Владимир Мирзоев

У Певцова музыкальное тело

Один из самых плодовитых режиссеров театральной сцены Владимир Мирзоев репетирует в Ленкоме мольеровского «Тартюфа».

– Очень уж современная пьеса, – убежден режиссер. – Мошенник, манипулятор, демагог разрушает жизнь симпатичных людей, захватывает чужое имущество. Тартюф, несомненно, герой нашего времени. Или, вернее, антигерой. Лет шесть назад я ставил этот текст в Вильнюсе... Но в современной Литве русский театр живет тускло, как и положено в эмиграции. Зрителей немного, труппа в депрессии, и непонятно, кому все это нужно… Поэтому я решил сделать еще одну версию шедевра.

– Тартюфа репетируют Янковский и Певцов. Они ведь разные совершенно!

– Именно так мы и задумали. Например, роль Оргона репетируют Александр Збруев и Виктор Раков. Роль Марианны – Наташа Швец и Алла Юганова. Дарина – Елена Шанина и Наталья Щукина. Что это дает спектаклю, кроме мобильности? Актеру очень выгодно иногда оказаться в позиции наблюдателя – это снимает природный нарциссизм...

– ...и порождает дополнительную ревность.

– За последнее десятилетие два состава стали в театре нормой. Актеры много снимаются, им нужна относительная свобода выбора. Для меня принципиально важно, чтобы люди в моей компании не чувствовали себя галерниками. Конечно, актеры – существа уникальные, к ним нужен деликатный подход. Например, у Певцова невероятно музыкальное тело и развитая интуиция. Он схватывает на лету. Збруев заставляет идти в глубь роли, мучает меня, мучает себя – и правильно делает...

– И какие вы все вместе готовите придумки?

– Критики часто обвиняют меня и моих актеров в желании эпатировать аудиторию, придумывать трюки, гэги. Всегда удивляюсь, читая это. Спектакль возникает естественно, его образный ряд – это процесс мышления... Но разве не субъективен и сам Мольер? Есть принципиальная разница между поэзией и версификацией. Смею думать, что мы все-таки занимаемся поэзией.

– Какая мысль объединяет ваши проекты?

– То есть зачем я всем этим занимаюсь? Считайте, что художественная практика – это наилучший (для меня) способ коммуникации. С другими людьми – живыми и мертвыми, с культурой, со своим подсознанием. Кроме того, я свято верю, что искусство помогает людям выживать и не терять надежду в отчаянных обстоятельствах.