Стивен Джесси Джексон

Когда я ударил того фаната, совершенно точно получил удовольствие

Когда я ударил того фаната, совершенно точно получил удовольствие, но до определенного момента: потерянные три миллиона убили меня. Это вернуло меня к реальности, ведь я, возможно, потерял работу. Это было дико, потому что никогда не делалось прежде. И никогда не повторялось снова, да, адреналин бил фонтаном.

Стивен Джексон выглядывает из окна шикарной гостиницы в Лос-Анджелесе, где он обитал во время выездного турне «Сан-Антонио Сперс» в начале ноября, за пару недель до того, как перелом мизинца временно превратил его в обычного болельщика.

Прямо напротив – безлюдный в это время пляж Санта-Моники, а сверху – утреннее небо, темное, скрывшееся за тучами, которые не в силах испортить его приподнятое настроение.

Он плюхается на плюшевую кушетку в своем одноместном номере. В алькове вчерашний поднос, принесенный гостиничной прислугой: мини-кетчуп и майонез остались нетронутыми. По телевизору на стене почти беззвучно идет старый боевик с Сильвестром Сталлоне, борющимся против очередного голливудского зла. На журнальном столике перед Джексоном несколько мобильных телефонов и небольшая пачка денег.

Усаживаясь поудобнее, он поправляет свои широкие брюки-карго. У него есть пара часов перед отъездом в аэропорт. Он пишет сообщение, а затем отключает телефоны, чтобы ответить на вопросы о своих музыкальных стремлениях, любимой команде, драке в «Пэлэсе», близости смерти, словом, о том, как это – быть тем самым Капитаном Джеком.

Когда вы поняли, что можете читать рэп?

– Примерно 13 лет назад, когда я записал свою первую песню. Знаете, я всегда был приверженцем свободного стиля. Я был в студии с Полом Волом и просто говорил все, что приходило в голову.

Когда они прокрутили спетое, я не поверил – настолько это не было похоже на меня. Я всерьез задавался вопросом, не добавлял ли режиссер что-то к моему голосу.

Я не был уверен в себе. Мой рэп был далеко не такой, как сейчас. Я просто читал набор слов с листочка вместо того, чтоб читать рэп. Я должен был узнать еще много чего об этом.

Были ли у вас сомнения в своих силах, когда вы первый раз оказались в студии?

– Естественно. Это был первый раз, и я не был уверен ни в чем. Я был в студии с настоящими рэперами, парнями, которые фактически живут этим, поэтому я очень переживал – не хотелось опозориться. На паркете я – самый уверенный человек в мире, а тогда в студии я открывал себе с новой стороны.

На какой концерт вы пошли первый раз в жизни?

– Это был концерт UGK (имена рэп певцов и групп прописаны латинскими буквами во избежание издевательства над уважаемыми исполнителями – примечание переводчика) в клубе под названием «Шоколадное время», и это было невероятно. Помню, Pimp C вышел на сцену в красной бандане на лице и просто стоял там. Этого было достаточно, чтобы люди сошли с ума. Я был поражен тем, как человек управляет толпой, ничего при этом не делая. Это очень яркое воспоминание в моей жизни.

Мама не позволила бы мне идти на концерт в 16 лет, поэтому пришлось сбежать из дома. Час и 15 минут мы добирались до Хьюстона, который тогда был для нас как Париж – таким далеким и манящим.

А когда UGK увидели нас в клубе (а я в то время был двухметровым), они вытащили нас на сцену, ведь мы были из Порт-Артура. Это был колоссальный опыт для меня.

И кого же слушал молодой фанат рэпа?

– Я рос на Geto Boys и конечно, UGK, которые нанесли Порт-Артур на карту Америки. Нравились мне также Goodie Mob и OutKast. Я с Юга, поэтому отдавал предпочтение рэпу с этого региона, но слушал исполнителей отовсюду, например, N.W.A с Запада. Но моими любимыми рэперами в то время, пожалуй, можно назвать Das EFX, где-то с момента выхода их первого альбома «Dead Serious».

У вас когда-то были аудиокассеты?

– Я не мог позволить себе пойти в магазин звукозаписей, чтобы купить себе кассеты, поэтому я записывал на пленку с радио. Нужно просто нажать «Запись», когда играет моя песня. Я брал кассеты у мамы и перезаписывал их заново. У меня была небольшая миленькая коллекция. Имел своего собственного Стивена Джексона, микстейп которого записывал с радио!

Как бы вы описали свое творчество?

– Я не могу ни с кем себя сравнивать. Так как я выходец из Порт-Артура, моим стилем стала трель. Много людей использует это слово, но мало кто знает, что оно означает. Употреблять его начали Bun B и Pimp C, многие начали за ними повторять, не понимая его смысла.

Что же, вы, чуваки из Техаса, говорите слово «трель». Что оно означает?

– Парни по имени Spoony G and Lil’ Block, которые тогда баловались наркотиками, как-то разговорились, и последний сказал: «Мы действительно реальные пацаны здесь, в Порт-Артуре». Spoon изменил слова «действительно реальные» на «истинно реальные» («too real» на «true real» – примечание переводчика), что потом в конечном счете превратилось в «трель» («trill» – примечание переводчика). В итоге, это то, что мы есть – трель.

Сколько песен вы записали?

– Около ста. Кроме двух микстейпов и альбома, у меня есть много материала. Есть около 70 песен, которые я записывал с другими людьми и которые еще не вышли.

Опишите процесс записи.

– Я пишу только в студии. Мне нравится записывать там, где я не слышу никаких разговоров и просто жду вдохновения, ведь я не ваяю какие-то наброски.

Как поживает ваша совместная с Кевином Дюрантом работа «LonelyattheTop»?

– Как-то Кевин приехал ко мне домой вместе с Кендриком Перкинсом. Он слышал меня и сказал, что тоже может читать рэп. Мы обменялись номерами. Вскоре я отправил ему материал, над которым хотел поработать вместе с ним. Но прошло какое-то время, а он не присылал свою часть. Потом я увидел его на WorldStar online, и у него в самом деле неплохо получалось читать рэп.

После этого я действительно захотел, чтоб он записал свою версию песни и отослал мне.

Получается, вы никогда не были с ним в студии?

– Нет. Я написал два стиха и оставил середину для него. У него своя студия в Оклахоме, так что свои стихи он писал там. Перед тем, как послать ему трек, я убрал все проклятия, чтобы к Кевину не было никаких претензий, ведь он – лицо НБА.

Когда я слышал КейДи, я был сильно удивлен.

– Вы – и все остальные.

Что, если он хотел бы петь с вами, но был ужасен?

– Я бы не работал с ним. Он – новая звезда афиш баскетбола, и я бы не хотел ставить его в глупое положение. Но этой проблемы не было – он читал как настоящий рэпер.

С кем из рэперов вы близко общаетесь?

– Раньше я был близок с 2 Chainz, мы познакомились в клубе в Атланте в 2003 году, задолго до того, как он стал известен. Но теперь мы не особо общаемся.

Почему?

– Он достиг успеха и сильно изменился. До этого мы были ближе. Впрочем, я предпочитаю, чтобы мы были в ссоре, но он достиг своих целей, если это для него важнее. Раньше мы были реально неразлучны, просто ходили всегда вместе и делали все вместе. Если вы видели его, вы видели меня. Мы были очень близкими друзьями.

Почему его нет в вашем альбоме?

– Поверьте, я очень расстроен, что его там нет. Я отправил ему материал, который хотел бы записать. Но он сказал, что вряд ли получится сделать это раньше следующего года, так как он слишком занят.

Задача такая: придите в студию, запишите материал и отправьте это мне. Понятно, что когда вы подписываете контракт с лейблом, то должны иметь чистый материал, но я совершенно уверен, что это не стало бы проблемой. Ну, что есть, то есть.

Каждый раз, когда спортсмены читают рэп, люди закатывают глаза. Как вы завоевали доверие потребителя?

– Люди смотрят на мою репутацию, и это помогает. Они знают, что улицы мне верят, знают, что я настоящий, чтобы это ни значило: побежать на трибуны помогать Рону Артесту или вытащить Джамаала Тинсли из стрип-клуба, когда там начался беспредел, и я не задумываясь достал оружие. Люди знают, что моя преданность близким людям настоящая, а не наигранная.

Люди знают, что вещами, которые я рифмую, я действительно живу. Я не рассказываю об убийцах или продаже наркотиков, потому что я никогда не делал этого. Я хорошо живу. Мне нравятся драгоценности, и я осмотрительный парень.

Я настоящий, и нет других рэперов, говорящих о тех вещах, о которых говорю я.

Опишите себя.

Я никогда не встречал доллар, который бы меня изменил. Один и тот же парень с самого первого дня. Я делаю то, что делаю. Я пью, как хочу. И делаю то, что хочу. Я тот, кто я есть. Когда вы заработаете деньги, люди будут ожидать, что вы стали не тем, кем являетесь на самом деле, но я никогда не менялся.

Что вы думаете о других спортсменах-рэперах?

– По правде говоря, 98 процентов из них ужасны. Единственный, кого можно назвать исключением, это Шак. Он выпустил платиновый диск. Но он большой человек, ему трудно было упустить такой шанс. Он и не упустил.

Вы близки с Шаком?

– Весьма. Общение с ним вселяет в меня уверенность, он всегда говорил, что я на многое способен. Часто он присылает мне свои комментарии к моим текстам. Вероятно, он мое вдохновение и мой наставник наряду с Bun B и Killa Corleone.

Расскажите про исполнителей лейбла CashMoney.

– CashMoney были круты, когда там были B.G., Juvenile, Turk и Wayne, это парни, действительно умеющие читать рэп и имеющие настоящий вес на улицах. Drake невероятно талантлив, и я бы очень хотел с ним работать. Естественно, великолепен Wayne.

Какое место в истории хип-хопа вы отдаете Wayne?

– Он в моей топ-семерке. Она выглядит так: Hov, ‘Pac , Biggie, Rakim, Scarface, Nas и Wayne.

Знаете, мне нравятся ребята вроде T.I. и Rick Ross, но большинство из них читает какой-то искусственный, как будто чужой рэп. Поэтому их никогда не будет в моем списке лучших. Я не покупаю это, я люблю настоящий рэп.

Видео вашей самой популярной песни «FallOut» собрало 18 тысяч просмотров и 35 дизлайков (уже больше, и того и другого – примечание переводчика) на YouTube. Что вы можете сказать тем, кому оно не понравилось?

– Мнения как задница – у каждого есть своя. Но это замечательно, по крайней мере, они меня слушают.

Что вы слушаете кроме хип-хопа?

– Я вырос на церковном пении и музыке в стиле госпел. Я и сейчас слушаю ее, когда просыпаюсь в воскресенье.

На вашем iPod есть компрометирующие песни?

– У меня есть песня Эшли Симпсон «Pieces Of Me». Я слушаю ее каждый день, она расслабляет меня перед играми. В самолете иногда слушаю «Sweet Child o’ Mine» Guns N’ Roses. Также есть песня JoJo “Too Little, Too Late”, мне нравится эта вещь. И конечно, у меня много олдскула вроде Hall & Oates.

Ваша любимая команда из тех, за которые вы играли.

– «Голден Стейт» в 2007 году, однозначно. Команда была очень сплоченная, один за всех и все за одного. Кроме того, в том году я показывал свой лучший баскетбол.

Понимаете, не было эгоизма, никто не пытался затмить своего партнера по команде. Поэтому мы хорошо играли. Я говорю про себя, Эла Харрингтона, Мэтта Барнса, Монту Эллиса, Джейсона Ричардсона и Бэрона Дэвиса.

Я слышал, у вас было мини-воссоединение на Гавайях прошлым летом.

– Да, Тичина Арнольд, сыгравшая Пэм в ситкоме «Мартин», вышла замуж за одного из наших старых тренеров. Я вспоминаю про дни в «Голден Стейте», наверное, каждую неделю. Это было особенное время. Мы просто шли в гости к тому, кто проснулся первый и позвонил остальным.

К примеру, Монта мог проснуться, позвонить нам и сказать: «Сегодня готовлю я». Тогда все собирались идти к нему. Бэрон мог позвонить мне и спросить, что я делаю. Дальше вы поняли: так же мог позвонить Мэтт, словом, мы очень быстро оказывались дома у Монты.

На моей свадьбе и свадьбе Монты были все «воины» 2007 года. Мы и по сей день дружны. Каждое лето мы предпринимаем совместные путешествия. Мы добились многого, у всех есть контракты. Это просто великолепно.

Но, когда вы говорите об организации в полном смысле этого слова, то никогда не было команды лучше, чем «Сан-Антонио».

Как вы заработали репутацию прекрасного одноклубника?

– Меня учили еще когда я ребенком бросал мяч: если кто-то наезжает на вашего товарища по команде, то вы идете и защищаете его. Верность товарищу – это все, что я знаю. Я никогда не создавал проблем: если я с вами, то я с вами.

Это началось со смерти моего брата. Он умер, когда ему было 16 лет, и меня не было рядом. Я до сих пор переживаю из-за этого.

Я не просто нахожусь в команде, я вижусь с этими парнями больше, чем со своей семьей. Так что они становятся моей семьей.

Например?

– Я доказал это, поставив на кон свою карьеру ради Джамаала Тинсли и Рона Артеста.

Вы были настолько близки с ними, что готовы были пойти на такой риск?

– Я рисковал карьерой дважды. Мы были сверстниками в молодой, пламенной команде, которая изо всех сил боролась за свое место под солнцем. Мы росли в одинаковых условиях, поэтому были как будто связаны друг с другом. Поэтому, когда Рон полез на трибуну, я даже не думал, что делать, так как он был моим братом. Я просто пошел за ним.

Неожиданный вопрос, но та драка… это было просто для забавы?

Когда я ударил того фаната, совершенно точно получил удовольствие, но до определенного момента: потерянные три миллиона убили меня. Это вернуло меня к реальности, ведь я, возможно, потерял работу. Это было дико, потому что никогда не делалось прежде. И никогда не повторялось снова, да, адреналин бил фонтаном. Сколько людей может сказать, что они ударили кулаком поклонника?

Вы знаете все то дерьмо, что они говорят нам? Самое настоящее расистское дерьмо. У нас куча фанатов, которые произносят только непечатные выражения и говорят о наших женах и семьях. Мы должны быть объектами преследования просто потому, что заработали много денег. Они говорят нам, что наши дети уродливы, и что они бросили бы наших матерей за решетку только потому, что те родили нас. Как вам такое отношение?

Я поучаствовал в изрядном количестве драк и иногда делал то, чего не следовало бы, но я никогда не продавал наркотики и не прятался за чужими спинами, так что если у людей такое мнение обо мне, то это несправедливо.

В Юте у них были огромные плакаты, изображающие меня за решеткой. До ситуации с Джамаалом Тинсли я никогда даже не представлял подобного, а я ведь из бедных кварталов!

Вы сожалеете о скандале в «Пэлэсе»?

– Нет. Идея Рона могла превратить его в тело с выбитыми зубами, лежащее без сознания на трибунах … ни за что. Целая арена была против нас, и у меня в сердце не было варианта отойти в сторону.

Что было в раздевалке сразу после этого?

– Самая забавная вещь в мире. Рон наклонился ко мне и спросил, будут ли у нас проблемы! Я посмотрел на него как на сумасшедшего. Мы сильно смеялись. Джамаал упал со своего шкафчика.

Я глянул на Рона и спросил: «Ты понимаешь, что мы натворили? Мы везунчики, если завтра еще будем иметь работу». Мы просто полезли на трибуну. Мы просто побились с фанатами. Ты серьезно? Проблема? Я не верил, что он спрашивает такое.

Как вы прошли через это?

– Когда Донни Уолш был со мной в «Индиане», он прикрыл меня. Он знал мое сердце, знал, каким человеком я был. Я никогда бы не полез на трибуну ради себя любимого. То же самое можно сказать про оружие возле стрип-клуба. Это всегда была помощь другу, поэтому я выхожу из себя, когда люди говорят, что криминал – моя сущность.

Так что же произошло возле стрип-клуба?

– Я был там с Джамаалом и другими друзьями, мы просто развлекались. Все было абсолютно спокойно. Ближе к утру я сидел в своей машине, готовый ехать домой.

Потом я заметил, что Джамаал вышел из клуба с каким-то парнем, который держал руки в задних карманах так, вроде собирается достать оружие. Я выпрыгнул из машины, доставая пистолет. В то время у меня была лицензия на оружие, что было очень кстати. Люди думают, что мне я беспределил, но мой пистолет был зарегистрирован.

Так вот, я видел парня с руками в кармане, поэтому снял свой пистолет с предохранителя и навел его ему в лицо. Я стукнул его стволом, мы сцепились, прежде чем я понял, что они хотели сбить Джамаала машиной.

Я слишком часто участвовал в клубных драках, чтобы не понимать, что будет дальше. В мои планы не входило получить удар в спину и потом валяться в луже крови. Поэтому когда подъехали все эти автомобили, я сделал пару предупредительных выстрелов, давая им понять, что подходить к нам будет не в их интересах.

После всего этого какой-то чувак вскочил в свою тачку и попытался меня убить. Он задел меня, я перевернулся в воздухе и упал лицом в землю, выбив все зубы. Потом вскочил и выстрелил в сторону его машины. Я не думал дважды, так как решил, что он все еще угрожает Джамаалу.

Это неординарная ситуация. Вы переживали, что могли кого-то убить?

– Нет, потому что он попытался убить меня. Я знал, что это самооборона. Он сбил меня машиной на скорости 45 миль в час на автостоянке. Он попытался убить меня. Я был спокоен. Во мне не было ни грамма алкоголя той ночью.

Возможно, меня спасло то, что я был трезв, ведь когда он ехал на меня, я нормально соображал и смог увернуться, поэтому столкновение не стало роковым. Я ударился о ветровое стекло и перевернулся в воздухе, а потом упал на землю. Но мне должны были сделать пластическую операцию на губах без анестезии, с кучей выбитых зубов. Это весьма болезненно, должен вам сказать.

Ваша карьера могла закончиться той ночью.

– Конечно. Поэтому я знаю, что я здесь не просто так. Моя жизнь важнее баскетбола.