Тиффани Цай

Современный случай расизма

Тиффани потребовалось почти два года, чтобы осознать, что ее бойфренд – расист.

Ее бывший парень Мэтт (Matt) был родом из небольшого городка Эшланда, штат Кентукки (Ashland, Kentucky), население которого практически полностью состояло из белых. У всех его родственников были коричневые или русые волосы, зеленые или голубые глаза. Кареглазая и черноволосая Тиффани на фоне остальных уже смотрелась 'по-другому'. До переезда в Калифорнию Мэтт знал только двух азиатов – Сэма (Sam), состоятельного студента из Сеула, Корея (Seoul, Korea), и мальчика Дерека (Derek) – наполовину белого, наполовину японца, которого все в Эшланде считали 'чистым азиатом'.

Тиффани встречалась с Мэттом уже около года, когда вдруг поняла, почему бойфренд не торопится знакомить ее со своей семьей. Она говорит: 'Как-то черно-белая пара проходила мимо моего дедушки и меня на улице, и Мэтт повернулся ко мне и сказал: 'Это просто не правильно'. Когда она и Мэтт только сошлись, Тиффани иногда одолевали мысли о том, что он с ней только из-за того, что она для него 'в диковинку'. Его странные замечания по поводу ее внешности задевали Цай, но она долго убеждала саму себя, что его слова абсолютно корректны.

На праздник Дня независимости США, 4 июля, Мэтт, наконец, заблаговременно пригласил Тиффани в дом его дядюшки, где в этот день обычно происходило 'большое воссоединение семейства' и можно было пообщаться со всеми родными. Девушка согласилась, но лишь потому, что не знала, как сказать 'нет'. Через два месяца Тиффани сидела в аэропорту Кентукки с чемоданом 'с самой консервативной одеждой и обувью'. Она приехала по адресу, где родители Мэтта встретили ее у двери с объятьями. Ее провели вокруг дома, угостили мороженым, все время шутили и улыбались, но на сердце у Тиффани было неспокойно. Перед сном она даже положила свой сотовый рядом с подушкой, которым так и не воспользовалась, но отчего-то ей хотелось, чтобы телефон все же был под рукой.

На самом празднике Тиффани услышала 'неудобные' слова от родственников Мэтта, которые нахваливали ее за 'экзотическую' внешность. Она хотела отреагировать,

но вместо этого просто улыбнулась и поблагодарила. В гостиной обстановка накалилась, когда она попыталась взять Мэтта за руку. Он внезапно одернул ее, пусть и не с силой, и сказал, что сейчас не время. Мало того, когда подоспели дедушка и бабушка Мэтта, внук представил им Тиффани как своего 'друга', а не как свою девушку. Весь вечер разговор крутился только вокруг Мэтта, и Тиффани все в большей степени чувствовала себя чужой на празднике и не могла не замечать отстраненность ее бойфренда.

Кульминационным моментом стало заявление Мэтта о том, с какими 'испытаниями' он вынужден сталкиваться в своем колледже. Он сказал, что находится в 'пограничном' положении, чувствует себя уже чуть ли не маргиналом, потому что он белый. Он выступал против того, чтобы для национальных меньшинств в колледже вводили какие-либо программы обучения и помощи, потому что 'реальный мир' устроен совсем иначе. Тиффани – та самая представительница меньшинств – была просто шокирована заявлением Мэтта.

Она попыталась объяснить ему, что колледж просто расширяет возможности маргинальных сообществ, чтобы обучение стало доступным для всех. На это Мэтт глянул на нее с отвращением и просто продолжил настаивать на своем. Когда вечер подошел к концу, Мэтт и его родители сошлись во мнении, что праздник удался. Тиффани кивнула, быстро попрощалась со всеми и помчалась к себе в комнату, где еще долго не могла прийти в себя.

Хотя Мэтт никогда открыто не пользовался расовыми оскорблениями, он относился к Тиффани как к неравной, потому что она была азиатом. У него были расовые предубеждения, он был против того, чтобы меньшинства получали равные возможности с белыми и не хотел терять те привилегии, которые, как ему казалось, должны иметь только белые. Не удивительно, что Мэтт и Тиффани расстались.

Сегодня она встречается с тем человеком, который не судит других по цвету кожи. Тиффани стала более уверена в себе и больше не позволит себе отмалчиваться или сдаваться без боя, если кто-то попытается ущемить ее как личность