автора. Но заставок все же маловато для того, чтобы назвать человека композитором. И словно чувствуя это, "Взгляд" познакомил зрителей с несколькими фрагментами из пьес Рацкевича. Пьес действительно нестандартных, весьма мало смахивающих на расхожую те

леэстраду, но и на рок-музыку вообще. И вот, фирма "Мелодия" - как бы уже на своем уровне - весомо подтверждает этот "раскрут" выпуском диска, скромно обозначенного как дуэт Владимира Рацкевича и Олега Литвишко (Владимир - музыка, текст, голос, гитара, компьютер. Олег - сэмплер, клавишные, компьютер

) "Задача в Общем Виде".

В чем же необычность этой музыки (если все же использовать такое слово?) Да, пожалуй, уже в самом жанре. Композиции Рацкевича сочетают…нет, не вокал, не пение - а стихи, прозу - особым образом проинтонированные и ритмически организованные - с различными шумами, гулами, м

узыкальными фонами. Музыкант-поэт ("алхимик"), сидя в своей домашней лаборатории, смешивает на свой вкус самые разные звуковые технологии, играет ими, забавляется. В этих "обломках цивилизации" джазовая тема "Take Five" Дэйва Брубека может соседствовать с мощными басовыми риффами от "хэви-метала". А

афро-кубинские ритмы - с могучими "подземными гулами" современных нибелунгов, кующих своими молотами, пискливо приговаривая при этом следующее.

Заклинание

"…Постановить, как гипотетический императив, что шизофрения есть процесс творчества духа - вечного, неразрушимого и бессмертного…"

, коли игра с музыкальными технологиями, то естественно допустимы игры и со словом. Слово-предмет и слово-фикция, слово-краска и слово-обманка, реальность и абсурд:

Десять тысяч писем - я прочел во сне… Ты испортил стену - свет зажег в окне… Мучая бумагу - пишут, зная слог… Адская работа - я бы

так не смог…

Все эти тексты произносит авторский голос. Мягкий, сочно московский интеллигентный выговор, спокойный, ироничный, значительный. Высокий штиль, специальная терминология (философская, физическая, инженерная) и жаргон улиц, дворов, очередей, толки, сплетни, пересуды, анекдоты, шуточки.

Реальный голос из реально-ирреальной жизни, из нашего узнаваемо-кафкианского сегодня:

Ты родился в своей стране, Экспериментальной стране. Ты экспериментируешь, Всю жизнь кого-то дублируешь. Ты - экспериментатор, Твоя сестра - ошибка. Зима весной вздыхает, Лето осенью рыдает, Человек собакой ла

ет….

Странно, страшно, холодно. Российский сюрреалистический быт.

Сцепления знакомых фраз, клише, образов - но что-то в сцепке ломается, смещается, и получаются канторо-сундуковско-басыровская "вывернутость", чернуха, бред…

Этот монтажный принцип, смещение привычного, фантазии и "фильмы ужасов