Василий Щелкунов

Биография

Герой Советского Союза (16.09.41). Награждён четырьмя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Суворова 2-й степени, двумя орденами Красной Звезды, медалями, иностранным орденом.

Родился в семье крестьянина. Русский. Окончил шесть классов и аэроклуб.

В РККА с 1928 г. В 1930 г. окончил Ленинградскую военно-теоретическую школу ВВС, в 1931 г. - 2-ю военную школу летчиков Красного Воздушного Флота в Борисоглебске.

Член ВКП(б) с 1938 г.

В 1940 г. окончил Курсы усовершенствования командного состава при Военно-воздушной академии.

Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Был заместителем командира 200-го бомбардировочного авиаполка 40-й дальнебомбардировочной авиадивизии.

В августе 1941 г. был командиром армейской авиагруппы особого назначения. Участвовал в бомбардировке столицы гитлеровской Германии.

Рассказывает писатель Виноградов: «Второй полет по маршруту для майора Щелкунова протекал необычайно буднично и спокойно. Только штурман майор Малыгин иногда вносил незначительные изменения в боевой курс, ориентируясь по островам Готланд и Борнхольм, темными размытыми пятнами проплывающими под крыльями.

- Тезка, подходим к береговой черте, - услышал Щелкунов в шлемофоне голос штурмана. - Сейчас начнется...

- Ничего, проскочим,- ответил Щелкунов и взглянул на высотомер: стрелка стояла на отметке 6200 метров. Дышалось легко, хотя кислородная маска и стесняла движения.

Летчик и штурман были тезки по имени и отчеству - и тот и другой Василий Иванович, и друзья в шутку называли их дважды тезками. Щелкунов и Малыгин такому обстоятельству даже были рады, это подчеркивало их дружескую близость.

А стрелок-радист старший сержант Масленников, гордясь своими майорами, добавлял, что их экипаж состоит из одних Иванычей, потому что сам он был Александром Ивановичем.

- Тезка, справа по курсу Штеттин! - доложил Малыгин.

Щелкунов скосил глаза. Город был затемнен, но кое-где все же огоньки виднелись...

Все повторилось, как и в первом полете: нервно задергались прожекторные лучи, захлопали разрывы зенитных снарядов. Так будет продолжаться целых полчаса, разве что зенитки замолкнут, потому что в небе начнут рыскать скоростные ночные истребители, просверливая темноту своими острыми лучами-кинжалами. Если попадешься в этот луч, трудно будет уйти из него; истребитель выплеснет на тебя весь свой смертоносный огонь. Но спасение дальних бомбардировщиков в том, что вероятность попасть в свет истребителя не очень велика.

- До цели десять минут, - услышал в шлемофоне Щелкунов голос штурмана.

Впереди по курсу уже вырисовывались контуры большого города. И тут правый мотор словно поперхнулся. Не угодил ли в него осколок от зенитного снаряда? Снова чихнул двигатель. Щелкунов прибавил газ. Мотор загудел нормально, но потом опять остановился. «Этого только еще не хватало!» Щелкунов выжал газ до отказа, а двигателю как будто недоставало воздуха, он работал с перебоями. «Может быть, перегрев?» Перебои стали все чаще и дольше, наконец мотор заглох совсем.

- Что будем делать, тезка? - с тревогой спросил летчика Малыгин.

Самое разумное - это немедленно освободиться от бомбовой нагрузки, затем развернуться на обратный курс и попытаться на одном моторе дотянуть до Сааремаа. Но цель так близка, - всего в трех-четырех минутах лета. Дотянуть до нее можно, правда, придется идти со снижением. Бомбы предназначены для заводов Мессершмитта, и они обязаны сбросить их туда.

- Идем на цель! - сказал Щелкунов. Штурман и стрелок-радист понимали, на какой риск пошел командир, и молчаливо одобрили его решение.

Не затем же они столько пролетели, чтобы сбросить бомбы на предместье Берлина!

Последние минуты Щелкунову казались вечностью. ДБ-3ф летел со снижением. Но ниже 4500 метров спускаться нельзя: наткнешься на аэростаты заграждения. «Скорее, скорее, скорее», - торопил он время...

- Цель под нами! - крикнул Малыгин.

- Сброс!

Бомбы пошли вниз. Машина облегчена. Немедленно разворот на обратный курс. За эти минуты самолет снизился до 5000 метров. И все еще медленно снижается, хотя бомб уже нет. Щелкунов потянул штурвал на себя, но напрасно: бомбардировщик не слушается. Справа, слева, внизу, вверху - хлопающие темно-дымчатые шапки от зенитных снарядов, отчетливо видимые на фоне лучей прожекторов. Но Щелкунов их не видел, его глаза были устремлены на приборную доску, и в первую очередь на стрелку высотомера, которая медленно сползала влево. Высота уже 4500 метров. Летчик сбросил кислородную маску. Лицо мокрое от пота, ресницы слипаются, пот застилает глаза.

Высота 4000 метров. Усилия Щелкунова напрасны, машина не подчинялась ему, шла на снижение. И скорость на одном моторе невелика. Кажется, из зоны зенитного огня никогда не выберешься.

Стрелка сползла на цифру 3000. А до береговой черты еще далеко, Молчит штурман Малыгин, молчит стрелок-радист Масленников. Они понимают, что попали в очень тяжелое положение. Вся надежда на командира. Только от него зависит спасение.

2500 метров. Снижение продолжалось. В какой уже раз пытался Щелкунов вывести самолет в горизонтальный полет. Но не слушается ранее послушная машина!

- Под нами береговая черта! - прервав тягостное молчание, доложил Малыгин.

Щелкунов это почувствовал сам: прекратили огонь вражеские зенитные батареи, остались сзади мечущиеся в злобном вихре лучи прожекторов. Посмотрел на высотомер: стрелка сползла к цифре 2000.

Летчик сильно потянул штурвал на себя, прижав к груди. Что это? Стрелка больше не падает влево! Значит, машина перешла наконец в горизонтальный полет. Отпустил штурвал, и стрелка вновь угрожающе поползла вниз. Снова прижал его к себе - стрелка остановилась.

Только в таком положении самолет и будет лететь горизонтально, без снижения. Но хватит ли сил несколько часов вот так удерживать машину? Ведь скорость упала, и до Асте придется добираться дольше обычного.

Щелкунов потерял счет времени. Заныли от напряжения руки, мускулы взбугрились от чрезмерной натуги, будто налились тяжелым свинцом. Но пальцы цепко держали штурвал, разожмешь их, - и машина опять пойдет на снижение. Мысленно он прикидывал расстояние до аэродрома и в душе ругал штурмана, что так долго не называет точку нахождения ДБ-3ф в воздухе.

- Находимся на траверзе Пиллау... Вышли на траверз Мемеля, - монотонно тянул Малыгин. Он нарочно не переговаривался с командиром, понимая, что ему невыносимо тяжело и любое невпопад сказанное слово окончательно выведет его из себя. А в создавшихся условиях он один лишь сможет дотянуть самолет до острова.

- Находимся на траверзе Либавы... Выходим на траверз Виндавы...

Уже давно светло. Справа огненная полоса раскаляла небо. Вот уж и солнечные лучи, вырвавшись из плена ночи, пошли гулять-играть по горизонту. Они ощупывали каждое облачко, обдавая его розовой краской, и устремлялись дальше, ввысь, к темному еще зениту.

От однообразного напряженного положения у Щелкунова онемели руки, они были как чужие. Кружилась голова, все тело стало непослушным, тяжелым, точно на плечи взвален непосильный груз. Но менять положение нельзя. Только так еще и можно продолжать горизонтальный полет.

«Немного уже осталось», - успокаивал себя Щелкунов. Но что это, левый мотор вроде поперхнулся? Показалось... Нет, двигатель действительно захлебывается. Все повторялось, как и с правым мотором. Перегрев! «Тяни, тяни, милый. Остались уже пустяки. Что тебе стоит? Тяни. Не подводи нас», - мысленно умолял он левый мотор. Даже бросило в жар, точно лицо обдало кипятком. Взглянул вниз - море. Но вдали уже вырисовывалась кромка берега.

Левый мотор в последний раз глотнул бензина и заглох. Скорость начала падать. В кабинах наступила гнетущая тишина.

- Черт возьми! - выругался Щелкунов. - Неужели все?!

Вспомнил о штурмане и стрелке-радисте, болезненно усмехнулся...

- Тезка, твое отношение к владыке морей и океанов?

- Сто бочек чертей под фюзеляж! Не дождется нас его величество Нептун, - ответил Малыгин. - Дотянем! У нас же мировой летчик, сам майор Щелкунов!

- Брось подхалимничать. Не терплю! Сядем в Асте - поговорим.

- Сначала надо дотянуть туда...

- И дотяну!

Свое знакомство с авиацией Щелкунов начал в аэроклубе Осоавиахима полетами на планере. Он мог тогда часами пилотировать, устремляя планер в воздушные потоки.

Дальний бомбардировщик совсем не походит на планер, слишком велик и тяжел. И все же, пользуясь высотой и скоростью, надо заставить его как можно дольше планировать. Пусть и с постоянным снижением.

Действовала на нервы гнетущая тишина, машина словно висела в воздухе. Под крыльями - стальная вода. Она все ближе и ближе, различались уже белесые барашки на гребнях волн. И берег рядом - полуостров Сырве. Как точно штурман вывел на входной ориентир! Молодец, что и говорить.

А вода все ближе, все отчетливее вырисовывались белогривые шеренги солнечных волн. Вот и полосатый столбик маяка. Можно сесть на Сырве, у старой русской Церельской береговой батареи большая поляна. Но где она? Земля словно залита молоком. Туман! Надо тянуть дальше, возможно, в центре острова тумана нет…

В Асте дело обстояло лучше, все самолеты армейской авиагруппы приземлились благополучно. Последним спланировал с неработающими моторами майор Щелкунов, чудом дотянув до аэродрома».

В это утро в особой авиагруппе Преображенского после возвращения из боевого вылета при заходе на посадку в тумане разбилось два экипажа.

И в группе Щелкунова дела были неважные. Капитан Юспин, пробыв на острове три дня, улетел на Большую землю менять баки для горючего. На другой день за ним последовал старший лейтенант Шапошников - для замены двигателей. Правда, прилетели задержавшиеся экипажи старших лейтенантов Богачева и Васькова.

Они приземлились в Кагуле. Двигатели самолета старшего лейтенанта Васькова оказались совершенно непригодными для дальнего полета, и старший инженер Баранов вынужден был отправить его на Большую землю для замены моторов. Туда же улетел и капитан Крюков. Двигатели самолета Богачева тоже нуждались в ремонте.

Таким образом, в группе Щелкунова в третий вылет на Берлин смогла пойти лишь его машина.

Двигатели ДБ-3ф в эскадрилье капитана Тихонова находились в несколько лучшем состоянии, но и они в прошедших двух налетах имели сбои. Так, самолеты старшего политрука Павлова и старшего лейтенанта Соловьева смогли достигнуть лишь Кенигсберга и отбомбились по запасной цели.

Само собой разумеется, летчики были не виноваты, просто двигатели их самолетов выработали положенные по норме моторесурсы, и уже не тянули. Следовало бы выделить в армейскую авиагруппу новые ДБ-3ф, а не те, что с первого дня войны почти ежедневно вылетали на бомбардировку тыловых объектов противника.

Тем не менее, Верховный Главнокомандующий узнав о том, с какой бомбовой нагрузкой дальние бомбардировщики летают на Берлин, выразил неудовольствие и предложил ее увеличить.

Вечером 20.08.41 г. в качестве эксперимента на аэродроме в Асте к четвертому вылету на Берлин с двумя ФАБ-500 был подготовлен самолет старшего лейтенанта Богачева. При взлете он потерпел катастрофу.

Рассказывает писатель Виноградов: «Щелкунов и Тихонов на совещании с представителем Ставки Коккинаки тоже выступали против эксперимента, хотя дальние бомбардировщики их армейской авиагруппы были несколько мощнее, имели дополнительный форсаж. Ведь все зависело от изношенности моторов и состояния взлетной полосы. Конечно, большое значение имело и мастерство летчика. Старший лейтенант Богачев как летчик был подготовлен хорошо, имел вполне достаточный опыт, на его счету уже более десяти боевых вылетов на бомбардировку тыловых военных объектов Германии, в том числе и Кенигсберга...

Перед взлетом Щелкунов и Тихонов долго беседовали с Богачевым, говорили об особенности подъема самолета с тяжелым грузом авиабомб на борту с грунтовой, размягченной прошедшим дождем взлетной полосы, сравнительно короткой по длине...

Разбег ДБ-3ф начал, как и обычно, с каждой секундой увеличивая скорость. Щелкунов и Тихонов, затаив дыхание, внимательно наблюдали за быстро удаляющимся самолетом. Каждый из них поменялся бы местами сейчас в кабине бомбардировщика. Нет, не «рыскал» по сторонам Богачев, точно выдерживал направление, молодец старший лейтенант. Уже должен начать отрываться от земли его самолет, но шасси, казалось, прилипло к взлетной полосе. «Давай отрывайся от полосы, давай, давай!» - мысленно подсказывал летчику Щелкунов. Но бомбардировщик все катил и катил навстречу темной стене леса, не поднимаясь ввысь. Кончается же взлетная полоса, тормозить надо, тормозить... На какое-то мгновение майор закрыл глаза и услышал страшный грохот, потрясший округу. В небо взметнулся огромный султан огня, земли и дыма.

Тихонов подбежал к стоящей поодаль полуторке, вскочил в кабину.

- Давай быстро туда! — показал он на место катастрофы.

Полуторка рванула с места и понеслась по взлетной полосе, подъехала к месту взрыва. Страшная, удручающая картина предстала глазам обескураженного Тихонова. Глубокая воронка от взрыва двух ФАБ-500, разбросанные вокруг на десятки метров горящие обломки бомбардировщика и среди них на обсыпанной землей траве оторванная окровавленная голова старшего лейтенанта Богачева, изувеченные до неузнаваемости трупы штурмана лейтенанта Шевченко, стрелка-радиста и воздушного стрелка…

Вернулся Тихонов на старт постаревшим, злым. Он тяжело дышал открытым ртом, не в состоянии сразу же воспроизвести увиденную зловещую картину катастрофы с бессмысленной гибелью всего экипажа. Щелкунов и не расспрашивал его, понятно было каждому, что две ФАБ-500, начиненные мощной взрывчаткой, разнесли все на куски. Ему, как командиру армейской авиагруппы особого назначения, надлежало немедленно самому доложить о катастрофе».

В это же время на аэродроме в Кагуле аварию потерпел самолет капитана Гречишникова. Правда, его экипажу каким-то чудом удалось уцелеть.

В четвертом вылете на Берлин из группы Щелкунова смогли участвовать только две машины - его самого и капитана Юспина, поменявшего на Большой земле двигатели. Полетели с обычной бомбовой загрузкой.

Это был последний вылет на бомбардировку Берлина армейской авиагруппы.

31.08.41 г. последние три ДБ-3ф авиагруппы особого назначения под командованием майора Щелкунова улетели на Большую землю.

16.09.41 г. за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с германским фашизмом и проявленные при этом отвагу и геройство майору Щелкунову Василию Ивановичу присвоено звание Герой Советского Союза. Ему была вручена медаль «Золотая Звезда» № 538.

Затем подполковник Щелкунов был заместителем командира авиадивизии.

Осенью 1943 г. он возглавлял группу бомбардировщиков ДБ-3ф, осуществлявшую налёты на вражеские объекты на побережье Баренцева моря.

Летом 1944 г. - командир авиагруппы особого назначения на итальянском аэродроме Бари, при оказании помощи Народно-освободительной армии Югославии.

В конце войны был командиром 14-й гвардейской Краснознамённой Берлинской авиационной дивизии 18-й ВА 1-го Украинского фронта.

В 1949 г. гвардии полковник Щелкунов окончил Военную академию Генштаба.

С 1955 г. генерал-майор авиации Щелкунов - в запасе.

Жил в Тамбове.