Валентин Шапиро
Биография
Гвардии старший лейтенант В. Е. Шапиро к Маю 1945 года совершил 590 боевых вылетов, в том числе 455 на разведку войск противника, в 48 воздушных боях сбил лично 12 самолётов. 15 Мая 1946 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.
Родился 20 Июля 1922 года в городе Батуми ( Азербайджан ), в семье служащего. Окончил 10 классов. С 1940 года в Красной Армии. Окончил Сталинградскую военную авиационную школу пилотов.
На фронтах Великой Отечественной войны с Сентября 1942 года. Командир звена 31-го Гвардейского истребительного авиационного полка ( 6-я Гвардейская истребительная авиационная дивизия, 3-й Гвардейский истребительный авиационный корпус, 5-я Воздушная армия, 2-й Украинский фронт ) Гвардии старший лейтенант В. Е. Шапиро к Маю 1945 года совершил 590 боевых вылетов, в том числе 455 на разведку войск противника, в 48 воздушных боях сбил лично 12 самолётов. 15 Мая 1946 года за мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами, удостоен звания Героя Советского Союза.
После окончания войны продолжил службу в ВВС. В 1950 году окончил Военно - Воздушную академию. Командовал авиационным полком. С 1978 года Гвардии полковник В. Е. Шапиро - в запасе. Живёт в Балашихинском районе Московской области. Награжден орденами Ленина, Красного Знамени ( четырежды ), Отечественной войны 1-й степени ( дважды ), Красной Звезды ( дважды ), "За службу Родине в Вооружённых Силах СССР" 3-й степени, медалями.
* * *
Профессия лётчика - истребителя сама по себе противопоказана людям пассивным, безынициативным, несамостоятельным. Она постоянно требует развития прямо противоположных качеств. Для воздушного же разведчика смелость и инициативность - качества решающие.
В 273-м истребительном авиационном полку 8-й Воздушной армии людей, обладавших подобными свойствами, было немало, но среди них хладнокровием и умением в считанные секунды оценить обстановку и принять неожиданное для противника решение отличался лётчик Валентин Шапиро. Был он сыном военного, получил прекрасное воспитание. Отец его перед войной занимал высокий пост в пограничных войсках и в начале войны был среди тех, кто принял на себя первый удар фашистов, вероломно вторгшихся в пределы нашей страны. В самые тяжёлые первые дни войны отец лётчика пропал без вести - скорее всего, погиб в приграничных районах в Прибалтике. Сын в то время учился в Качалинской лётной школе, которую успешно закончил летом 1942-го года - как раз тогда, когда война вплотную подошла к Сталинграду. Свою боевую биографию В. Е. Шапиро начал в тяжелейших сталинградских боях.
Известно как тяжело было молодым лётчикам втягиваться в боевую жизнь на первых этапах войны, особенно на Сталинградском фронте. Очень немногие из них остались в живых в те месяцы. Валентин Шапиро прошёл сквозь сталинградские бои. Был ранен, но выжил и спустя полгода после начала своей боевой деятельности, несмотря на лётную и боевую молодость, уже был закалённым и опытным воздушным бойцом. На земле это был немногословный, скромный человек, в воздухе - хладнокровный и умный боец, надёжнейший боевой товарищ. После выполнения боевого задания он всегда докладывал обстоятельно, точно и только по существу дела, так что, как правило, после его докладов никаких дополнительных вопросов у командования не возникало. Задания ему поручались сложные.
Однажды Шапиро вылетел с напарником на разведку вражеского аэродрома около станции Иловайская. Задание было непростое. Командованию стало известно, что на этот участок фронта противник перебросил новое авиационное соединение. Требовалось не только установить численность базирующихся на аэродроме самолётов, но и их принадлежность.
Надо сказать, что разведка крупных вражеских аэродромов всегда относилась к одному из самых сложных видов заданий. Во - первых, аэродромы, как правило, хорошо прикрыты и зенитным огнём, и с воздуха. Во - вторых, подобное задание с большой высоты выполнить трудно даже при хорошей погоде: чтобы рассмотреть опознавательные знаки вражеских самолётов, надо снижаться. А снижаться над вражеским аэродромом - это уже совсем непросто: ведь маневр чаще всего происходит на глазах противника. Даже опытному лётчику есть над чем подумать, прежде чем отправиться на подобное задание.
Шапиро это сложнейшее задание выполнил и по возвращении, как всегда сдержанно и очень точно, доложил о том, сколько самолётов на этом аэродроме, какие именно это самолёты. И хотя доклад, как обычно, никаких сомнений не вызвал у командира полка и данные, которые привез лётчик, были чрезвычайно важными, Полковник Б. Н. Ерёмин почувствовал, что полёт этот был достаточно необычным; очевидно, Шапиро по своей природной сдержанности опускает ряд деталей, которые, надо полагать, считает второстепенными. Между тем из доклада лётчика следовало, что он на очень низкой высоте произвёл несколько заходов над вражеским аэродромом, а немцы не стреляли. Стрельбу они открыли только тогда, когда, выполнив задание, наши разведчики стали удаляться от объекта... Это было странным, и командир попросил подробнее рассказать об этом. И тут открылось любопытное обстоятельство.
Когда Шапиро и его ведомый вошли в зону аэродрома противника, им неожиданно помогли сами немцы. Но это нужно было вовремя и правильно понять. Короче говоря, едва наши истребители появились в поле зрения наблюдателей противника, как Шапиро вдруг услышал по радио чётко произнесённые русские слова: "Видите ли вы посадочное "Т" ?"
Спрашивала с земли женщина. В сложившейся ситуации вопрос прозвучал достаточно неожиданно - вместо ожидаемых трасс эрликонов, вместо сконцентрированного огня зенитных батарей и возможного воздушного боя с "Мессерами"...
Будь Шапиро менее опытным лётчиком, он мог бы замешкаться с ответом, не сразу бы нашёлся, как поступить и тем самым выдал бы свои сомнения. А это означало бы - в лучшем случае ! - срыв боевой задачи... Но Шапиро без всяких колебаний включился в этот странный диалог: "Посадочное "Т" вижу." С земли доброжелательным тоном последовало: "Производите посадку".
Шапиро моментально понял, какой удобный случай им неожиданно представился. Сделав вид, что приказ ими принят, ведущий и ведомый спокойно начали снижаться над вражеским аэродромом. Голос, прозвучавший в фашисткой радиостанции, как бы охранял их от зенитного огня и атак "Мессершмиттов". Разведчики снизились до бреющего и прошли вдоль стоянок самолётов. Ведомый был чуть выше, Шапиро же шёл над самой землей. Стоянки фиксировались отчетливо, но знаки на самолётах разобрать не удавалось - слишком велика была скорость.
Тогда Шапиро пошёл на второй заход. Он выпустил закрылки, имитируя посадку, и, как он потом рассказывал, до предела "затяжелил" машину, уменьшил скорость. "Як" едва держался в воздухе на высоте не более полутора - двух метров над полосой. В конце полосы, сбоку, находилось какое - то аэродромное здание, возле которого собрались несколько десятков фашистских лётчиков. Они с любопытством наблюдали за действиями советского истребителя, делали жесты, переговаривались.
Только высокое лётное мастерство помогало держать машину в воздухе нашему лётчику. В то же время он, не переставая, вёл по радио "гусарскую" болтовню с девицей, расспрашивая её о всяких пустяках и ничем не выдавая своего напряжения. Больше всего его волновало в тот момент, говорил он, чтобы его напарник, с которым он не мог перекинуться словом, правильно его понял. Дело в том, что напарником у него был лётчик, незадолго до этого вылета вернувшийся из госпиталя. Лётчик опытный, но своего ведущего он знал мало. "Поэтому, - говорил Валентин, - он мог и не разобраться что к чему и шарахнуть... Я же действительно почти полностью имитировал посадку..."
Вражеская радиостанция, не понимая характера маневра Шапиро, вдруг взорвалась нетерпеливыми призывами поскорее производить посадку. Но Шапиро, умело подобрав скорость и высоту, всё - таки уже рассмотрел вражеские машины. Он начинал очередной разворот над аэродромом - теперь ему надо было немедленно набирать высоту и уходить, - как вдруг произошла осечка. Причину воплей с радиостанции он понял быстро: над аэродромом появился Ju-88 и стал заходить на посадку. Всё складывалось как нельзя лучше: можно было сделать вид, что он уступает посадочную полосу Ju-88, атаковать его и уходить. Но тут нервы подвели ведомого: увидев вражеский бомбардировщик, он внезапно открыл по нему огонь с очень большого расстояния. Ju-88 развернулся и стал уходить. Остальное Шапиро делал число автоматически: он слегка довернул свой "Як" и почти в упор дал длинную очередь по фашистам, скопившимся возле аэродромной постройки. Затем, подав команду ведомому, на бреющем на большой скорости стал уходить. С сильным опозданием вслед им ударили вражеские зенитки...
Вот такой был вылет... По возвращении Шапиро нарисовал на схеме конфигурацию всех стоянок самолётов. Данные его разведвылета были очень важными. Они использовались для нанесения ночного бомбардировочного удара по этому аэродрому. Командир полка не случайно попросил Шапиро рассказать о деталях этого вылета: он знал, что этот лётчик излишне сдержан при докладах.
...Полк базировался недалеко от линии фронта, наши войска наступали, и противник пытался сдерживать наступление частыми бомбардировками, которые он производил мелкими группами Ju-87 и Ju-88. Не исключалось и то, что какой - нибудь одиночный немецкий бомбардировщик или небольшая группа попытаются бомбить и наш полевой аэродром. Поэтому командование иногда поднимало лётчиков в воздух дежурить над аэродромом. И однажды в воздух был поднят Валентин Шапиро. Командир полка предупредил его, что от аэродрома он отходить никуда не должен и командный пункт будет с ним постоянно на связи.
Шапиро кружил над аэродромом в пределах визуального наблюдения с земли, а когда облака закрывали небо над аэродромом, его запрашивали с КП по радио, и он отвечал, что обстановка в воздухе спокойная. Валентин патрулировал над аэродромом один. Резон был в том, что с одиночным бомбардировщиком он прекрасно справился бы сам, а если бы подошла группа, то у него вполне хватало умения завязать бой и помешать группе с ходу нанести удар, а тем временем командир полка мог бы сразу поднять ему на помощь пару звеньев истребителей.
Всё шло нормально, но вдруг на какой - то вызов командира лётчик не ответил. Командир подождал несколько минут и снова повторил вызов. На этот раз Шапиро отозвался сразу и доложил, что обстановка в воздухе спокойная. На вопрос командира, почему он не ответил на предыдущий вызов и куда он уходил, Шапиро как ни в чём не бывало доложил, что он никуда не уходил и обстановка в воздухе спокойная. Но на КП не поверили, поняли, что он нарушил лётную дисциплину, и потому руководитель полётов решил по окончании полёта как следует "пропесочить" лётчика.
Шапиро изящно произвёл посадку, доложил о выполнении задания, ещё раз повторив, что обстановка в воздухе была спокойной, а командир, выслушав доклад, сделал ему замечание за нарушение дисциплины в воздухе. Валентин выслушал это совершенно невозмутимо. В этот момент вдруг зазвонил телефон, и из вышестоящего штаба попросили объявить лётчику Шапиро благодарность. Оказывается, в тот момент, когда он не вышел на связь, лётчик заметил над линией фронта "Раму" - немецкий корректировщик FW-189, - тут же атаковал её и сбил на глазах у представителя штаба Воздушной армии и наземного командования. Но поскольку при этом он действительно на несколько минут отлучился из указанной ему зоны патруливания, то предпочел о проведённом бое сразу не докладывать... Пришлось уже командиру полка перестраиваться и объявить лётчику благодарность, которую он принял всё с той же присущей ему невозмутимостью...
Валентин Ефимович Шапиро до конца войны произвёл 592 успешных боевых вылета, лично сбил 12 вражеских самолётов. Дважды был ранен. Стал Героем Советского Союза. В звании Полковника был уволен в запас, и немало его воспитанников, которым он дал путевку в небо, служат сейчас в частях ВВС.
