Виктор Боков

Не дай Бог никому вынести то, что вынес я

19 сентября замечательному поэту, автору ставших поистине народными песен «На побывку едет молодой моряк», «Оренбургский пуховый платок», «Я назову тебя зоренькой» Виктору БОКОВУ исполняется 90 лет.

Что русскому хорошо, то немцу — смерть

— ВИКТОР Федорович, вы не только дожили до 90 лет, но при этом сохранили ясный, светлый ум, чувство юмора. И физическое здоровье. Как вам это удалось?

— Не знаю. Не думал об этом.

— Наверное, для каждого человека существует свой образ жизни, правильный именно для него, и нет одного-единого образа жизни, правильного для всех?

— Что русскому хорошо, то немцу — смерть.

— У вас есть квартира в Москве, но вы предпочитаете жить в Переделкине, на природе…

— Я деревенский человек. Родился в деревне. Поэтому не люблю жить в городе. Более тридцати лет назад получил от Литфонда Союза писателей СССР участок и решил построить теплый дом, чтобы жить здесь и летом, и зимой. Строила его контора от Литфонда, то есть своя контора, но строители оказались непорядочными людьми, они нахалтурили и построили дом так, что я и мои домочадцы сколько живем здесь, столько и страдаем. У нас получился не теплый дом, а холодная дача. Строители во главе с бригадиром воровали мой лес и из этого леса отгрохали себе большие, хорошие, теплые дома. Они спрашивали меня: «Что вы хотите, чтобы мы вам построили?» Я говорил: «Я хочу только одного — чтобы мой дом был теплым». Если мне шьют шубу, я прежде всего хочу, чтобы она была теплой, а не красивой. Если она красивая, но холодная, не нужна она мне, пошла она в задницу, такая шуба.

Люблю неподстриженную природу

— И ВСЕ-ТАКИ согласитесь: хорошо иметь собственный клочок земли, свое, если можно так выразиться, эмоциональное пространство.

— Безусловно. В городе если ты выходишь из дома на улицу, то сразу попадаешь в поток людей, в толпу, в толкотню. А поэту полезно уединение, и оно нужно ему не только дома, в четырех стенах, но и на улице. Здесь выйдешь утром из дома — и ходи по своей территории, сочиняй стихи. Никто тебе не мешает. И никто на тебя не смотрит и не думает: чтой-то он ходит по дорожкам туда-сюда и чего-то себе под нос бормочет… Здесь мне сама природа сочинять стихи помогает.

— У вас во дворе много деревьев, особенно яблонь. Вы, очевидно, большой любитель яблочек. А в каком виде их предпочитаете: свежими прямо с ветки или в виде варенья?

— В виде стихотворенья (смеется).

— Мне нравится ваш участок — этакой деревенской естественностью, даже некоторой полудикостью. Он чист, ничем не загажен, в нем нет таких примет «цивилизации», как сор и мусор, но и нет подстриженных деревьев, кустов, газонов в английском стиле, сделанных как будто из банной губки.

— Зачем мне, русскому человеку, английский стиль? Я люблю неподстриженную природу.

— Я смотрю, у вас вдоль дорожек растут садовые цветы…

— Это моя жена Алевтина Ивановна их сажала. Здесь есть тюльпаны, пионы, золотые шары, или желтушки… Но я не цветовод. И я не восторгаюсь этими цветами. Они пленники-невольники, которых выстроили в ряд. Нет, я не восторгаюсь ими. Я люблю цветы, которые сами растут, как в лесу, как на лугу, — одуванчики, ромашки, медуницу… И простую траву. Такую, как сныть, ее здесь много. Я даже в свои стихи ее вставляю. «Люблю траву сныть — а за что, не могу объяснить».

— Вы за свою жизнь написали 90 томов стихов. То есть вы среди поэтов — рекордсмен. Вас надо занести в Книгу Гиннесса.

— В этом году у меня вышел новый, 91-й том — «Лик любви. Избранное». Но в последнее время я пишу мало стихов. Перевыполнил свой план по стихам.

Лагерная закалка

— ВИКТОР Федорович, здоровье человека во многом зависит от еды, которую он ест. Каковы ваши кулинарные пристрастия?

— Я люблю щи из свежей капусты, крестьянские. Люблю простую натуральную еду, но только очень хорошего качества. Картошку вареную… Я раньше очень любил грейпфруты и очень много ел их, каждый день по одному грейпфруту. Они давали мне энергию на весь день. Но сейчас видеть их не могу. Наверное, переел. Люблю желтый перец, люблю котлеты, которые делает моя жена. Причем она никогда не покупает для этого готовый фарш — бог знает, что там, в этом фарше, за мясо. Она покупает на рынке грудинку, варит ее, а потом прокручивает на мясорубке, добавляет туда много луку, и у нее получаются отличные домашние котлеты.

— А какие напитки предпочитаете?

— Крепких напитков я сейчас не пью. Да и раньше не очень ими увлекался. Сейчас если выпью иногда, при гостях, то рюмочку кагора, не больше. Летом люблю квас. А вообще — чай. Но не горячий. Чтобы не обжигаться. Я люблю пить его не с тортами, не с пирожными, не с шоколадами, а с плюшками или с обливными пряниками.

— Пять лет, проведенные в сталинских лагерях, закалили вас?

— Судите сами. Помню, я сплавлял лес по реке ранней весной. Встал на одно бревно и упал в ледяную воду. А вода там такая бурная, крутится, крутится и вдруг накрывает с головой и уносит по течению с большой скоростью. Я чуть не утонул, еле-еле выбрался на берег. Вылез из реки весь мокрый, снял с себя одежду, отжал ее и опять надел на себя. А что было делать? Добрался до зоны и прямо в одежде лег на нары и лежал целые сутки: сушил на себе свою одежду, потому что больше ее никак было не высушить. И что удивительно — даже не простудился. …А один раз в мою камеру пришла охранница Сиблага. Огромная такая бабища. И гонит меня во двор. А я говорю ей: «Мне Байрон не велел идти на улицу». Она говорит: «А это кто такое? Что за Байрон?» А я говорю: «Да это охранник из соседнего лагеря. Вот он мне и не велел…» А у нее в руках был такой навесной замок. Она как даст мне этим замком по голове… Несколько дней потом в себя приходил. Вот такие истории со мной приключались. Уж не знаю, полезны ли они для здоровья. Но я все это выдержал. И, наверное, закалился. Но никому не дай Бог вынести то, что я вынес.

Мне повезло с женой

— ВЫ посвятили своей жене несметное количество стихов. Скажите, с годами чувства не притупились?

— У меня идеальная жена. Мы живем с ней вместе уже больше сорока лет. Она заботится обо мне, жалеет и лелеет меня, оберегает от людей, которые чем-то раздражают меня. Она хорошо ведет хозяйство. Поддерживает образцовый порядок в доме. Принимает гостей. Она занимается спортом, чтобы быть всегда в хорошей физической форме. Она ходит в бассейн, она катается на лыжах. Она не делает себе ни пластических операций, ни подтяжек, из-за которых лицо превращается в гипсовую маску, так что страшно смотреть, она почти не красится, я не люблю слишком накрашенных женщин, она вся натуральная. Мне повезло с женой.

— Вы по натуре жаворонок или сова?

— Кто рано встает, тому Бог подает. Я просыпаюсь рано, с петухами…

— А телевизор любите смотреть?

— Только если там показывают меня (смеется). Но меня там редко показывают, все больше — разных «Тату». Поэтому я редко смотрю телевизор, чтобы не расстраиваться.

— Как вы считаете, что больше всего способствует долгожительству, кроме объективных факторов?

— Труд, который всегда в радость.

— Английский ученый Майкл Мармот установил, что официальное признание и слава стимулируют долголетие. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Еще как стимулируют! Есть примеры, когда поэты умирали раньше времени только потому, что им не дали премии. Поэт-фронтовик Михаил Львов, заместитель главного редактора журнала «Новый мир», так сильно хотел получить Государственную премию к своему юбилею… и так сильно расстроился и так разобиделся и разозлился на всех, когда ему ее не дали, что умер от инфаркта…

— Что бы вы могли пожелать читателям газеты «АиФ. Долгожитель» и самому себе?

— Долгожительства. И всего, что способствует долгожительству.