Василий Петренко

У дирижера руки не устают

Фестиваль «Музыкальный Олимп» называют «парадом победителей» — в нем участвуют только лауреаты крупнейших международных конкурсов. Дирижер Василий Петренко в этом сезоне стал лидером в конкурсах в Барселоне и Петербурге. 21 июля, на заключительном концерте фестиваля, Василий будет дирижировать оркестром Эрмитажа. С ним выступят молодые солисты из многих стран.

— Совместное музицирование с ровесниками — большое удовольствие, — считает Василий. — Потому что маститые солисты всегда считают нужным молодого маэстро поучить. Они уверены, что твоя трактовка музыки не может совпадать с их: «Вы молоды и не можете чувствовать так, как я». Приходится подчиняться. Результат получается хорошим, и все-таки не так здорово, как если вместе чувствуешь музыку.

— Что дают победы в конкурсах?

— Призом Барселонского стало около сорока концертов в Европе. Связи сами начинают укрепляться, так, после выступления с Королевским оркестром Фландрии, последовало приглашение приехать еще. После петербургского конкурса имени Прокофьева начались переговоры с московскими оркестрами.

— Стремитесь работать так же напряженно, как Гергиев?

— Трудный вопрос. У меня жизнь насыщенная, я ведь дирижер Малого оперного театра и главный приглашенный в оркестре Эрмитажа. Практически встаю за пульт каждый вечер. Рекорд был 27 мая: в 11 часов — репетиция, в два и в четыре — концерты, в семь — «Лебединое озеро» в театре, в десять — концерт в Эрмитаже до половины первого ночи.

Дело не в том, что устают руки — руки никогда не устают, устает голова. Часу на пятом дирижирования она начинает чувствовать себя не очень хорошо, но я уже знаю, что к седьмому-восьмому часу наступит просветление.

— Востребованных музыкантов все чаще сравнивают со спортсменами.

— Это справедливо, к сожалению. Вот сейчас я уже планирую сентябрь и понимаю, что придется разрываться: концерт во Франции, в следующие дни — балет и опера здесь, сразу же — концерт в Утрехте, потом два выступления дома, потом Бельгия: Мы вынуждены в таком ритме работать, это катится как снежный ком. И если раньше Мравинский мог себе позволить 8–10 репетиций программы, то теперь чаще всего — три, ну четыре, пять — разве что когда очень сложная новая музыка. Но я не люблю чувствовать себя не готовым на сто процентов, главный критик музыканта — он сам.

— Чем интереснее дирижировать — симфоническим концертом, оперой, балетом?

— Всем! На симфоническом концерте можешь делать то, что захочешь, с другой стороны, и мера ответственности очень велика. В опере зачастую вынужден следовать за певцами, а русские любят себе позволить волюнтаризм. Обычно это накатывает не на репетиции, а на сцене, совершенно неожиданно. Дирижирую очень много балетов, но чувствую себя только еще на пути к мастерству. В балете в доли секунды надо успеть совмещать то, что видишь на сцене, с тем, что успеваешь делать руками, и с тем, как реагирует оркестр.

— Есть у вас импресарио?

— Нет, это трудность для русских артистов. Хотя налаживаются связи, знакомства, общаться помогает Интернет, но не очень понимаешь, какие ставить условия, да и времени нет. Вот Гергиева я безумно уважаю не только как дирижера, но и как менеджера.