Владимир Кара-Мурза

Кара-Мурза пройдет как свидетель в качестве подозреваемого — ХХ век

Совсем недавно в программе Сергея Доренко прошел сюжет о том, что гордая своим вечным нейтралитетом Швейцария в годы Второй мировой на самом деле всячески оказывала экономическую поддержку фашистской Германии. Все десять минут я сидела и мучительно соображала: а Лужков-то тут при чем? Когда зритель так воспринимает новости, делать новостийную программу невероятно сложно. Может быть, именно поэтому интеллигентные люди телевидения занимаются историей — то есть тем, что уже давно прошло. Владимир Кара-Мурза, известный ведущий полночного "Сегодня", в субботу представит новую программу "Свидетель века"

— Я так понимаю — прежняя ваша программа «Сегодня в полночь» свое существование не прекратит?

— И не думайте. С понедельника по четверг — каждый вечер, в час назначенный. А сейчас, кстати, руководство поговаривает еще и о пятнице. Потому что на РТР появился Женя Ревенко, который трудится все пять дней в неделю. Я вот не работаю — сижу, чай пью, с вами разговариваю. А он работает. Значит, и мы должны выходить аккуратно в то же время. Я, правда, с трудом представляю, как мы это будем делать. Во-первых, придется перестраивать сетку, которая у нас в предвыходные дни предназначена в основном для развлечений. Мы уже не нагружаем зрителя на ночь перед субботой. Кино показываем хорошее... А во-вторых, это тяжело физически. Пять дней в эфире. Особенно если учесть нашу новую программу «Свидетель века», которую тоже надо делать...

— Что она будет из себя представлять?

— Эта идея появилась еще тогда, когда у нас работал Олег Добродеев. Со мной, правда, разговаривал Владимир Кулистиков, наш шеф информации. Но мы с Олегом успели обсудить идею «Свидетеля века». Сейчас, к сожалению, стали реже общаться... «Свидетель века» на самом деле имеет самое прямое отношение к «Сегодня в полночь». Служба информации — очень отходное производство. Из всего, что отсняли, делается 20-минутная передача, а остальной огромный объем информации идет в корзину. Информационщики — по себе сужу — живут с постоянным чувством недосказанности. День не вернешь, а в нем ведь что-то осталось. Что-то такое, что при близком изучении способно пролить свет на дальнейшие события. И руководство НТВ посчитало, что надо дать возможность свидетелям важных событий века высказаться, появиться на экране, а зрителям дать возможность увидеть хронику этих событий. Впоследствии мы будем вспоминать те события, которые происходили на нашей памяти. Но первое время мы говорим о том, что происходило давно. Я в кадре не появляюсь, только читаю авторский текст. Каждый из участников вспоминает о каком-то ярком событии в своей жизни. Разговор вертится вокруг одного дня, но за рассказчиком стоит вся его эрудиция, история, биография...

— Возможен ли в таком случае объективный рассказ?

— Нет, но это неплохо...

— Ваши герои должны быть непременно известными людьми?

— Совсем не обязательно. Человек должен уверенно чувствовать себя перед камерой, ярко и увлекательно рассказывать. А как правило, таким даром обладают люди определенных профессий, которые, в свою очередь, делают их известными. Актеры, например. Большая удача, если известный человек был свидетелем события века. Вот Лев Дуров в детстве мальчишкой с Бауманской наблюдал проход пленных немцев по Москве 17 июля 1944 года.

— Как все это будет выглядеть на экране? Ведь даже великолепному рассказчику трудно удерживать внимание телезрителя. На телевидении очень важна «картинка», которая состоит не только из одной, пусть и очень симпатичной, «говорящей головы».

— Существуют документальные кадры. Мы будем подкладывать их под рассказ. Проход пленных немцев, например, снимался операторами...

— Кстати, как все-таки реагировали москвичи на пленных? Ведь о народе очень многое говорит способ торжествовать...

— Это все ерунда, что они улюлюкали и свистели. Стояла гробовая тишина. Немцы шли босиком. В этой тишине звенели консервные банки, которые у них были вместо тарелок... 60 тысяч человек... И лица москвичей — скорбные и молчаливые. Впрочем, этот поход пленных многие, наверное, помнят до сих пор. А вот взрыв Христа Спасителя наверняка увидели единицы москвичей, случайные прохожие. Существует съемка оператора Микоши, фронтовика. Сейчас ему уже 90 лет. Он снимал все разрушения день за днем в течение полугода и сам взрыв 5 декабря 1931 года.

— И ему это сошло с рук?

— Так ведь он легально снимал. Это была его работа: штатный оператор кинохроники на «Мосфильме». Он был специальный засекреченный человек — ему сам Сталин поручил снимать взрыв храма. Он, между прочим, своей съемки не видел 60 лет. Увидел только при Горбачеве, когда ее купили иностранцы за валюту. У него была точка на крыше Дома на набережной, его пускали «за забор»...

Это то, что уже снято. Но в планах тоже много хорошего. Друг моего отца Даниил Данин присутствовал на похоронах Владимира Маяковского в апреле 1930 года. Ровно 70 лет назад.

Очень важный день в истории — 14 апреля. Он поделил время на две эпохи, одна из которых с Маяковским и ушла. После его гибели стало понятно, что свобода слова умерла. Маяковский сам всю жизнь стоял перед выбором: пойти до конца на служение власти — искренне, до самоотречения — или все-таки остаться в оппозиции. Он выбрал гибель. Переломное время, очень похожее на наше...

— Только Маяковского не наблюдается...

— Маяковского не наблюдается. Но вся свободная пресса нынешняя — это такой коллективный Маяковский... Тогда ведь литература, хорошая, высокая литература, выполняла в России ту функцию, которую теперь выполняет публицистика... Кстати, мы часто называем отдельные выпуски просто датой — «14 апреля», «5 марта»... И подразумеваем, что зритель лучше нас знает, что произошло в этот день. Это акт доверия зрителю. Очень большая ошибка считать зрителя глупее или умнее себя. Со зрителем надо разговаривать на равных.

— Как вы объясняете то, что появилось так много программ о прошлом?

— Могу только сказать, почему эта идея появилась у нас. Многие каналы уже отпраздновали миллениум. Между тем сейчас все еще идет ХХ век.

— Между прочим НТВ как раз простилось с ушедшим веком в новогоднюю ночь...

— Это вы Дедов Морозов Леонида Парфенова имеете в виду?

— Да нет, это я имею в виду Евгения Алексеевича Киселева.

— А когда он такое говорил?

— Когда стоял в новогоднем эфире с серпантином на шее и приставал к телезрителям с вопросами про Путина.

— Я не видел, потому что Новый год встречал в Нью-Йорке. Дело в том, что нулевого года в истории не было. Поэтому несложно просчитать, что XXI век начнется 1 января 2001 года