Василий Зайцев

Биография

В годы Великой Отечественной войны командовал эскадрильей, а затем авиационным полком. С 1944 года был заместителем командира авиадивизии. Участвовал в боях на Западном и Калининском фронтах, принимал участие в освобождении Донбасса, в разгроме фашистских войск на территории Германии. Всего за годы войны совершил 427 успешных боевых вылетов, провел 163 воздушных боя, сбил 34 самолета противника лично и 19 — в групповых боях, а 2 фашистских истребителя посадил на свой аэродром. Войну закончил в звании гвардии полковника.

Василий Александрович Зайцев родился в семье крестьянина-бедняка. По национальности русский. Член КПСС с 1932 года.

В 1926 году поступил в фабрично-заводское училище Коломенского паровозостроительного завода, затем работал на заводе. В 1932 году по путевке комсомола был принят в Борисоглебскую в

оенную авиационную школу, которую окончил в 1936 году.

5 мая 1942 года Василию Александровичу Зайцеву за мужество и храбрость, проявленные в боях с фашистскими оккупантами, присвоено звание Героя Советского Союза. 24 августа 1943 года за новые боевые подвиги на фронте он удостоен второй медали «

Золотая Звезда». Награжден также многими орденами и медалями.

— Об одном прошу, товарищ майор, — голос Зайцева зазвучал приглушенно, — не разбивайте нас по разным звеньям и эскадрильям. Не так уж много нас осталось — Мещеряков, Мочалов, Песков, я да еще несколько летчиков...

— Знаю, кое-что

слышал о вашей части, — перебил его командир полка Ю. М. Беркаль, — знаю, что вы с боем отходили из Прибалтики, немало «мессеров» и «юнкерсов» в землю вогнали и успели познать, что такое воздушный бой. Вот вас и влили в наш полк для усиления. А усилить полк следует. Ведь и мы от Белостока отступаем,

сколько хороших летчиков потеряли! Сейчас нам молодежь прислали. Значит, и надо вас, обстрелянных бойцов, равномерно распределить по звеньям.

Худое, усталое лицо Зайцева помрачнело. Он понимал командира полка, в чье распоряжение поступил, но был убежден и в своей правоте и решил отстаивать ее.

— Товарищ командир полка, может, мне через минуту взлетать придется. Разве смогу я добиться победы, не зная, кого в бой поведу, на кого надеяться? Еще раз прошу, оставьте мою группу единой. Я привык к летчикам, они — ко мне. Не пожалеете об этом, уверяю вас.

— Хорошо, капитан, быть по-твоему

, — уступил майор Беркаль и, словно рассуждая сам с собой, добавил: — Может быть, это и не совсем правильно с точки зрения боеспособности других эскадрилий, но... пусть будет так. Оставайтесь на своем аэродроме, и пусть у вас будет что-то вроде отдельной эскадрильи.

— Будем драться, как и раньше

, за целый полк, — горячо заверил Зайцев.

Через час капитан Василий Александрович Зайцев был уже в своей группе, переименованной отныне в эскадрилью 129-го истребительного авиационного полка. Его встретили тревожные, вопрошающие взгляды товарищей — летчиков, техников, механиков. Все знали о цели

его полета в штаб полка.

— Все в порядке, друзья, — улыбаясь, сказал Зайцев, — работать будем по-прежнему все вместе. Только спрос с нас будет вдвойне. Москву защищаем — это раз, а во-вторых, за целый полк нам драться нужно. Справимся?

— Принимаем условия, командир, — ответил за всех летчик

Песков, — а за то, что удалось сохранить нашу группу, спасибо!

То было трудное время. Бои шли сначала на дальних, а затем на ближних подступах к Москве. Для Василия Зайцева столица нашей Родины значила многое: здесь услышал он перезвон Кремлевских курантов, в трепетном волнении спускался по мра

морным ступеням Мавзолея, чтобы на всю жизнь унести в своем сердце образ великого Ленина. А недалеко от Москвы, в подмосковном городе Коломне, прошло его детство, познал он первые детские радости.

— Мы защищаем Москву, — говорил Зайцев перед каждым вылетом летчикам эскадрильи, и все воспринимали

эти слова как клятву.

Летчики хорошо знали своего командира. Зайцев еще до войны был инструктором в авиационном училище и свое искусство пилотирования передал десяткам молодых авиаторов. Он метко стрелял, хорошо ориентировался в любой обстановке, тактически грамотно строил воздушный бой. Словом

, это был зрелый, обстрелянный летчик-истребитель.

В летной книжке Зайцева значился не один десяток боевых вылетов и воздушных боев, в ходе которых были сбиты и «юнкерсы» и «мессершмитты». В новом полку он сразу же был признан достойным командиром эскадрильи, и, когда командир полка давал группе

задание, он знал: если группу поведет Зайцев, приказ будет выполнен.

Враг все ближе подходил к Москве. Уже пришлось оставить аэродром под Ярцевом. В воздухе бои становились все ожесточеннее.

Вот опять по сигнальной ракете группа Зайцева с трудом поднялась с аэродрома, раскисшего от сентябрь

ских дождей. Поступило сообщение, что «юнкерсы» идут бомбить боевые порядки дивизии московского ополчения — недавних рабочих, студентов, инженеров, артистов, с оружием в руках вставших на защиту родного города.

Всего четыре самолета МИГ-3 насчитывала группа Зайцева. На встречно-пересекающемся к

урсе капитан вывел свою группу прямо на «юнкерсы». Стремительная атака, расчетливый удар — и валится вниз, на подмосковный перелесок, флагманский, а за ним второй вражеский бомбардировщик.

Выход из первой атаки с набором высоты и с разворотом на 180 градусов — и новая атака, теперь уже в хвост «

юнкерсам». Зайцев вплотную подводит к ним свою группу и снова дает длинную меткую очередь, проскакивая вперед мимо задымившегося бомбардировщика. Его примеру следуют ведомые.

И откуда только взялась, будь она трижды проклята, эта пара «мессершмиттов»! Свалились сверху, полоснули огненными струям

и пулеметных очередей и исчезли, словно призраки.

Василий оглянулся на своих ведомых и увидел, как крайний справа «миг» летчика Кононенко, дымясь, начал валиться на крыло. Теряя скорость, он стал отставать, затем медленно вошел в штопор.

— Прыгай, чего медлишь! — бросил в эфир Зайцев. Виток

за витком, штопоря, истребитель стремительно приближался к земле.

— Да прыгай же! — прозвучал в воздухе тревожный голос командира.

Но самолет продолжал падать. Ясно, что летчик и не пытается вывести его в горизонтальный полет. Не открыл он и фонаря кабины, чтобы покинуть горящую машину. Оста

вляя длинную струю черного дыма, истребитель врезался в землю. Видимо, летчик был убит минутой раньше.

Угрюмый вернулся Зайцев на аэродром, сразу же прошел в свою землянку и собрал всех.

— Сегодня мы потеряли в бою нашего товарища, прекрасного летчика — Кононенко. — Зайцев замолчал, стараясь

побороть внутреннее волнение, потом заговорил отрывисто, словно осуждая и себя, и всех присутствующих. — А почему потеряли? Причина одна: ослабла осмотрительность при групповом бое. За свои ошибки мы расплачиваемся жизнью людей. Учиться будем. Да, учиться. И не так, как раньше, от случая к случаю,

а всерьез. На час полета — два часа занятий. Пусть это будет законом для нас.

Первое занятие после гибели летчика Кононенко командир эскадрильи провел тут же, в землянке. Были разобраны различные способы наблюдения за воздушной обстановкой при следовании к цели, при ведении группового боя, при в

ыходе из него и возвращении на аэродром.

Потом это вошло в систему. Летчики поняли: главное условие победы — неуставная учеба, тренаж, обобщение опыта, а бой — это проверка выучки огнем. Так эскадрилья Зайцева стала своеобразной академией воздушного боя.

В ходе боев в нашей авиации пересматр

ивались тактические приемы: старое, непригодное отметалось и на вооружение принималось новое, прогрессивное. Было признано, что прежний состав звена истребителей — три самолета — устарел. В звене стало четыре самолета — две пары. Появились понятия «ведущий» и «ведомый». И передовые авиационные коман

диры, подобно Зайцеву, творчески вырабатывали тактику действий пар истребителей, изыскивали новые способы их применения. Для Зайцева каждый бой являлся школой, проверкой новых идей и предположений.

Вылетов было много. По пять, а то и по шесть раз за короткий осенний день поднимались летчики эска

дрильи навстречу врагу. Почти каждый день бывало так: возвратится Зайцев со своими питомцами на аэродром, коротко доложит о результатах выполнения боевого задания, наскоро проглотит пару бутербродов — и снова к машинам. А от самолетов уже отъезжают неуклюжие бензозаправщики, и техники докладывают о

готовности к вылету.

Какое упорство, какую силу воли надо было иметь, чтобы поздним вечером, когда летчики, казалось, валились с ног от усталости и пережитых волнений, собирать эскадрилью в землянке и при тусклом, мерцающем свете керосиновой лампы заниматься теорией.

Хмурое осеннее утро. Пое

живаясь от холода и сырости, летчики идут к машинам. Техники и механики уже успели прогреть моторы и теперь стоят возле плоскостей.

Проверив исправность самолета, Зайцев первым выруливает на линию старта. Чуть сзади и левее рулит его ведомый. Сегодня взлет парами. Это ускоряет подъем всей эскадр

ильи и сбор ее в воздухе.

Предстоит нанести штурмовой удар по аэродрому противника возле Ельни. Надо спешить: пока не рассеялся предутренний туман, немецкие летчики вряд ли поднимутся в воздух.

Два звена — четыре пары — ведет капитан Василий Зайцев. Внизу проплывают поля, сбрасывающие золоти

стый убор осени перелески, вьющиеся змейками подмосковные речушки. Изредка ведущий положит машину на левое или правое крыло, глянет вниз, заметит характерный ориентир, сличит его с картой, и снова его взгляд устремлен вперед.

Погода ухудшается. Низкие хмурые облака прижимают истребителей к самой

земле. «Это к лучшему, — думает Зайцев, — противник будет считать такую погоду нелетной».

На бреющем полете вышли к окраине Ельни. Сначала Зайцев повел свою группу в сторону станции. Там загрохотали зенитные пушки. Враг всполошился, приготовился защищать один объект, но истребители, не доходя к

илометра до станции, круто развернулись и направились к аэродрому.

Расчет оправдался. На аэродроме решили, что советские летчики будут бомбить станцию. И вдруг, неожиданно для врага, из молочной пелены низких облаков на самолетные стоянки один за другим обрушились краснозвездные истребители. Каж

дый из них сбрасывал по паре бомб, прошивал пулеметно-пушечным огнем гитлеровские самолеты, потом нырял в облака.

— Повторяем заход, — коротко бросает команду в эфир Зайцев и вновь первым вываливается из облаков над самым аэродромом.

Опять обстрел самолетных стоянок, бензозаправщиков, складо

в. Только на сей раз по советским истребителям уже вели ответный огонь с земли несколько зенитных пулеметов. Зайцев со своим ведомым спикировал и на них. Его примеру последовали другие пары.

— Сбор! — командует по радио Зайцев.

Он успел заметить, что на стоянках горело по крайней мере четыре

«хейнкеля-111», а в одном месте вспыхнул и стал разрастаться огромный костер белого пламени — это загорелся склад горючего.

— Товарищ капитан, в левой плоскости шесть пулевых пробоин, — доложил ему на аэродроме механик, окончив осмотр машины. — Видать, снизу, с земли, по вас били. И как это вы

идете прямо на огонь! — не то восхищаясь, не то укоряя, сказал механик.

— Когда залатаете? — спросил вместо ответа Зайцев.

— Шесть пробоин... — прикидывая в уме объем работы, начал было механик.

— Вот что, Гриша, — перебил его Зайцев, — через полтора часа вылет. К этому времени чтобы маш

ина была готова.

— Есть, товарищ капитан!

В боях и учебе проходили дни. На счету Зайцева было уже около десяти сбитых вражеских самолетов. В его эскадрилье выросли замечательные истребители, настоящие мастера воздушного боя, такие, как командиры звеньев Мочалов и Мещеряков, летчик Песков и д

ругие. В их боевые успехи вложил немалую долю своего труда и опыта Василий Зайцев.

Вся страна ковала победу над врагом. Вскоре полк получил новый, более совершенный самолет — ЛАГГ-3. Одним из первых в полку освоил его Василий Зайцев.

— Эта машина хороша не только для горизонтального, но и дл

я вертикального маневра, — сказал он однополчанам. — Будем отрабатывать боевой разворот, петлю, полупетлю, восходящую спираль и другие фигуры, которые применяются в бою на вертикалях. Говорят, крылья крепнут в полете. Вот и будем учиться, не теряя времени.

Вскоре вся эскадрилья овладела новыми м

ашинами.

И снова — фронт, снова — бои, труд, победы.

Разве можно забыть морозный и по-зимнему солнечный день 6 декабря 1941 года, когда почти все армии, дивизии и полки, оборонявшие Москву, начали наступление? Рано утром вылетел майор Зайцев со своей эскадрильей на штурмовку вражеских войск,

в панике отступавших по дорогам Подмосковья на запад. Да, отсюда, с воздуха, особенно отчетливо была видна картина неслыханного поражения фашистов под Москвой: батареи, брошенные на огневых позициях, застывшие в снегу танки, остовы автомашин, тягачей, а дальше от фронта — колонны торопливо бегущих

гитлеровцев. Сердце пело, рука сама отжимала ручку управления, переводя самолет в пике, а пальцы изо всей силы нажимали на гашетку.

— Бегут фашисты! — докладывали летчики, возвращаясь на свой аэродром.

И это было самой большой радостью для всех.

Командир и комиссар полка построили весь л

ичный состав на заснеженном аэродроме. Василий Зайцев, стоявший впереди своей эскадрильи, впервые услышал слово, которое потом золотом засияло на полковом знамени, — «гвардия».

Представитель Ставки читал приказ, в котором говорилось о боевой славе полка.

— Отныне полк именовать: 5-й гвардейс

кий истребительный, — неслось над притихшим строем авиаторов.

Славной страницей в боевую историю 5-го гвардейского полка вошел вылет группы истребителей, ведомой гвардии майором Зайцевым, 29 декабря 1941 года. Истребители поднялись в воздух по команде с пункта наведения. Несколько девяток «юнкер

сов» шли бомбить нашу танковую колонну, находившуюся на марше. Но их вовремя перехватила группа Зайцева. Завязался воздушный бой. Дерзко и умело атаковали врага наши «лагги». Один за другим падали горящие «юнкерсы». В этом бою по два фашистских бомбардировщика уничтожили гвардейцы Зайцев и Мещеряков

. По одному «юнкерсу» занесли в список своих побед летчики Онуфриенко, Истомин, Песков, Лавейкин, Дмитриев, Городничев, Дахов. А всего было сбито 11 «юнкерсов».

Почти год гвардейцы выполняли боевые задания в районе Ржева. Они прикрывали наши войска, вели разведку, штурмовали вражеские позиции, с

опровождали бомбардировщиков.

В сентябре 1942 года гвардии майор Зайцев принял командование полком. Достойной наградой Родины засверкала на его груди «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.

...Метут, завывая, вьюги в приволжских степях. Неумолчно грохочет великая битва у волжской твердыни.

Остановив врага и обескровив его, наши войска в ноябре 1942 года перешли здесь в решительное наступление, окружили крупнейшую 330-тысячную группировку гитлеровцев и начали операцию по ее ликвидации.

Враг метался, как зверь, попавший в капкан. Но наши воины били его на земле и в воздухе. Весь мир

напряженно следил за исходом этой невиданной в истории войн битвы.

Сюда, в среднюю излучину Дона, прибыл и 5-й гвардейский истребительный полк. Летчики получили еще более совершенные по тому времени машины — ЛА-5. Гвардейцы сразу вступили в бой.

Днем и ночью, натужно гудя моторами, шли над

Доном тяжело груженные «юнкерсы» и «хейнкели», стремясь пробиться на помощь к окруженным частям. Фашисты пытались создать «воздушный мост», чтобы помочь окруженной группировке. Этот «мост» разрушали наши зенитчики и истребители. Один только полк Зайцева сбил в районе Кантемировки за месяц 45 вражеск

их самолетов. Шесть фашистских самолетов уничтожил лично Зайцев.

В боях прошла снежная и лютая вторая военная зима. Под Купянском встретил весну 1943 года гвардии подполковник Василий Зайцев. Его полк по праву считался одним из лучших в 17-й воздушной армии, и часто к гвардейцам приезжал ее кома

ндующий генерал В. А. Судец.

Жарким августовским днем самолет У-2 приземлился на аэродроме полка. Гвардии подполковник Зайцев встретил генерала В. А. Судца, доложил об обстановке.

— Соберите полк, — последовал короткий приказ.

— Новая задача, товарищ командующий? — не преминул полюбопытс

твовать Зайцев.

— Там увидите, — многозначительно ответил генерал.

Под гвардейским знаменем недвижно застыл полк. Что скажет генерал?

— За мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, — зазвучал голос генерала, — пятерым вашим лучшим летчикам: Дмитриеву, Лаве

йкину, Сытову, Попкову и Шардакову — присвоено звание Героя Советского Союза.

Дружное гвардейское «ура» прокатилось над аэродромом.

— Командира полка гвардии полковника Зайцева, — продолжал генерал, — правительство наградило второй «Золотой Звездой» Героя Советского Союза.

Пожалуй, никог

да еще не волновался так Василий Зайцев, как в эти минуты, стоя перед лицом всего гвардейского полка. Награду Родины он воспринял как призыв к новым боевым свершениям во имя свободы и счастья своего народа.

Еще упорнее стали драться в воздухе гвардейцы 5-го истребительного, которыми командовал В

асилий Зайцев. Под крыльями их самолетов проплывали Донбасс и Приднепровье, Запорожье и Днепропетровск, Никополь и Апостолово, Днепр и Южный Буг, Одесса, Тирасполь, Львов и, наконец, Берлин. Боевые удачи сопутствовали гвардейцам и их командиру Василию Зайцеву.

«Группу поведу я!» — этими словами

часто заканчивал Зайцев, ставя задачу летчикам на очередной вылет. Вместе с тем он неустанно растил молодежь, вооружал командиров эскадрилий и звеньев навыками руководства воздушным боем. Тем и был силен гвардейский полк, что в его рядах сражалось много закаленных в боях ведущих групп — хладнокровны

х в минуты смертельной опасности, инициативных и тактически грамотных воздушных воинов. Все они считали себя учениками Василия Зайцева.

Как дань особого уважения в полку его звали «наш батя». А он для подчиненных был умелым воспитателем, требовательным командиром. Не прощал он только ошибок, а т

ем более неоправданных потерь в бою.

Однажды «мессеры» сбили молодого летчика, атаковав его сразу с двух направлений. Ведущий погибшего, вернувшись на аэродром, рассказал о молниеносной атаке вражеских самолетов, сам еще не отдавая себе отчета в том, что и как произошло.

Полковник Зайцев дол

го беседовал с ведущим. Заставлял чертить схемы, показывать динамику боя на макетах. Выяснял все до мелочей. Потом доложил командиру дивизии о случившемся и попросил не давать полку боевых заданий в течение двух дней. Такая возможность была, и просьбу Зайцева удовлетворили.

Два учебных дня! Они

запомнились летчикам полка, пожалуй, больше, чем обычные боевые дни. II заставил же «батя» попотеть капитанов и лейтенантов на занятиях! Изучали все: режимы эксплуатации двигателей и тактику, баллистику и метеорологию, навигацию особые случаи в полете. А сколько учебных воздушных боев провел Василий

Александрович Зайцев со своими питомцами! И каждый бой был школой боевого мастерства. Особенно учил он летчиков осмотрительности.

— Осмотрительность для истребителя начинается на аэродроме, когда он идет к самолету, — говорил «батя», — а кончается поздно вечером в землянке. Врага увидеть должен

первым ты. Иначе не победишь.

Эскадрильи стремительных истребителей поднимал в воздух авиационный командир Василий Александрович Зайцев, водил их в бой и неизменно одерживал победы. В кабине боевой машины встретил он и день великой Победы.

С 1946 года по болезни находился в запасе, несколько