Виктор Дубынин

Биография

Свою жизнь Виктор Петрович до конца дней посвятил служению Отечеству. Сегодня предлагаю читателям ознакомиться с афганским периодом биографии генерала по материалам, которые хранятся в музее школы имени генерала армии Дубынина в селе Рига.

Село Рига Шумихинского района - родина генерала армии Виктора Петровича Дубынина. Свою жизнь Виктор Петрович до конца дней посвятил служению Отечеству. Сегодня предлагаю читателям ознакомиться с афганским периодом биографии генерала по материалам, которые хранятся в музее школы имени генерала армии Дубынина в селе Рига. В Краснознаменном Белорусском военном округе Виктор Петрович Дубынин прошел путь от командира взвода до командира танкового полка, который под его началом получил на вечное хранение переходящее Красное Знамя Министерства обороны и заслужил звание `Отличный полк`. После этого Дубынин закончил бронетанковую ордена Ленина, Краснознаменную академию имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского, успешно командовал дивизией и был направлен на учебу в Академию Генерального штаба. После отличного завершения учебы в ней Дубынин служил в ТуркВО, откуда был назначен заместителем командующего группой войск в Афганистане по боевым действиям. Вот что писал о нашем земляке в газете `Красная Звезда` ее специальный корреспондент полковник В. Филатов в номере за 27 июня 1987 года: В один из приездов в Афганистан я попал в район боевых действий. Прожил там буквально бок о бок две с лишнем недели с Виктором Петровичем Дубыниным. Что запомнилось? Он, кажется, никогда не спал. Только иногда, как птица, закрывал глаза на 10-15 минут. Как он, никто этого не выдерживал в его окружении. Что еще запомнилось? Доклады ему. Сколько их было! Счесть невозможно. А что значит в такой обстановке доклад командиру? Это почти всегда поставить перед ним проблему, это почти всегда - он должен ее тут же решить. Такова судьба командира. Спросил как-то Виктора Петровича, почему он не поспит, как все, хоть пару-тройку часов? Он признался: `Боюсь, сразу начинает сниться, будто я отдал неправильный приказ, будто ошибся и гибнут мои люди. Или еще сон - будто потерял управление подразделениями: Это для командира даже во сне ужасно:` В первый день пребывания в штабе Дубынина я обратил внимание, что подле него неотступно находится офицер с автоматом через плечо. Автоматные магазины, как тут принято, сдвоены синей изоляционной лентой. При случае это сокращает время перезарядки. Ясно, к каким переделкам готов обладатель так снаряженного АКМ. Бывало, Дубынин в вертолет - и офицер с ним. Дубынин на позицию - и офицер след в след. Я подумал, что это личный телохранитель. Но мне сказали: `Это начальник связи Олег Викторович Быков`. Так я понял, кто у настоящего командира в бою правая рука, с кем он в бою плечом к плечу. Попали однажды в засаду. Заполыхал бронетранспортер, ткнулся второй в кювет: Дубынин распластался на белой дороге. Душманские стрелки головы поднять не дают. Дубынин лежит. Быков - рядом с рацией. И полтора часа Дубынин по рации вот в таком положении руководил своими подчиненными, пока душманский огонь не был подавлен. Командир все время был в центре пекла, но управление подразделениями ни на минуту не потерял. Все вверенные ему подразделения держал в одном кулаке - на волне своей радиостанции. Вот так он гарантирует, что ужасный сон не превратится в трагическую явь. Дубынин рисовал стрелы на своей карте. Сам видел - здорово у него это получалось. Но перед тем он садился в вертолет и, невзирая ни на какой душманский огонь и непогоду, залетал туда, куда потом упиралась его стрела на карте. Свидетельствую это, потому что он иногда не отказывал мне быть в том же вертолете. Мы облетали, вернее, он облетал самолично те маршруты, по которым должны были потом пойти его солдаты. Он внезапно для душманов, как снег на голову, садился на те перевалы, на которые должны были потом пробраться его солдаты. Огонь по вертолету велся почти с каждой горы, а когда мы садились на пятачок на перевале, который еще должны, может, через сутки-трое взять его солдаты, земля вокруг от взрывов кипела и вздымалась - душманы пытались накрыть вертолет всем имеющимся оружием. У летчиков белели губы, натягивались струной нервы. Кому жить не хочется? Но с приказом не шутят, особенно когда бой: Что высматривал Дубынин, пролетая над скалами впритирку к стенам ущелий, высматри

вая из вертолета пятачок, в который потом на карте упрется его стрела? Он осматривал самые опасные и сложные места для солдат, когда они сюда придут. Это я понял, когда он после ставил боевые задачи командирам подразделений. Я поражался тому, как и что, оказывается, он видел под собой с летающего вертолета. Он говорил командирам: `Возле камня здесь может быть то-то:`, `Возле этого изгиба ручья то-то:`, и так километр за километром, до самого острия стрелы на своей карте. Про перевал он говорил командирам так: `Ты захватишь его, разместишь свою технику за этой промоиной, а ты встанешь вот у этого края скалы, ты поставишь свои пушки возле этих трех деревьев, к ним подойдешь вот отсюда`. Повторю, речь шла про те места, которые солдаты и командиры отделений и взводов должны были пройти с боями завтра или послезавтра. Да, у него были исчерпывающие разведданные. И он им верил. У него были великолепные заместители - его опора. Да, в его распоряжении были безукоризненные исполнители. Да, он командовал отважными солдатами. И все-таки, несмотря на это, он сам вначале проутюживал, где на вертолете, где на бронетранспортере, а где и на своих двоих ту местность, по которой предстояло пройти его солдатам. И даже после этого он боялся уснуть, боялся увидеть во сне, что отдал не тот приказ, что ошибся. И не было за все время случая, чтобы заблудился его солдат. Я уже не говорю о потери связи с отделением, взводом, о потери связи с какой-то из рот. Через два дня я снова оказался на перевале. Там уже по-домашнему располагались наши и афганские солдаты. Я сидел среди них и слушал, как они рассказывали о героях - самых первых, ворвавшихся на эти плоские камни перевала. Они рассказывали, кто был вторым, а кто третьим: Самые первые из них были представлены к наградам. Паника вообще начинается не с солдата, который закричал: `Мы окружены!` Паника начинается с выражения лица командира,- говорит Дубынин,- Вы заметили, как жмутся все во время обстрела к командиру поближе?- Да, заметил. Помню, как принесли вам горячий осколок от мины, который упал от вас в нескольких шагах, и вы никак на это не отреагировали. Глянули, будто на камни. Я же сказал, с кого начинается паника. А паника - это конец всему, в первую очередь - развал управления. Но вот Дубынин - где пределы его должности? Где тот порог, за которым отвечает уже кто угодно, только не он лично? В самом деле, разве входит в его должностные обязанности лететь туда, куда еще даже разведчики не ходили? Запомнилось мне, может быть, самое главное в командире Дубынине: ему не только постоянно докладывали подчиненные - ему постоянно звонили `сверху`: А звонок `сверху` во время боевых действий никогда не бывает по поводу гусей в небе. Дубынин обязательно выслушивал все, но не припомню случая, чтобы после очередного звонка `сверху` бросался бы перечеркивать свою карту. Мы находились посреди диких гор, а звонки были из очень далекого далека: Не выдержал я однажды и спросил его напрямик: почему он порой, скажем так, перечит тем звонкам, `сверху`? Дубынин нахмурился. Была черная ночь. Неподалеку работала артиллерия, то и дело ночное небо вспарывали залпы реактивных установок. - Пока я нахожусь здесь,- показал он пальцем на крышку стола, на котором лежала карта,- за каждого погибшего отвечаю персонально только я. Под трибунал за то, что здесь произойдет не так, пойду я. Поэтому я тверд в своих решениях`. Корреспондентом запечатлены всего две недели из жизни Виктора Петровича Дубынина. А он пробыл в Афганистане два года и девять месяцев. Можно себе представить, что он за это время повидал и пережил.