Вальдемар
Биография
Вальдемар — датский королевич, сын кор. Христиана IV. В последние годы жизни царю Михаилу Фёдоровичу вздумалось выдать свою дочь за какого-нибудь иностр. принца.
Подобные попытки делались на Руси и до Михаила: так, известны дат. королевич Магнус, к-рого Иван Грозный женил на своей племяннице и сделал правителем Ливонии, а также швед. королевич Густав Эрикссон, к-рого Борис Годунов собирался женить на своей дочери Ксении. Михаил Фёдорович разузнал у голландц
а П. Марселиса, дипломата и промышленника, что у дат. короля есть сын 22 лет по имени Вальдемар. Со слов голландца королевич показался царю подходящим женихом для его дочери Ирины, и Михаил отправил в Данию дворянина И. Фомина навести о женихе точные справки и привезти его портрет. В Дании быстро см
екнули, что из такого интереса рус. двора к кор. семье можно извлечь пользу. Летом 1641 в Москве стало известно, что из Дании едет чрезвычайное посольство, в числе к-рого находился и В. Большого внимания посольство не удостоилось, поскольку тут же по прибытии в рус. столицу стало активно искать особ
ых привилегий для своих купцов, но, не добившись ничего, вынуждено было вместе с принцем уже в октябре покинуть страну. Всё внимание пр-ва было обращено на В. Ещё по дороге в Москву приставам было приказано приглядываться и доносить, как обращаются члены посольства с В. и с таким ли почётом, как под
обает цар. сыну. В Москве ему вместе с послами было отведено помещение в доме дум. дьяка И. Грамотина. Чтобы сделать дом вельможи более или менее сносным для проживания в нём иностр. особ, было приказано вывезти со двора навоз и щепу и посыпать его песком, а дом привести в божеский вид и произвести
необходимый ремонт. Весной следующего года Михаил Фёдорович отправил в Данию послом окольничего Проестева с предложением брака королевича с цар. дочерью Ириной. Послу, объявившему о предложении царя, был задан вопрос, на к-рый он не смог дать ответ: «Какие города и земли даст царь своему зятю?» Когд
а же Проестев повёл разговор о том, что перед вступлением в брак В. необходимо будет креститься по православ. обряду, последовал решительный отказ. В декабре того же года по выбору самого царя в Данию поехал П. Марселис, который обещал именем царя дать будущему цар. зятю Суздаль, Ростов и др. города
и предоставить ему и всем приехавшим с ним людям свободу вероисповедания. Моск. земля в Зап. Европе представлялась дикой страной и внушала страх. «Если,— говорили дат. вельможи Марселису,— наш королевич туда поедет, то сделается холопом навеки, и что обещают, того не исполнят. Как нашему королевичу
ехать к диким людям!» Искуш ённый дипломат Марселис начал расхваливать Моск. гос-во, уверял, что там отличный порядок, и в доказательство, что там можно жить, приводил в пример самого себя. Сам королевич не горел желанием ехать в моск. землю, помня о при- ёме, оказанном ему там в первый раз. Но кор
оль желал сбыть и хорошо пристроить своего младшего сына. Марселис успокоивал принца, ручался гoловой, что тому будеть хорошо. Марселиса отправили назад к царю с условиями, на которых принц мог прибыть в Москву: никакого принуждения по вере, чтобы он зависел лишь от царя, чтобы удел, назначенный ему
тестем, был наследственным, чтобы государь дополнял ему содержание денежным пособием, если доходов с удела будет не хватать. Царь на всё соглашался, уступал на вечные времена будущему зятю Суздаль и Ярославль и, кроме того, обещал дочери в качестве приданого 300 тыс. руб. В., встречаемый на своём п
ути в Моск. гос-ве хлебом-солью и дарами, прибыл в Москву 21 янв. 1644 и был принят с исключит. почётом. Все шло, казалось, как нельзя лучше, и вдруг 6 февраля царь прислать сказать принцу, чтобы он готовился к крещению по православ. обряду, после чего только и смогут состояться свадебные торжества.
Принц был поражен таким вероломством и поначалу думал, уж не испытывают ли его. Он отвечал, что не собирается переходить ни в какую др. веру и ссылался на договор; уверял, что не приехал бы, если б знал, что возникнет вопрос о вере, заметив при этом, что брак уже некоторым образом заключён, и если
расторгнуть его, то тем самым дат. короне будет нанесено оскорбление, а про царя повсюду пойдёт дурная слава. 13 февраля царь, пригласив к себе королевича, сказал: «Король, твой отец, велел тебе быть у меня в послушании; мне угодно, чтобы ты принял православ. веру».— «Я кровь свою готов пролить за т
ебя,— отвечал королевич.— Но веры не переменю. В наших государствах ведется так, что муж держит свою веру, а жена свою».— «А у нас,— ответил царь,— муж с женою разной веры быть не могут». Королевич просил отпустить его домой, но царь отвечал, что отпустить его «непригоже и нечестно, не соверша добро
го дела». В. ещё не один раз письменно обращался к царю, уличал его первой грамотой, в к-рой было чёрным по белому написано, что его не будут неволить в вере. Царь на это отвечал, что его и теперь никто не заставляет, но в грамоте, посланной к его отцу, не сказано, чтобы В. не призывать к соединению
в вере. Королевич повторял свою просьбу позволить ему уехать, но его не отпускали и продолжали уговаривать принять православие. Приходили к нему бояре, цокали языком, уверяя, насколько хороша собою его невеста, умна и, стоит ему лишь увидеть ее, как тут же влюбится в неё. Она не напивается пьяной,
как это бывает с проч. моск. женщинами, и для такой красавицы, мол, можно бы и верой поступиться. Патриарх предлагал В. устроить диспут о вере и убеждал принца принять православие. Королевич соглашался на диспут, заметив при этом, что он лучше любого попа знает Священное Писание. Позже патриарх прис
лал ему длинное увещание, столбцы, по словам датчан, чуть ли не в 48 саженей длиной, на что королевич ответил ему: «Если я буду не верен Богу, то как можно полагаться на мою верность царскому величеству?» Дат. послы просили отпустить их на родину и требовали, чтобы вместе с ними отпустили принца. Од
нако им ответили, что королевича не отпустят, потому что отец отдал его царю «на всю волю». Чтобы В. не убежал, за ним усилили слежку и даже поставили стражу у его дома. После неудачной попытки к бегству принц решился на диспут и поручил вести его вместо себя своему пастору Матвею Фильхаберу. Диспут
ы происходили несколько раз в доме принявшаго православие немца Францбекова. Диспуты ничего не дали. В конце июня королевичу объявили, что царь отправил к королю одного из дат. послов и когда получит от короля письмо, тогда и отпустит принца. Однако вслед за этим того снова стали уговаривать принять
православие. Принц настойчиво добивался решения своей участи, но ему лишь отвечали, что царя одолевают недуги и он, дескать, не может принять его. Между тем царевич Алексей довольно часто бывал у него и вёл себя с ним, как с товарищем. И вот, в конце декабря царь пригласил В. к себе и ещё раз попро
бовал убедить его принять греч. веру. Королевич решительно заявил: либо царь совершает свадебный обряд, либо немедленно его отпускает домой. «Свадьбы совершить нельзя,— возразил Михаил Фёдорович,— пока ты остаешься в своей вере, а отпустить тебя невозможно, потому что король прислал тебя состоять в
нашей царской воле и быть нашим сыном». «Лучше я окрещусь в собственной крови»,— отвечал королевич. В нач. 1645 В. написал царю резкое письмо, напоминая, что он и его люди — не холопы рус. государя, и упрекал Михаила, пеняя ему, что он поступает так, как не позволяют себе поступать неверные турки и
татары, и что он, королевич, будет отстаивать свободу силою, хотя бы ему пришлось потерять голову. Письмо это также осталось без ответа. Вскоре смерть царя поставила точку в этом неприятном эпизоде из жизни В.: новый царь Алексей Михайлович отпустил королевича в Данию; брак его с Ириной Михайловной