Валерий Воронин

Он опережал время

Этот игрок дважды назывался лучшим футболистом СССР. По итогам чемпионата мира 1962 года он был назван лучшим полузащитником турнира. В 60-х годах он считался одим из лучших полузащитников мира. В своем составе его хотели видеть гранды мирового футбола, но в советские годы это было невозможно. Воронин считается одним из сильнейших полузащитников в отечественной истории. Его карьеру прервала страшная автокатастрофа.

В последние годы я чаще других пишу про Валерия Воронина. И, может быть, излишне задерживаюсь на том, что по привычке, оставшейся от прошедших времен, называют негативом. А нынешний клиент СМИ на это особенно падок: клюнув на подробности не всегда стерильного быта знаменитости, он зачастую оставляет без внимания остальное - что как раз и является самым главным.

Пытаясь воспроизвести на бумаге чей-либо характер, я не разграничиваю свое видение героя на "позитив" и "негатив", да и вообще этих фотографических понятий применительно к людям не признаю. Но вот замечаю, что, боюсь, не без моей невольной помощи Воронина стали относить к фигурам, погибшим для футбола, себя в нем полностью не проявившим.

Вместе с тем как раз про Воронина-то и можно смело сказать, что сделал он в игре все, предназначенное щедрой к нему судьбой. И лишь потом снизившаяся мотивация помешала работать на футбол в прежних объемах, подтолкнув к страшным последствиям. Жизнь нередко поворачивается к своим избранникам жестокой стороной. Вот и в случае с Ворониным минутная депрессия губительно аккумулировала все присущие ему слабости, от которых Валерий Иванович до тревожной поры был надежно защищен всепоглощающим призванием к большой игре.

Поэтому актуальнее поговорить сейчас о воронинском восхождении, о его славе, которую домашней не назовешь (он ведь даже чаще Яшина выступал за различные символические сборные Европы и мира), о времени, которое он как футболист опережал (из всех моих любимых мастеров 50 - 60-х годов именно Валерия Воронина я отчетливее всего представляю в сегодняшнем футболе международного уровня).

Бесков взял его в торпедовский дубль шестнадцатилетним. Быстро оценил полузащитника и Маслов, сменивший Константина Ивановича на тренерском посту. Но, при всем моем желании, все же не решусь причислить Валерия к вундеркиндам. И тут у меня есть союзник. Стрельцов высказывал бредовую мысль, с которой никто из специалистов так и не согласился: мол, Валерка - футболист, себя огромным трудом сделавший, а не талант от Бога, как, допустим, он сам или Иванов.

С другой стороны, не думаю, чтобы без великолепных атлетических данных Воронина, без изначально тончайшего понимания игры одно прилежание или даже фанатизм в тренировках сделали бы его таким мастером, в какого он вырос, пусть и подзадержавшись несколько в дубле (Валерий стал основным игроком "Торпедо" в знаменательном для команды сезоне 60-го, когда ему шел двадцать первый год). Но тут и дубль помог: именно там продолжительное сотрудничество ждавших своего часа молодых игроков складывалось в стиль "Торпедо"-60.

Футбол - к сожалению, к счастью ли - не живет воспоминаниями. Ветеранские устные мемуары слушают вполуха, различая в них лишь ворчание на теперешних, на действующих ныне лиц, да и сами заслуженные старики волей-неволей отодвигаются от прошлого, сосредоточиваясь на сиюминутных впечатлениях. Но вот вдруг в интервью с защитником сборной 60-х годов импульсивно проскальзывает реплика о том, что Воронин в их команде на лондонском чемпионате мира был, как сейчас Зидан или Фигу: "без фола мяч у него не отнимешь". А восьмидесятилетний прославленный наш спортивный доктор Белаковский (для Олега Марковича, сверстника и друга Боброва, и мой герой принадлежит к относительно молодому поколению) в приватной беседе о злоключениях российской сборной говорит мне: "Ну, хороший, не спорю, игрок Мостовой, но ведь с Валеркой-то Ворониным его не сравнишь".

Мне казалось, что из двух по-отцовски любивших его тренеров Воронин все-таки больше тянулся к Бескову. Тот импонировал Валерию манерами - и более стройными, чем у Маслова, работавшего под простака, формулировками мыслей о футболе. Но кто, как не Маслов, довел Воронина до высших кондиций аккурат к историческому для "Торпедо" сезону?

Сыгравший и в 59-м ряд матчей за мастеров, Воронин в 60-м предстал перед широкими массами сложившимся мастером. И если не выглядел в тот год звездой, то потому только, что общая звездность команды мешала ослепленной ее совершенством публике выделять Воронина: чем хуже был, например, Маношин? Некоторым исключением, с точки зрения болельщиков, был, пожалуй, Батанов, сумевший в лучший для себя сезон и в неповторимом по гармонии составе не раз и не два отрабатывать за других, не обладавших челночной неутомимостью Бориса Алексеевича. Но никто, кроме Валерия Воронина, не вобрал в себя - и с такой покоряющей выразительностью - особенность той стилевой сути, что ушла из отечественного футбола вместе с исчезнувшим "Торпедо".

Предполагаю, что верность 60-му году повлияла и на его мироощущение. Он ведь более всех других выдающихся талантов подпадал не только под определение "звезда", но и "профессионал" - тоже. Разумеется, имею в виду зарубежное толкование этих определений. К российскому своеобразию преломлений звездности и профессионализма Воронин почти всю свою карьеру относился более чем сдержанно. Он был нескрываемым западником.

Лучшим футболистом страны Валерий стал в 64-м году, когда впервые прибегли к журналистскому опросу. Через год снова стал № 1. Но на первого тянул и в неудачном для "Торпедо" 63-м, когда в сборной тренировался у Бескова.

Лишь после Лондона и после личной удачи - включили в символическую сборную - Воронин позволил дать самому себе отдых, потеряв на подступах к тридцати мотивацию. За что и расплатился.