Владимир Галузин

Я безумно балую своих женщин и детей

В Москве выступил Владимир Галузин — лучший из российских теноров, хотя его имя не обременено длинным списком наград и почетных званий. Но если на афише La Scala или Metropolitan значится "Отелло", "Пиковая дама", "Игрок", "Манон Леско" — все самое "кровавое", что есть в итальянской и русской опере для тенора, можно быть уверенным: главную партию исполняет Владимир Галузин. Тенор-душка — не его амплуа.

На сцене он всегда — главный и властный герой. Правда, свой сольный концерт в Москве под аккомпанемент оркестра "Новая Россия", управляемого модным дирижером Теодором Курентзисом, певец неожиданно разбавил дуэтом с молодой российско-молдавской сопрано Анной Самуил. После концерта с Владимиром Галузиным встретилась обозреватель "Известий" Мария Бабалова.

- Галузин: А сигаретки у вас не найдется?

- Бабалова: Пожалуйста. Предположить не могла, что всемирно знаменитый тенор травит свой голос никотином.

- о: Мне главное, чтобы у меня сигарет не было. Последнюю свою пачку я утопил... На меня навалилась масса катастрофических событий. Летом я потерял отца. Сейчас моя семья разрушилась — я нахожусь в состоянии бракоразводного процесса. Во всех бедах мужчины всегда виновата женщина.

- в: Ваши отношения ревность погубила?

- о: Раньше я был очень ревнив. Сейчас уже нет. Я ревную на сцене, и мне этого достаточно. Иначе это может стать патологией. Наши отношения погубили постоянные разлуки. Моя жизнь проходит в гостиницах и самолетах. Мы очень редко видимся. А когда люди не бывают вместе, то и семьи нет. Я же как был сибиряком по своей сути, так им и остался. Меня никто не может переубедить, что семья — главная ценность жизни. Отсутствие любви для меня равноценно смерти.

- в: А разве расстояние не усиливает чувства?

- о: Жены декабристов были только в России. А моя теперь уже бывшая жена — молодая европейка. Точнее бельгийка — наполовину валлонка, наполовину фламандка. Ей подобные вещи неведомы. Разность менталитетов называется.

- в: И как эту разность преодолевать?

- о: Я так и не понял. Сегодня мне нужно собрать весь свой оптимизм, чтобы не впасть в депрессию. Иначе я не смогу работать. У человека всегда должна быть надежда. Вообще депрессия — огромная проблема всех северных стран. Из-за отсутствия солнца. Доказано, что недостаток солнца пагубно влияет на психику. И процент самоубийств в этих странах выше...

- в: Но вы же человек мира и можете свободно выбирать, где жить — в Лондоне, Мадриде или Париже.

- о: Не называйте мне столицы! Я не хочу жить в городах. И сейчас переселюсь из Брюсселя во Францию, в дом даже не в деревне, а в "пустыне". Это поместье между Экс-ан-Провансом и Авиньоном. Вокруг в радиусе километра — ни одной живой души. Это французская Тоскана. Очень красиво и солнечно. Там для своих дочерей я создал настоящий зоопарк. Мне из зоопарка Ниццы подарили бегемота. Еще у меня есть декоративные козы, зайцы и прочая живность помельче. Для детских развлечений там просто рай. И там же я им организовал все для настоящего картинга.

- в: Такое роскошество для детей — не перебор?

- о: Это кошмар. Я знаю за собой эту слабость. Я всегда безумно балую своих женщин и детей. У меня четыре дочери. Две — от последнего брака — еще маленькие, школьницы. Две другие уже взрослые, живут в Питере, начали профессионально заниматься пением. Я им такой судьбы не готовил и был категорически против. Сегодня девушке в этой профессии надо иметь внешность Брижит Бардо и характер бульдозера. Но они так захотели. А не умею спорить с женщинами. Ничего с собой поделать не могу.

- в: Настоящий тенор!

- о: Не знаю, кто я. Тенор — не тенор... Эту градацию голосов давным-давно придумали итальянцы. Так все по старинке и живут. На самом деле голосов гораздо больше. Я не тенор и не баритон. У меня голос, которому нет названия.

- в: Но ведь вы поете теноровый репертуар?

- о: Я вынужден. Во-первых, теноровые партии очень красивые. Во-вторых, тенору больше платят.

- в: Лестно осознавать себя одним из самых дорогих певцов мира?

- о: С одной стороны, конечно. С другой — из-за этого возникает много трудностей. Сейчас с экономикой в Европе катастрофа, а опера, пусть в хорошем смысле, но — паразит. Она потребляет огромные деньги и совсем не приносит доходов. Опера — это элитное искусство. Многим певцам приходится учить массу ужасной музыки — какие-то дикие опусы современных композиторов или все эти примитивные барочные оперы, иначе у них просто не будет работы. На эти роли можно приглашать трехкопеечных певцов и гнать туфту, создавая видимость деятельности театров.

- в: Но вас же эта тенденция не касается.

- о: У меня работы ровно столько, сколько я хочу. Во всяком случае, пока. Раньше у меня все было забито на десять лет вперед, а сейчас только на ближайшие два года. На более дальний срок — лишь по одному контракту в Америке. Я избегаю переговоров с американскими театрами, потому что хочу работать в Европе. Но это проблематично, так как там практически не ставятся глобальные спектакли. А в Италии к тому же, если в итальянской опере поет не итальянец, публика воспринимает это как личное оскорбление. Абсолютно беспочвенный снобизм. Я прекрасно чувствую реакцию публики — на спектаклях же всегда приходится вампирить. Ты отдал свою энергию и должен получить взамен отдачу зала. А я часто вижу, как сидят в первых рядах тетки в норковых шубках, уставившись в титры, а их бриллианты мне слепят глаза.

- в: А если сделать небольшую скидку? Вы ведь работаете без агента, сам себе хозяин.

- о: Этого категорически нельзя допускать в бизнесе. Ни для кого. К тому же в связи со всеми разводами и прочими проблемами мне приходится работать еще больше. Кстати, сегодня передо мной стоит грандиозная проблема — срочно найти нового секретаря, так как эти обязанности выполняла моя бывшая жена. Последнее время, действительно, я сам обо всем договаривался с дирекциями театров. Агенты для меня палец о палец не ударили, считая меня слишком дорогим и несговорчивым певцом. Менеджерское сообщество — это мафиозная структура. Когда ты с ними работаешь, они ничего не делают, но если ты от них уходишь, они начинают активно действовать против тебя.

- в: Когда вы работали в Новосибирской оперетте, вы могли себе представить, что спустя несколько лет станете мировой оперной знаменитостью?

- о: Это мне не могло присниться даже в самом страшном сне. Наверное, поэтому чего-то и добился. В то время я мечтал спеть Петрушку в одном из детских спектаклей в Новосибирском театре оперы и балета. Я просто хотел петь в опере второстепенные партии. Я никогда не был тем солдатом, что мечтает стать генералом. Просто я очень любил петь. После окончания школы я поехал в Барнаул — столицу Алтайского края — поступать на хоровое отделение в "культурно беспросветное училище". Как-то из Сибирского военного округа к нам приехали проводить прослушивание и набирать в ансамбль песни и пляски. "Забирайте меня в армию", — говорю им. Уж очень не хотелось мне ехать в деревню и нести культуру в массы. Так что первый раз с оперным искусством я познакомился в армии, в Новосибирске. В качестве наказания нас повели на "Бориса Годунова". Взвод солдат, строем — все как положено. Вместо увольнения — в оперу.

- в: В России до сих пор вас принято отрекомендовывать как солиста Мариинки. Насколько это справедливо?

- о: Я вышел из Мариинского театра, не открещиваюсь от этого и до сих пор сотрудничаю с Валерием Гергиевым — не только в Петербурге, но и по всему миру. Я всегда держу свободным время "Белых ночей". Этим летом, возможно, я спою "Игрока" и "Паяцев".

- в: Перед вашим московским концертом были сильные опасения, что он отменится. Так же, как ваше афишное выступление в "Пиковой даме" Большого театра пять лет назад...

- о: Я очень не люблю отменять выступления. И тогда я очень хотел выступить. Первый раз в жизни мне кололи гормоны, но аллергия оказалась сильнее меня и моих желаний. Большой театр не счел нужным даже вызвать мне такси в аэропорт. А какие слухи потом ходили! Гонорар меня не устроил или Гергиев меня попросил не петь в Большом!.. Все чушь собачья! Не такой я идиот, чтобы взять жену — теперь уже бывшую — и двух детей лишь для того, чтобы повидать отель Marriott и Красную площадь.

- в: А почему своим дуэтом вы решили сделать комплимент именно Анне Самуил?

- о: Это не я решал. Кто-то ей хотел сделать рекламу. Если бы она пела одна, то в зале вряд ли было бы много народа. С дирижером получилось еще более странно. Правда, мне сказали, что он гений и в Москве он настоящая звезда. Но встретить подобное я был готов только в Барнаульской филармонии, а не в Москве. Ладно, это уже скандальная тема, которую мне бы развивать не хотелось.

- в: Почему?

- о: Потому что у меня врагов и так достаточно. Раньше я много допускал подобных высказываний. К примеру, несколько лет назад я открыто заявил, что с Даниэлем Баренбоймом я работать не желаю. Сегодня приходится мириться со многими вещами. С режиссерским беспределом практически повсеместно. Один режиссер Джанкарло Дель Монако чего стоит... Величие своего знаменитого отца — певца Марио Дель Монако — он перенял, а про талант как-то забыл. Вообще-то режиссеру сложно мне понравиться, потому что из-за режиссерской дури певец часто ощущает себя спортсменом, идущим на рекорд в тюремных кандалах.

- в: Сколько пессимизма!

- о: Людям теперь не важно то качество, которое ты выдаешь, их волнует, насколько разрекламировано твое имя. Я часто пою со сверхзвездами, которым давно на пенсию пора. У них уже ноги скрипят громче, чем они поют. А публика, будто глухие зомби, устраивает им такие овации, что даже неудобно при этом присутствовать. Я боюсь таких слов, как "карьера" или "звезда". Эти понятия девальвированы. Например, я очень люблю Андреа Бочелли как эстрадника. Он очень приятный в жизни человек, но ведь к нему же нельзя относиться серьезно как к оперному певцу. Однако он — звезда, и беда в том, что теперь масса людей убеждена: то, что делает Бочелли, — это и есть опера, лучшая опера. На свою рекламу я и копейки тратить не хочу. Не потому что я такой жадный, а просто — не считаю необходимым. Pepsi рекламируют на каждом углу, а французское тридцатилетнее вино — нет. Его пьют не все, а только те, кто знает толк в напитках.