Вацлав Воровский

ПУЛЯ ДЛЯ ПОЛПРЕДА

80 лет назад в швейцарском городе Лозанна от руки белогвардейца погиб советский дипломат Вацлав Воровский. Его гибель стала поводом для разрыва отношений между СССР и Швейцарией на целую четверть века.

Утром 10 мая 1923 года полпред РСФСР и УССР в Италии Вацлав Вацлавович Воровский прибыл во главе советской делегации в Лозанну на международную конференцию по Ближнему Востоку, чтобы подписать и поныне действующую конвенцию о режиме судоходства в контролируемых Турцией черноморских проливах. Вечером того же дня Воровский ужинал в ресторане гостиницы "Сесиль" со своим помощником Максимом Дивильковским и с Иваном Аренсом - освещавшим работу конференции в советской печати берлинским собкором агентства новостей РОСТа (ныне ИТАР-ТАСС). Увлекшись разговором, они не обратили внимания на молодого человека, подошедшего к ним от соседнего стола.

Наверное, Воровский так и не успел понять, что произошло. Вытащив из кармана брюк браунинг, молодой человек сразил его наповал первым же выстрелом в затылок. Еще две пули достались Аренсу - раненый в плечо и бедро, он вместе со столом обрушился на пол. Но добить его убийца не успел - 19-летний Дивильковский, не имевший при себе никакого оружия, бросился на террориста. Тот выстрелил в упор в последний раз, ранив юношу в бок, и протянул оружие подбежавшему метрдотелю со словами: "А теперь зовите полицию!"

Идейный революционер

Родившийся в Москве в 1871 году внук польского дворянина-шляхтича, сын преуспевавшего инженера-железнодорожника Вацлав Воровский при жизни вряд ли соответствовал советскому стереотипу "пламенного революционера", способного быстро бегать с сибирской каторги, доходчиво агитировать мозолистых с головы до пят рабочих доступными им общенародными выражениями и пополнять партийную казну минимум сотней разных способов.

Был Воровский, несмотря на двусмысленную фамилию, эстетом, интеллектуалом и эрудитом, говорил на дюжине европейских языков, а в революционеры пошел прежде всего по морально-этическим соображениям, не приемля мироустройства, обеспечивавшего сносную жизнь лишь меньшинству обывателей.

Воровский, живший с 1915 года с семьей в эмиграции в Швеции, стал первым полномочным представителем РСФСР в Скандинавии - благо, наименование "посол" было тогда отменено Советской властью как буржуазный пережиток.

Вся дальнейшая жизнь Воровского была связана с дипломатией - в 1918 году он вел в нейтральной Швеции неофициальные переговоры с немцами, приближая Брестский мир, в 1920-м готовил мирный договор с получившей независимость Эстонией, в 1921-м открывал постпредство РСФСР в Риме, а год спустя участвовал в работе советской делегации на международной конференции в Генуе, подытожившей устройство Европы после Первой мировой войны и ее отношения с советской Россией.

Мститель не нашел Чичерина

В день убийства Воровского начальник полиции Лозанны Робер Жакийяр на первом же допросе выяснил как личность убийцы, так и мотивы преступления. Стрелявшим оказался Морис Конради - 26-летний гражданин Швейцарии и уроженец России, куда переехал на жительство еще его дед. К моменту рождения Мориса в Санкт-Петербурге в 1896 году его родные владели там шоколадной фабрикой, ощущая себя "более русскими, нежели швейцарцами". Сам Морис Конради в 1916 году, не доучившись на инженера в Петроградском технологическом институте, ушел добровольцем на фронт - воевать за Россию против Германии и Австрии. Всего за год он дослужился до чина поручика, командовал ротой, был не единожды ранен и награжден.

После октября 1917 года шоколадная фабрика Конради была национализирована. Дядю, тетю и старшего брата Мориса расстреляла ЧК в разгар "красного террора" как "агентов мировой буржуазии", а его отец, взятый новыми властями в заложники, умер от голода в тюремной больнице. Сам Морис Конради бежал из Петрограда на юг и сражался против большевиков в Белой армии вплоть до ее эвакуации из Крыма осенью 1920 года. Конради, имевший к тому времени чин капитана и жену-беженку из Польши, уехал с ней через Турцию в Швейцарию, где с помощью дальней родни устроился скромным клерком в один из торговых домов Цюриха. Там же к нему присоединились мать и четверо младших братьев и сестер, чудом выбравшихся из России, доказав свое швейцарское гражданство.

В марте 1923 года Морис внезапно оставил работу и отправился в Женеву, где встретился со старым другом и однополчанином по Белой армии - 33-летним Аркадием Полуниным, работавшим в не признанной СССР российской миссии при Международном Красном Кресте. Конради заявил Аркадию о своем желании "убить кого-нибудь из советских вождей, чтобы отомстить за семью". Полунин, тесно связанный с жившими тогда в Болгарии лидерами военной эмиграции генералами Врангелем и Кутеповым, предложил Морису отправиться на "охоту за большевиками" в Германию, где как раз в то время находились нарком иностранных дел Чичерин и посол в Англии Красин. На их счастье, Конради, побывавший в Берлине 13-14 апреля 1923 года, не застал их в советском постпредстве и ни с чем вернулся в Женеву к Полунину. Тогда-то, узнав из газет о предстоящем приезде в Лозанну Вацлава Воровского, друзья решили расправиться с ним, "как с очень даровитым человеком, который смог бы наилучшим для Советов образом отстоять их интересы на конференции".

Кто ответит за убийство

На следующий день после убийства Воровского в Женеве был арестован Полунин. Он сказал, что был единственным сообщником Конради, хотя советское руководство почти сразу заявило: "В любом случае часть вины лежит на швейцарских властях, не обеспечивших безопасность советской делегации". В ответ из Берна возразили, что советская делегация имела на Лозаннской конференции лишь наблюдательный статус, охрана по протоколу Воровскому положена не была, а сам он о ней не просил. Правда, участвовавшие в конференции послы европейских держав тогда же приняли постановление: "Ответственность за политическое преступление должна нести страна, на территории которой оно произошло." Но, не имея обратной силы, этот вердикт не распространялся на трагедию с Воровским.

Вспыхнувший сразу после его гибели советско-швейцарский конфликт коснулся даже тела постпреда. Не доверяя результатам вскрытия, сделанного всемирно известным Лозаннским институтом судебной медицины, наркомат иностранных дел (НКИД) СССР добился повторной аутопсии в Берлине. И лишь затем прах Воровского был доставлен в Москву и с почестями похоронен у Кремлевской стены.

Вскоре после траурной церемонии, 20 июня 1923 года, Советское правительство издало декрет "О бойкоте Швейцарии", разорвавший советско-швейцарские торговые отношения и запретивший "въезд в СССР всем швейцарским гражданам, не принадлежащим к рабочему классу". В ответ в швейцарской прессе началась кампания, живописавшая не только "зверства большевиков в угнетенной ими России", но и "козни ГПУ на Западе".

Величие чувств

Процесс по делу об убийстве Воровского начался в Лозанне 5 ноября 1923 года. Уже во вступительном слове ничуть не раскаявшийся в своих деяниях Конради заявил: "Я верю, что с уничтожением каждого большевика человечество идет вперед по пути прогресса. Надеюсь, что моему примеру последуют другие смельчаки, проявив тем самым величие своих чувств!" Защищавшие Конради и Полунина известные швейцарские адвокаты Сидней Шопфер и Теодор Обер не скрывали желания превратить процесс в "суд над большевизмом". Их заботами за 10 дней слушаний перед судьей Бенжаменом Фонжалла и 14 присяжными выступило около 70 свидетелей, вынужденных, как и семья Конради, переехать в Швейцарию из Советской России. Описанные ими реальные и выдуманные "ужасы большевизма" при заведомом отсутствии оппонентов, во многом предопределили исход процесса.

14 ноября 1923 года присяжные большинством в 9 против 5 голосов признали Мориса Конради, "действовавшим под давлением обстоятельств, проистекших из его прошлого" и, стало быть, не подлежавшим уголовному наказанию. Правда, судья обязал его и Полунина возместить судебные издержки и ходатайствовал о высылке последнего из страны "за злоупотребление правом убежища и нарушение общественного порядка". Этот оправдательный приговор был с большим одобрением встречен западной и русской эмигрантской прессой. Но она так и "не заметила" известия о том, что всего через две недели после процесса, 27 ноября 1923 года, в неврологической клинике в Германии от последствий тяжелейшего нервного потрясения скончалась вдова Воровского Дора, попавшая в больницу, узнав о гибели мужа.

На память - восковая фигура

Трагическая судьба была уготована и большинству людей, связанных с делом об убийстве Воровского. В 1938 году на подмосковном полигоне НКВД "Коммунарка" был расстрелян объявленный "немецко-польским шпионом" Иван Аренс, занимавший до ареста должность генконсула СССР в Нью-Йорке. Помогавший Конради штабс-капитан Аркадий Полунин "при загадочных обстоятельствах" скончался в Париже в мае 1932 года.

Что до убийцы Воровского, то впоследствии Морис Конради не раз попадал под суд по чисто уголовным мотивам. В 1931 году он попал за решетку в Женеве за угрозы пистолетом (быть может, тем же самым браунингом) танцовщицам местного варьете. Выйдя на свободу, Конради завербовался наемником во французский Иностранный легион, где вновь был судим уже военным трибуналом за нарушения дисциплины. Его следы затерялись в годы Второй мировой войны - в полицейском музее Лозанны сохранилась лишь восковая фигура убийцы. Тогда как в Москве на пересечении Кузнецкого моста с Лубянкой с мая 1924 года и по сей день стоит памятник Вацлаву Воровскому.