Владимир Коробов

Владимир Иванович Коробов

...С тяжелой болезнью он долго не хотел смиряться. С мучительной болью (при которой другие принимают наркотики) ездил в издательства, где даже и не догадывались о безысходном недуге. До последних месяцев писал роман. До последних недель читал. До последнего вздоха был со своими близкими.

Короткое вступление об отце и ушедшем времени.

Мне 30 и я очень хорошо помню "поздний застой" и "раннюю перестройку". То время отличается от современного значительно меньшим прагматизмом и значительно большей теплотой в человеческих отношениях. После 90-го наступил некий кризис, перелом - мы обратились на запад и стали стремиться сделать жизнь бизнесом. Сейчас мы уже не замечаем того, что "вечные вопросы", которыми всегда так гордилась Россия, отошли очень далеко, гораздо дальше, чем на второй план.

Мой отец - открытый и ранимый человек, писатель, литературный критик - жизнь свою перестроить не смог и не захотел. Литературная критика умерла, да и до литературы в 95-97 годах дела никому не было. Недавние читатели учились зарабатывать деньги по-новому и жить совсем не по книгам. А мой папа в стол писать не умел, жить, не обеспечивая семью, не мог: В 48 лет заболел одной из тяжелейших форм рака - меланомой (распознается на последних стадиях, когда болезнь уже не лечится) и, не дожив до своего 49-летия, умер. Если бы он переждал чуть-чуть, сейчас он смог бы очень многое. Если бы:

ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ КОРОБОВ

Писатель. Литературный критик. Автор 11 книг. Лауреат премии имени Ленинского комсомола 1985 года (за книги: Василий Шукшин. М., 1984. 286 с.; Юрий Бондарев: Страницы жизни, страницы творчества. М., 1984. 368 с.)

Родился 19 января 1949 года в городе Сокол Вологодской области.

Город Сокол - детище советского времени - возник как слияние нескольких деревень около двух целюлозобумажных комбинатов. Так, деревянный дом, где родился Володя, стоял в деревне с финно-угорским названием Ёнса. В роду были кружевницы, сапожники: Про одного из них даже сохранилась такая легенда:

"Поехал как-то прадед на ярмарку, в Великий Устюг (а хоть и далеко он от Ёнсы - деревня-то километров 40 от Вологды будет - хорошие, большие там торги были). Приехал. Только со своим возом с сапогами остановился-обосновался, как мужик какой-то незнакомый бежит, да изо всех сил кричит:

- Гоните этого мужика, гоните!

Прадед тут и испугался и не поймет, в чем дело. Спрашивает:

- Почему гнать-то меня надо?

А тот в ответ:

- Ты пять лет назад здесь на ярмарке торговал?

- Торговал.

- А я у тебя сапоги купил.

- Ну. Так что, плохие сапоги?

- Да вот в том-то и дело! Я их все пять лет и ношу, не снимая. А им ничего не делается. Что ж мне теперь до самой смерти новых сапог не нашивать!"

Стиль жизни семьи, как и многих семей в ХХ веке, сильно изменился. Отец был военным (во время Отечественной войны три дня являлся комендантом города Вены, это 22-летний-то лейтенант!) и семья вскоре оказалась в Казахстане, сначала в Алма-Ате, а потом - в Караганде. Володя, хоть и единственный сын, был предоставлен сам себе. Занимался спортом и туризмом ("чтобы поездить, посмотреть мир") - играл за сборную Караганды по водному поло и был на пике Комсомола, что в горах Тянь-Шаня. А еще "увлекался писательством": Фантастическая повесть (победа на городском школьном конкурсе), статьи в студенческих многотиражках, туристический дневник, стихи: Вот одно из стихотворений:

Золушка, золотая Золушка,

Потерял тебя милый Принц,

А, бывало, взойдет лишь солнышко,

Он к ногам твоим падал ниц.

Говорил, шептал слова нежные,

В тридевятое царство звал.

Осторожно-бережно край одежды,

Ручку белую целовал.

Но пришли-нашли тучи черные,

А глаза твои не спасли.

Друга милого, нареченного

Ветры злобные унесли...

Не сидеть вдвоем уж на травушке,

Башмачок достанется не тому.

Позабудет Золушка все, как давешнее,

Принцу долго маяться одному...

Золушка, Золотая Золушка,

Сказка горькая - это быль.

Посмотри, когда нету солнышка,

Серебрится в степи ковыль.

"Золушка" положена на музыку и до сих пор поется в студенческих компаниях Караганды.

В 1969 году Владимир бросает политехнический институт (где он проучился почти два курса по настоянию родителей) и идет в армию. Служба проходит в Москве, в основном в газете военных строителей "На стройке" - очерки, статьи, репортажи: Армия была плодотворна и в профессиональном плане - кроме литературной работы удалось поступить в полиграфический институт на специальность "редактор массовой литературы" (хотелось на журфак МГУ или в Литинститут, но туда солдат совсем не брали), и в плане личном: женитьба, потом рождение дочери.

В 1974 году В. Коробов уже и.о. зав. отделом критики одного из ведущих в те годы журналов - "Нашем Современнике", потом - зав. отделом. Публикации в "Литературной России" и "Литературной газете". И множество интересных встреч:

Членом редколлегии "Нашего Современника" был и Василий Макарович Шукшин. За четыре месяца до смерти, Шукшин ответил согласием на просьбу начинающего автора, двадцатипятилетнего сотрудника журнала Владимира Коробова встретиться, поговорить, поделиться материалами и мыслями о книге, посвященной его жизни и творчеству. Но 2 октября 1974 года Шукшина не стало и встреча не состоялась. Но то, что обещано живому, обязательно должно быть отдано мертвому.

Началась работа над первой книгой о Василии Макаровиче Шукшине. Кропотливое сидение в библиотеке, сбор библиографии, выявление всех прижизненных публикаций (практически весь этот сугубо научный поиск остается за страницами книги), встречи с матерью и сестрой Шукшина - Марией Сергеевной и Натальей Макаровной, матерью его первой дочери Викторией Анатольевной Софроновой, оператором Николаем Заболоцким, актером Георгием Бурковым, писателями Василием Беловым и Юрием Скопом:

Первая книга о Шукшине выходит в издательстве "Советская Россия" в 1977 году (Коробов В.И. Василий Шукшин. Творчество. Личность. М., Сов. Россия, 1977. 192 с.). Потом она будет переведена на венгерский, польский и болгарский языки. (1978 год - второй диплом Всероссийского конкурса на лучшую первую книгу молодого автора). Ей предшествует институтский диплом на ту же тему и серия публикаций в журнале "Смена" (премия "Смены" за 1977 год).

Среди писем-откликов было и ответное письмо Марии Сергеевны Шукшиной : "Добрый день, дорогой и милый человек, Владимир Иванович! Получила я от Вас бандероль - журналы. Посмотрела. ':'Милый человек Владимир Иванович, большое Вам, дорогой, спасибо. Вы напечатали умные рассказы, будут идти они по всей стране, будут люди читать".

... Потом были еще работы: три монографии о писателях-современниках: о земляке с вологодчины, поэте Сергее Викулове ; о фронтовике, прошедшим всю войну, писателе Юрии Бондареве ; об участнике совместных рыбалок, поэте Николае Старшинове , статьи в ведущих литературных журналах (в так называемых "толстых" журналах - "Наш Современник", "Волга", "Москва", "Октябрь", "Север и других) - всего более трехсот публикаций на разные темы в центральных газетах и журналах:

По заказу издательства "Современник" в конце 80-х Коробов вернулся к шукшинской теме и написал вторую книгу об этом писателе и человеке. И в 1985 году за вторую книгу о Шукшине (Коробов В.И. Василий Шукшин. М., Современник, 1984. 286 с., и там же 2-е изд. - М., 1988. В 1999 году книга вышла без сокращений в серии ЖЗЛ издательства "Молодая гвардия") автор получает почетную в те времена премию имени Ленинского комсомола.

После написания этой книги прошло уже более двадцати лет. Изменилось отношение к литературе и литераторам. И нет того восторга и той востребованности, что была у современной "серьезной" литературы двадцать лет назад. И нет той цензуры и необходимости "оглядки". Поэтому, будь книга написана сейчас, наверное какие-то авторские оценки были бы иными, какие-то строки еще более хлесткими и живыми. Но написанная тогда, книга остается памятником того времени, времени, когда размышления литераторов о литературе были интересны самым широким слоям "рядовых" читателей. В то время читатели часто писали авторам понравившихся книг:

""Залпом" прочел чудом попавшуюся мне книгу В.И. Коробова "Василий Шукшин". До нее я практически знал всего Шукшина, посмотрел все созданные им в кинематографе. Но исследование В.И. Коробова меня потрясло: Честное слово, оно настоящее, написанное с невероятной силой и глубиной. Его следует перечитывать и не один раз. Перечитывать и задумываться о себе и о людях. ':'

На мой взгляд, Владимир Иванович Коробов, как, пожалуй, никто другой сумел понять все это и не только понять, но и силой своего таланта, силой гражданского критического темперамента воссоздать огромность человека в "трех лицах".

Поистине "собственных Платонов" может рождать земля российская, поистине с любовью великой вскармливать их, ставить на ноги, вкладывать в уста их искрометное слово:

Василий Макарович Шукшин стал, благодаря В.И. Коробову, для меня сегодня еще понятнее, еще ближе, еще больнее его боль, весомей его радость и творческое счастье:':'

Я скажу откровенно: перевернули сознание и Шукшин и Коробов, поставили перед дилеммой - "Что же дальше?", "Что я значу?", "Зачем я живу?", "С чем приду к своему финишу?". ':'

Дорогой Владимир Иванович!

Человеческое спасибо Вам от меня лично и от моих земляков за прекрасную книгу о В.М. Шукшине, о большом художнике и человеке нашего времени. ':' С уважением, В.Родионов".

Написанная в 1980 году литературно-критическая повесть "Наваждение" о судьбах детской литературы (которая, несмотря на заказ издательства отдельной книгой так и не вышла - опубликован только журнальный вариант ), спровоцировала дискуссию в "Литературной газете" и шквал писем "в поддержку" от детских писателей и "простых" родителей-читателей.

Литературное дарование соседствовало во Владимире Коробове с желанием издательской деятельности. Так, в постперестроечные годы, когда профессия критика перестала существовать, В.И. Коробов активно участвует в разработке концепции семейного журнала "Очаг" и фактически придумывает "первую в мире" детскую сказочную газету "Жили-были". Потом переключается на роль "Житейского философа" одноименной рубрики газеты "Москвичка".

В 1994 году по заказу одного из издательств Коробов за четыре месяца пишет продолжение сериала "Дикая Роза". В результате работы получился оригинальный авантюрный роман из мексиканской жизни - "Дикая Роза. Пять лет спустя" (при жизни автора опубликован только газетный вариант ). Издателям роман нравится, они даже делают попытку продать его "на родине" - в Мексике. Но потом обстоятельства оказались сильнее желаний, и "Дикая Роза. Пять лет спустя", будучи набранной в типографии, еще долго не выходила "в свет". Книга была издана только недавно, в 2002 году под авторским псевдонимом Вальехо Хуан Кордес. Дикая Роза. Семь лет спустя (увы, на этом настояли издатели - авторство раскрывается только для самых внимательных читателей, в конце книги, вместе с техническими данными об издании)

Почему признанный критик пишет продолжение телесериала? Из-за хлеба насущного? Из-за недостаточной востребованности в мире? Нет. Не только. Уже давно было желание попробовать себя в романистике, а тут, на заре формирования нового российского "легкого" чтения, пришел этот заказ. Потом Владимир Коробов пишет уже оригинальный роман из жизни четырех женщин со звучным названием - "Как жаль, что мужчины глупы:". Но этот приключенческий любовный роман уже не был окончен (написано около четырехсот страниц).

...С тяжелой болезнью он долго не хотел смиряться. С мучительной болью (при которой другие принимают наркотики) ездил в издательства, где даже и не догадывались о безысходном недуге. До последних месяцев писал роман. До последних недель читал. До последнего вздоха был со своими близкими.

"Случайностей нет. Принимай все в этой жизни и собственной судьбе, если не с благодарностью, то со смирением и как своего рода знак (даже в "ужасе" и "несчастье" есть свой тайный и явный смысл и урок). Не отдаваться этой - внешней и бестолковой жизни, а всегда помнить о той - главной: глубинной, внутренней, духовной". Это одна из рабочих записей Владимира Коробова, которых, вместе с замыслами, задумками, сюжетами и начинаниями осталось превеликое множество среди его бумаг.

Жизнь бежала стремительно. 26 декабря 1997 года она завершилась. Неопубликованы рассказы, пьеса, три сборника сказок (составление и литературная обработка), многочисленные афоризмы: Остался недописанный роман...

Владимир Коробов хотел быть в литературе Писателем. Романистом. Хотел "всегда и во всем - быть дерзким, неожиданным, но при этом - всегда и во всем - глубоким и мудрым. И - порыв, порыв, прорыв в запредельное, в иные сферы и миры, незахватанные, неведомые - в новую, твою литературу" . Но не успел. Не дожил. Не дописал.

На родине, в Соколе, в городском музее вот-вот должна открыться постоянная памятная выставка (там всегда чтили своих земляков): В 1999 году, Москве, в Центральном доме литераторов в прошел вечер памяти, посвященный 50-летию, а в серии ЖЗЛ впервые в полном варианте вышел его "Шукшин. Вещее слово". В 2002 - "Дикая Роза":

...но самое отрадное, когда от незнакомых людей слышишь (или читаешь в давно присланных килограммах конвертов), что в домашней библиотеке есть какая-то папина книга, что в свое время она заставила задуматься, что встреча с этим человеком запомнилась и помогла в жизни.

На памяти, традиции и любви зиждется мир.

Не нужно смущаться трех этих китов.