Валентин Самохин

В кино я люблю иронию и не люблю, когда выводят мораль

Валентин Самохин – замечательный интеллектуальный актер и прекрасный собеседник, с которым интересно обсуждать все, что касается кино и театра. Тем не менее, в нашем разговоре мы постарались не увлекаться сторонними темами, и говорили преимущественно о нем.

О тебе не очень много информации в интернете, поэтому сразу прошу прощения за банальные вопросы. Начнем, традиционно, издалека, кем ты хотел стать в детстве?

- Актером. Актером. В детстве я хотел стать актером.

С какого возраста?

- Мне кажется, до школы еще. С начальных классов точно.

А почему? Много фильмов смотрел?

- Я много смотрел фильмов, много ходил в театры, уже в младших классах школы вполне ощущал, что я разбираюсь в театре. У меня был смешной случай, в классе шестом, в советские еще годы, пришла дама, распространитель билетов, и говорит: Вот билеты в ТЮЗ. В то время меня уже бабушка водила в Малый театр и другие, на классические спектакли. Я спрашиваю: «Как спектакль называется». Она говорит: «Вся его жизнь». Наша классная руководительница, учительница по литературе была очень правильной женщиной, в духе советской школы, она объяснила, что был такой фильм «Коммунист», и это спектакль по нему. Я сказал, что я не пойду. Потом выяснилось, что фильм «Коммунист» очень хороший, спектакль я не помню, видимо, он оказался плохой, а классная руководительница оказалась из семьи репрессированных и впоследствии уехала в Америку. Приличная оказалась женщина, мы с ней в старших классах даже дружили.

Родители как относились к тому, что ты собираешься стать актером?

- Родители, естественно, говорили, что дикий конкурс, что можно не пройти, а потом загреметь в армию. Были классические разговоры о том, что нужно иметь какую-то профессию. Но не это сыграло свою роль. У меня был в Питере двоюродный дядя, контуженный после фронта, он каким-то образом оказался в БДТ и проработал там больше 10 лет. Дядька на меня большое влияние оказал, хотя он в Питере жил, и мы виделись не очень часто. Когда я учился в 9 классе, он написал мне письмо, в котором лейтмотивом проходила тема «Нет на театре счастья». О том, что театр полон глупыми завистливыми людьми, и не надо тебе это, получай нормальную профессию, играй в самодеятельности, и будет у тебя все хорошо. Не то, чтобы на меня это впрямую оказало влияние, но как-то отложилось, видимо, да еще и реально представлялось, что 100 человек на место. Потом-то выяснилось, что все немного проще. Но тогда казалось, что поступить в театральный нереально. И я уже после школы, имея опыт в театральной студии, пошел спокойненько совершенно в другую сторону, на филологический факультет МГУ.

Что за театральная студия?

- Она называлась «Сцена в доме Шехтеля», ее давно уже нет. Это был любительский театр, но на приличном уровне. Он находился на проспекте Мира, в 7-8 классе я ходил туда в детский кружок, а оттуда перескочил во взрослую группу. Мы были именно театром, ставили спектакли: "На всякого мудреца довольно простоты", "Женитьбу" Гоголя, "Баню" Маяковского, "Женитьба Фигаро" была, которая в моей жизни возникла потом еще раз. Там я играл Керубино. Был детский спектакль «Кот в сапогах». Потом сменился руководитель, человек, который возглавил студию, Андрей Демехин, был восьми классов образования, но он много лет проработал в мастерских театра Образцова. У него был удивительный художественный вкус, и его я считаю своим первым театральным учителем.

Он жив сейчас?

- Да, он жив, работает в театре Образцова, я с ним созванивался неделю назад. Так получилось, что он был нашим главным режиссером со своим уникальным чутьем, интуицией.

Ты отучился в МГУ?

- Отучился по совершенно непонятной специальности, но потом оказалось, что она вполне применима, со своим редким словенским языком я год поработал в одной конторе, потом поругался, ушел оттуда, жил халтурами с этим языком и через год после окончания университета совершенно неожиданно поступил в ГИТИС.

Только туда подавал?

- Нет, я везде ходил, кроме ВГИКа. Мне было 22, и я подумал, что надо же попробовать хотя бы один раз, галочку поставить. Я слетел во МХАТе, в Щепке, в Щуке я не дошел даже до первого тура, там мне сказали «вам на режиссерский надо, вы умный слишком». В ГИТИС я попал со второго тура.

Помнишь, что ты читал?

- Конечно, помню. Лермонтова «Журналист, читатель и писатель». Причем, я сейчас впервые об этом буду говорить, это было слизано. Есть пластинка, диск, где Лермонтова читает Олег Даль. Не сказать, что я большой поклонник Олега Даля, не мой, наверное, артист, но конкретно эта вещь – стихотворная драма на несколько голосов… Наверное, я на этом и вылез, на ироничном отношении и на том, что там три персонажа. Я читал его и на первом туре, а на втором, когда я это же прочел мне сказали «ну-ка давай что-нибудь еще». Я прочел Галича, с этим и поступил. Во МХАТе я читал басню, а в Щепке я спел, после чего мне сказали: Спасибо, достаточно…

Актеры родом из провинции часто рассказывают трогательные истории о том, как какая-нибудь учительница открыла в них талант, и они приехали в Москву. Ты москвич, живешь в этом городе, это помогает тебе?

- Нет, это мешает. По очень простой причине. Москвич благополучен, ему не надо ползти, пробиваться, я всегда знал, что позади меня есть трехкомнатная квартира на Проспекте Мира, до какого-то момента есть гарантированный кусок хлеба, мама-папа не бросят. Это с точки зрения внутреннего настроя мешало.

А сейчас? Есть конкуренция с людьми, которые приехали и всего добиваются?

- Я не очень люблю слово конкуренция. У этих людей крепче лоб. У меня почти начисто отсутствует такая штука как «соревновательность». Наверное, это плохо. Но кого-то обойти – не то, что скучно, а не умею, я просто вне этой системы координат.

А какими методами тогда добиваться, чтобы эта роль досталась именно тебе?

- Надо прийти и сделать хорошо. В кино надо прийти на пробы. Пробы проходят, к счастью, не в присутствии других претендентов. Надо хорошо сыграть. В театре сложнее. Там уже есть какое-то представление о тебе, и трудно что-то изменить. Надо, наверное, уметь себя ставить. Я этого не умею – себя ставить. А в кино ты пришел, тебе дали материал, быстро прикинул, что это такое может быть…. Недавно был случай. Мне говорят: у нас есть роль, даже не роль, а эпизод, но мы боимся вам предлагать. Я говорю: Что такое? – Да там, говорят, совсем маньяк, доктор Лектор. Я посмотрел – одна сцена, я не понимаю, что делать, но, поскольку я в тот момент был коротко стриженный, со щетиной, и линзы вместо очков догадался надеть, я в него как-то «вскочил» за 5 минут. Буквально на днях у меня будут съемки на один день.

Что за проект?

- "Профиль убийцы", сериал для НТВ. Уже не принципиально, что за фильм. Надо сделать роль. Потом оказалось даже, что в этой истории я чуть ли не главный злодей.

Все свои работы помнишь?

- А я записываю. Это может быть дурацкое честолюбие. Но это удобно. Мой друг Гриша Перель не помнит, например, потому что не записывает. А я записываю. Конечно, эмоционально я не все помню. Потому что были эпизоды на одну реплику, были вообще без реплик.

Мы тоже записываем, ты нам присылай сведения… Значит вы обсуждаете со своими друзьями-актерами свои работы. А можете друг другу сказать: «ты облажался» или наоборот «ты – молодец»?

- «Ты – молодец» – конечно. Сказать, что плохо - смотря кому. Некоторым не говорю, хотя люди близкие, просто знаю, какая будет реакция. Да и вообще говорить «плохо» не вижу смысла. Если есть конкретика, за которую можно зацепиться, наверное, скажу. Сам прислушиваюсь тоже к конкретике. Если говорят «да вообще говно», я говорю «ну, ладно». Я еще мало чье мнение ценю. Есть может человек шесть-семь.

Наверное, ты сам себя оцениваешь очень критично.

- Да. Я и сам вижу, если хорошо. А где-то, точно знаю, «залажал» и конкретно знаю, на чем «залажал». Хотя не могу сказать, что я к себе совсем уж объективен.

А как оценивает тебя твоя семья? К их мнению ты прислушиваешься?

- Да. Мамино мнение мне важно, хотя у нее специфические критерии. Они же мало что видят. Отлавливать в телевидении все мои роли – это немножко смешно. А в театре они много что видели.

А что было наиболее интересного в работе непосредственно в этом году?

- Было интересно работать в «Школе». Сейчас начинается интересный проект, он называется «Манипулятор». Десятисерийный проект, у меня в нем будет «главная роль на серию». Всего второй раз за 10 лет работы я столкнулся с очень интересным сценарием. Замечательно написанным. Там пять главных героев, включая Гошу Куценко, с которым я пока на площадке не встретился. Кроме него Банщикова, Семакин, Максим Виторган и Аня Антонова. Их герои будут действовать во всех сериях. Сначала проект назывался «Оратор», поскольку главный герой умеет говорить. Он говорит так, что за ним идут люди. Он собирает вокруг себя команду, каждый человек в которой оригинальный, обладающий определенным талантом. Получается история немножко аферистов. Понятно, что это больше комедия. Я изначально пробовался на одну из главных ролей, плохо попробовался, не прошел, потом забыл про это, а затем меня позвали на другую роль.

А твой персонаж – кто?

- Он директор страховой компании, который боится всякой заразы. У него масса баночек, капелек, марлевые повязки, собаки-кошки – не дай Бог. Вначале такой противный персонаж. Он приходит к этим людям, и они начинают менять его имидж, поначалу безуспешно. Но потом оказывается, что человек-то хороший, просто сам себя загнал в какой-то угол. Замечательная история: легкая, светлая, с прекрасным юмором, очень хорошим языком написана. Режиссер, он же продюсер и один из авторов сценария – Александр Семин. Это его первая режиссерская работа. С ним удивительно и прекрасно работать, редчайший случай, когда говоришь с человеком на одном языке. Замечательный человек.

Когда и где выпустят фильм?

- Обещают вскоре после нового года. По первому каналу. Моя серия – седьмая по счету.

Ты упомянул работу в сериале «Школа». Давай про нее поговорим. Год уже прошел практически с момента показа. Остались ли какие-то отголоски от этой работы?

- Если внешне, то после него я начал ловить какие-то взгляды на улице, иногда девочки начинают хихикать. Официанты в кафе иногда спрашивают. Хотя я прекрасно отдаю себе отчет, что смотрели-то немногие.

Смотрели люди, которые обычно не смотрят сериалы.

- Согласен. Съемки в «Школе» были новым способом существования. Я не могу сказать, что он мне на 100% близок. Он, этот способ, довольно необременительный. Надо сделать максимально похоже на жизнь, тут сильно себя напрягать не надо. Основной вопрос после окончания сериала: какое послевкусие осталось?

Вопрос к кому? К себе или к зрителям?

- К зрителям, конечно. И к себе, как к зрителю. Я не уверен, что хороший фильм может быть равен самому себе. Если из него не вылезает ничего больше, чем видно, то его, наверное, сложно отнести к произведению искусства.

Но очень много вылезло, ты так не считаешь? Помнишь, сколько было шуму? Страна так верещала, пока шел сериал?

- Это не то. На уровне смысла много вылезло. А на уровне эмоций – нет. Получилось либо возмущение, либо восторг. А слез и смеха – нет… Мы тут с сыном посмотрели "Гадкого утенка" Гарри Бардина, сын меня три раза спросил «Зачем снимают грустные фильмы». Я попытался объяснить, что слезы – это эмоции, и душа в этот момент трудится. А После «Школы» у меня ощущение, что эмоционального облика у фильма нет, это ряд событий. Это интересно с точки зрения производства, и интересно в нем поучаствовать. У меня вызывает уважение тот стиль, который Германика создает на площадке, но я не уверен, что считаю «Школу» произведением искусства. Это хороший, качественный продукт.

Но это кино – отражение реальности. Наверное, над событиями жизни мы также не плачем и не смеемся, и что-то проходит и забывается очень быстро, а что-то остается в памяти.

- Конечно. Это срез жизни, но не произведение искусства. Может такое быть в жизни? Может. Должен ли был этот фильм появиться на первом канале? Безусловно. Это очень здорово, что он появился. Как общественное явление для меня это очень важный фильм. И мне было очень интересно. Это был интересный опыт общения и с Германикой, и с актерами, которые там работали. Там был ряд очень хороших актеров.

Как тебе работалось с Валерией?

- Интересно. Мне не было сложно. Не скажу, что мы нашли общий язык, это грубо слишком звучит, потому что в жизни мы слишком разные люди, но я понимал, что она от меня хочет, она понимала, что я могу ей дать. Она крепкий профессионал, знает, что хочет.

А ты поддерживаешь ее мысль о том, что актеры – люди одноразовые, могут сниматься только единожды?

- Нет. Она вправе высказывать такую мысль. Многие сцены в «Школе» были сняты с первого дубля. Это интересная технология, но с точки зрения отношения к артисту – я не согласен.

Мне тоже кажется, что правомочно скорее говорить об одноразовом режиссере, которого свербит какая-то одна мысль, и он всюду ее вставляет.

- А вот это мы поглядим. Посмотрим, что Лера снимет следующее. Я жду. Пусть даже в этой же стилистике, но с другой тематикой. Если это окажется качественным, я буду очень рад.

А если тебя позовет, пойдешь?

- Пойду. Я пока ни от чего не отказываюсь. Или мало от чего отказываюсь. Надо, чтобы совсем было что-то омерзительное, чтобы я отказался.

А какое кино ты любишь смотреть? Что ты смотришь, что любишь в кино?

- Я много смотрю. Меньше, чем хотелось бы, но вообще, я люблю кино смотреть. Мне нравится жанр притчи. Нравится качественно сделанное жанровое кино. Я раз пять пересматривал «После прочтения сжечь». Для меня это лучшая комедия за последние годы. Несколько раз пересматривал «Бесславных ублюдков», обожаю фильм «Вики. Кристина. Барселона». Это из последних… Что меня привлекает в кино? Ирония, наверное. И неравная себе вещь, от которой остается послевкусие.

А из российского?

- У меня очень странные предпочтения в отечественном кино. Есть несколько фильмов, которые кроме меня, такое ощущение, вообще никому не нравятся. Я очень люблю «Мечты идиота» Пичула, по «Золотому теленку». Абсолютно неожиданный фильм. Представить Остапом Бендером певца Сергея Крылова – это надо иметь большую смелость. Очень люблю «Небо в алмазах» того же Пичула. Замечательная тема. Нравится мне фильм Хотиненко «Патриотическая комедия». Это притча. Но притча без морали. Когда мне начинают выводить мораль, я убегаю с дикой скоростью.

А из последних русских фильмов что нравится? Что-нибудь цепляет?

- Последний был «Край», который мне не понравился, в отличие от «Прогулки», которую я очень люблю, и смотрел много раз. И в отличии от «Охоты на пиранью». Хотя я не могу объяснить, почему «Охота на пиранью» - хорошее жанровое кино, а «Край» - средний фильм с моралью.

Наверное, там мало иронии, все слишком серьезно.

- А «Пиранья» - это игра. Да, совершенно верно. Я с удовольствием смотрю некоторые отечественные сериалы. Новых названий не сообщу, это та же «Ликвидация», который я считаю выдающейся вещью, сериал «Бригада» меня не отпускает долгие годы, очень люблю сериал «Закон», который мало кто помнит, он выходил одновременно с «Бригадой».

А наш российский артхаус? «Волчок», «Шультес» и так далее.

- «Шультеса» я не видел, а «Волчка» посмотрел. Сильное кино, очень красиво снято, чересчур красиво, но оно немножко «сделанное». При такой тематике не может быть белых ниток совсем, а там я вижу белые нитки. В такой истории нельзя себе позволять придуманное, а Василий Сигарев, как маститый драматург и дебютант в режиссуре позволил себе такое.

Он же говорит, что это реальная история...

- Да, ради бога, не о том речь. Придуманная для кино, снято нарочито. Я приведу пример: во МХАТе долгое время шел спектакль «Смертельный номер», это был абсолютный хит, я смотрел два раза, и смеялся и плакал, но мне немного мешало, что я точно знал, что режиссер просчитал, в каком месте будет смех, а в каком слезы. «Волчок» сделан также, просчитан.

Ты довольно долго играл в пьесе «Фантомные боли». Теперь у тебя другое отношение к Новой драме?

- К Новой драме? Я не очень принимаю это разделение. Есть хорошая драма, есть плохая. Есть хорошие пьесы, есть плохие. А новая, старая, очень старая. Пьеса «Фантомные боли», в которой мы играли – не самая сильная, но из нее получился приличный спектакль. Но не обязательно быть в русле Новой драмы, чтобы спектакль был современным. И, конечно, когда кто-то начинает кричать, что сейчас в театре нет ничего интереснее Новой драмы, мне становится совсем скучно.

У тебя есть сейчас в театре работа?

- Почти нет, так сложилась ситуация, и для меня это немножко катастрофа.

Как это решается?

- Вообще, я открыт для предложений, и я почти ни от чего не отказываюсь, поскольку в свое время сыграл много маленьких ролей. В нашем театре когда-то шла пьеса «Три сестры», это был один из лучших спектаклей театра Джигарханяна, я туда попросился в массовку сам. И с удовольствием там работал. Потому что есть Спектакли, а есть спектакли.

Есть спектакли, а есть ёлки. Ну, а все-таки хочется в театре играть?

- Да. Конечно. У меня было два неудачных опыта работы с театром «Практика», причем неудачных не по вине ни моей, ни театра, просто закрыли спектакли, не получилось.

Вообще, ты, наверное, понимаешь, что такое востребованный актер? Что сейчас востребовано? Почему у кого-то много приглашений, а у кого-то мало?

- Это не сейчас, это всегда. Наверное, это вопрос героя, который нужен всегда и вопрос харизмы этого героя.

В разное время нужны разные герои.

- Не думаю. Есть же такое театроведческое разделение: социальный герой, лирический герой. Но в целом герой он и есть герой, человек, которого хотят видеть, за которым хотят идти, который вызывает определенный отклик у представителей противоположного пола. Я знаю, что за мной таких качеств не много и отношусь к этому спокойно. Я знаю свой потенциал. Особо кричать я о нем не буду, но я знаю, что какой-то у меня еще есть. Но знаю и свои границы.

Но все равно у тебя очень разнообразные персонажи.

- И это радует.

А кого еще не было?

- А кто вообще бывает? Клоун? Злодей? Мне кажется, что бывают люди. А люди, они разные. Нынешнее кинопроизводство очень сильно тащит любого артиста к тому, чтобы он попадал в некую схему. Это плохо, но это факт. Но даже и в рамках схемы стараешься, чтобы получился человек. А иначе кому он нужен? В самом начале карьеры, в 2002 году у меня был опыт работы в ситкоме, главная роль в сериале «Юрики». Ситком, конечно, сомнительный жанр, но опыт этих трехмесячных съемок был для меня очень хороший. Когда ты в рамках дебильного текста и в рамках 12 сцен в день умудряешься из маски, типажа хоть чуть-чуть человека сделать, это очень интересно и ответственно.

Каким образом? Как ты себе придумываешь историю своего героя?

- Это на полуподсознательном уровне. Спроси меня про историю, я ее не расскажу. Какие-то вещи чувствую, пьет ли водку, как поведет себя в той или иной ситуации. С «Манипулятором» было забавно. Нас позвали отметить первые съемочные дни в ресторане, и кто-то из группы, глядя на меня, ужаснулся: «О, Господи, Бабуров курит?» Бабуров – мой персонаж. Я говорю: «Конечно же, Бабуров НЕ курит».

Ты ведь интеллектуальный человек, по крайней мере, многие так считают, а актерская профессия затрагивает другие человеческие стороны - эмоциональность, фантазию. Не мешает ли тебе в работе интеллект и МГУ-шное образование?

- Мешают порой мозги, да. Актерская профессия предполагает некую непосредственность реакций и умение иногда не задумываться, а делать по наитию, что ли, а у меня с этим бывает сложновато. Но я пытаюсь эти качества - непосредственность, интуитивность "набирать".

Значит кино ты смотришь, в театр ты тоже ходишь, наверняка?

- Хожу. Нет особых предпочтений, любимых театров, но я стараюсь следить за тем, что происходит в театральной жизни в Москве. У меня есть некое предпочтение по режиссерам. Очень мало видел спектаклей Камы Мироновича Гинкаса, но из того, что видел, нравится почти все, вообще нравится, что сейчас происходит в ТЮЗе, один из немногих театров, который сохраняет свои позиции до сих пор. Странная история с Серебренниковым у меня, он очень талантливый человек, а как любого талантливого человека, его сильно кидает от гениальности к, на мой взгляд, пошлости и наоборот. Мне очень интересно было бы столкнуться с ним в работе. Вот, пожалуй, тот человек, с которым хотелось бы поработать.

Я стараюсь смотреть многое, даже то, о чем знаю, что это «вампука», но что вызывает отдохновение глаз. Я тут с большим удовольствием посмотрел мюзикл «Монте-Кристо» в театре оперетты с Балалаевым. Любопытно было. В МХТ стараюсь часто ходить, тем более что туда перешли уже два артиста из труппы театра Джигарханяна. Безусловно, МХТ сейчас театральный ньюсмейкер номер один. Там есть удивительные вещи, например «Мещане» Серебренникова, «Человек-подушка» того же Серебренникова, «Господа Головлевы» того же Серебренникова, «Белая гвардия» Женовача.

Про работу поговорили, а как ты отдыхаешь?

- Я смотрю кино, общаюсь с друзьями очень много, пытаюсь читать, хотя читаю значительно меньше, чем 10 лет назад.

Общаешься в Интернете с поклонницами?

Громко сказано, но общаюсь, на сайте В Контакте группа есть. На форумах, чужих сайтах в том числе. Какое-то время я занимался сайтом театра, потом прекратил это делать. Это интересно. Я открыт для общения. Ни для кого не секрет, что есть какая-то часть неадекватной публики, но эти люди быстро отсекаются. Пять лет я был блоггером, но теперь понял, что по сути своей я не блоггер, дневники вести – не мое. А так я открыт для общения, открыт для предложений. Мне по-прежнему все интересно, есть ощущение, что вокруг что-то происходит.

В Москве вообще постоянно что-то происходит, да ведь? Какие у тебя отношения с Москвой, кстати?

- У меня нет отношений с Москвой, я не могу сказать, что я люблю Москву, как некоторые. Я просто нигде больше жить не могу, здесь все мое. Привязанности особой нет, но жить могу только здесь.