Виктор Родин

Мы хранили покой державы

Генерал-полковник В. Родин - один из тех, кто в 1979 году по долгу и совести отвечал за создание и ввод в Афганистан 40-й общевойсковой армии - ограниченного контингента советских войск в Афганистане. В 1977-1982 годах он возглавлял политуправление Туркестанского военного округа.

- Виктор Семенович, ТуркВО прикрывал два больших участка границы с Афганистаном и Ираном. С Ираном, так сказать, все понятно: то американцы, то фундаменталисты. А вот по поводу Афганистана не было ли беспокойства до декабрьских событий?

- Бдительность, настороженность были всегда. Но в целом о вводе войск даже мысли не было. Обстановку в Афганистане мы знали, следили за ее изменениями. В марте 1979 года мне довелось побывать с советской военной делегацией в Кабуле. Вот здесь и стало понятно, что генсек ЦК НДПА Нурмухаммад Тараки, лидер афганской, саурской революции, контроль над страной теряет. А премьер-министр Хафизулла Амин уже все, что мог, прибрал к рукам. Амин заявил главе нашей делегации - начальнику Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота Алексею Епишеву, что для борьбы с контрреволюцией афганским товарищам нужны хотя бы две советские дивизии. Мол, они не будут воевать, одно только их присутствие охладит экстремистов. Епишев тогда резонно заметил, что о вводе наших войск не может быть и речи, поскольку это значительно осложнит международную обстановку. Там же в Кабуле от Епишева я получил приказ отправиться в Герат и оценить обстановку в Гератском гарнизоне. А оценка вышла такая: для стабилизации обстановки, для подавления контрреволюции, как они тогда говорили, Гератский гарнизон не пригоден. И у меня возникло нехорошее предчувствие: добром здесь дело не кончится, и нам на нашей стороне нужно быть настороже.

Епишев впоследствии, инструктируя нас перед встречами с официальными лицами Афганистана, предупреждал, что если возникает разговор о вводе войск, то всячески избегать этой темы. Таким образом, вопрос о нашем военном присутствии в марте 1979 года еще не стоял. Но командование округа, учитывая сложную обстановку у южных соседей, приступило к мероприятиям по повышению боеготовности войск. Провели командно-штабные учения, развернули 5-ю дивизию в Кушке, некоторые части других дивизий. Наше стремление повысить боевую готовность было оправданным. Обстановка в мире на тот момент отличалась особой сложностью...

Сейчас ведь как многие исследователи оценивают события той поры в Афганистане? С позиций нынешнего дня! А это в корне неверно. Нужно оценивать с позиций того времени. А что было? Кульминация 'холодной войны'. Антисоветская позиция Пакистана. Победа фундаменталистов в Иране. Повышенный интерес США к этому району. С афганского направления можно было нанести такой удар, который рассек бы Советский Союз на две части...

Вопрос о вводе войск ведь не сразу решился. Шло его обсуждение с лета 1979 года. Против ввода войск был и Генеральный штаб, и главком Сухопутных войск. Генерал Павловский еще в ноябре, возвращаясь из поездки в Афганистан, назвал возможное присутствие наших войск нецелесообразным. Но потом, под воздействием обстоятельств, мнения менялись.

Думаю, что многое изменила смерть Тараки. Ведь он встретился (незадолго до отстранения от власти) с Брежневым. Говорят, что Брежнев просил Амина сохранить жизнь Тараки. Но тот не внял просьбе Леонида Ильича, да еще и усилил репрессии. Я уверен, что ввод советских войск в Афганистан был обоснованным и целесообразным в связи с обстановкой, которая сложилась в то время на южных рубежах.

- Какие-то спецподразделения вводились в Афганистан раньше 40-й армии? Или эта информация проходила мимо округа?

- Нет, мимо округа это не проходило. Во-первых, был получен приказ сформировать на базе 56-й десантно-штурмовой бригады батальон для охраны Амина. Он был очень подозрительным, боялся покушений, не доверял своей охране. А поскольку в этот батальон вошли исключительно уроженцы Узбекистана, Таджикистана и Туркмении, то его условно назвали 'мусульманским'. И этот батальон был введен в Кабул. Занимался охраной, боевой подготовкой.

- А что, собственно, мог предпринять Туркестанский, не самый большой и богатый, округ, когда поступил приказ на такое массовое отмобилизование?

- Округ действительно был второразрядным. Дивизии в Кизил-Арвате, Кушке, Термезе. Две из них сокращенного состава. Десантный, понтонно-мостовой полки. Вот в основном и все. О 56 дшбр я уже говорил. Она была полного состава. В начале декабря 1979 года командующий ТуркВО генерал-полковник (в ту пору) Максимов находился в Генеральном штабе, утверждал мобилизационный план округа. Начальник Генштаба Огарков его предупредил, что вопрос о вводе войск находится в стадии обсуждения, но будьте готовы, возможны новые вводные, поэтому прорабатывайте основные пункты вашего плана. Вот с этого периода и было решено провести развертывание округа за счет собственных мобресурсов. Все происходило под видом учебных сборов. В это же время увеличились поставки вооружения, прибывали спецподразделения.

Никто не говорил о вводе. Все мероприятия проводились под знаком учебных сборов. А стало об этом известно только во второй половине декабря. Поступил приказ: ТуркВО развернуть по планам военного времени полностью и быть готовыми к вводу войск в Афганистан. Конкретно дата ввода стала нам известна только в ночь на 24 декабря: 25 декабря в 15.00 перейти государственную границу.

- Виктор Семенович, имена командармов 40-й армии вошли в историю. Но вот почему первым командующим был назначен генерал-лейтенант Тухаринов? Он ведь был в те дни первым заместителем командующего войсками округа. Какие-то особые заслуги?

- Планом развертывания и оперативного использования 40-й армии предусматривалось, что ее руководство должно было на первом этапе состоять из первых заместителей. Так генерал-лейтенант Тухаринов, опытный и энергичный, кстати, человек, стал командующим армией, а мой первый заместитель генерал-майор Тоскаев стал членом военного совета - начальником политотдела армии.

- Мобресурсы округа... Это же, по сути дела, гражданские лица. Как удалось собрать их в такие сроки в один кулак? И насколько уверенно они чувствовали себя в Афганистане?

- Мы призвали около шестидесяти тысяч человек. Никто никуда не бегал. Контингент был на восемьдесят пять процентов из местных жителей. Узбеки, туркмены, таджики. Сознательность была высокая. А трудности... Ну вот, к примеру. В те дни в Термезе по ночам температура опускалась ниже минус пятнадцати градусов. Что такое для узбека или таджика 'минус пятнадцать'?! А у нас и печек не было в палатках. Вечером зашел в одно подразделение. Палатки пустые. Утром смотрю - в строю как один. Домой греться бегали. Это было у танкистов в полку. Никакой паники, пересудов. Да ведь до 24 декабря никто и не думал всерьез об Афганистане... А когда узнали, что предстоит в соседнюю страну войти, подтянулись, тут уже все серьезными стали, особенно когда были выданы на руки боеприпасы.

У нас в период развертывания были немалые проблемы с обеспечением. Ведь ни палаток в таком количестве, ни кроватей, ни печек не предусматривалось планом. Предполагалось, что армия будет в движении на марше или в бою. В жизни же все вышло иначе. В такой обстановке необходимо было поддержать людей, помочь пережить первые трудности. И с этим успешно справились. Помогло и то, что все понимали: мы идем помогать дружественному народу.

- А как вообще переходили границу?

- Да очень просто. Открыли пограничные ворота, и войска пошли. А понтонные мосты под Термезом были наведены за сутки до этого.

Двадцать пятого декабря я находился в Термезе. К вечеру, помню, температура у меня подскочила до сорока. Врачи стали стращать инфарктом, настаивали на госпитализации. Но мне было бы легче умереть, чем в такое время лежать на больничной койке. Представьте: войска входят в другое государство, а член военного совета округа - болен. Нет, только не это.

Короче, ночью я прилетел на самолете командующего в Ташкент. Мне сделали в госпитале десяток уколов, а утром я уже был в войсках. К ночи 26 декабря добрался до Кушки, откуда в направлении Шинданда уходила 5-я мотострелковая дивизия. С ней я и вошел в Афганистан. Было это 27 декабря 1979 года.

- Как отнеслись местные жители к вводу наших войск?

- На том направлении, где я был, вполне спокойно. Цветов, конечно, на броню не бросали, но и не препятствовали движению. Скорее, с дружелюбным любопытством. А вот в провинции Балх, у Ташкургана, там действительно встречали цветами, сыпали по местному обычаю лепестки роз. Так, в частности, встречали 180-й полк.

- Итоги ввода войск как-то рассматривались в Москве? Перспективы учитывались?

- Нас в январе и феврале по три раза в месяц вызывали в Москву для отчета. Беседы шли на таком уровне: министр обороны, начальник Главного политуправления, из ЦК КПСС - Пономарев, Смирнов... Епишев, кстати, тогда приказал мне, разумеется устно, чтобы все обстоятельства по Афганистану я докладывал лично ему, минуя промежуточные инстанции. Вот такая была скрытность и секретность... Изучая обстановку в Афганистане, я пришел к выводу, что военным путем мы поставленную задачу не решим. Доложил о своих соображениях Епишеву. Это было в марте 1980 года. Он сказал: 'Ты что, пионер? Ты какую околесицу несешь. Ты говоришь, что нельзя, а другие докладывают, что вот-вот - и победа будет...' История, как известно, рассудила, кто был прав.

Впрочем, сейчас все больше вывод войск из Афганистана празднуют. Но, на мой взгляд, нам и начала кампании не следует стыдиться. Ввод 40-й армии был осуществлен с военной точки зрения на высоком организационном уровне. Эта операция не имела аналогов в советской военной истории. А какие имена сейчас забываются! Спросите у солдат, кто такой Николай Шорников, Василий Щербаков, Вячеслав Гайнутдинов, Сергей Козлов. А ведь это имена первых 'афганских' Героев Советского Союза...

Для меня всегда офицер или солдат, который служил в Афганистане, был и остается человеком, заслуживающим особого внимания и уважения. Нам нечего стыдиться. Мы в Афганистане выполняли воинский долг, обеспечивали безопасность южных рубежей Союза, хранили покой державы. Время показало - это необходимо и по сей день. Кто подзабыл, могу напомнить, что на границе с Афганистаном и поныне стоит 201-я мотострелковая дивизия. Свой второй орден Красного Знамени она заслужила в Афганистане.