Станислав Куницкий

Биография

Куницкий, Станислав Чеславович (1861-1886). Будучи студентам института путей сообщения, входил в 1881 г. в организованный Дегаевым (тогда тоже учившимся в институте) студенческий кружок.

Наряду с этими народовольческими связями Куницкий вошел тогда же в состав польской петербургской социально-революционной группы, которая в начале 1883 г. вступила в организационную связь с "Пролетариатом". Он принимает участив в октябрьском народовольческом съезде в Петербурге, увозит Дегаева после убийства Судейкина из Петербурга, участвует в Парижском народовольческом съезде, где является, вопреки польским эмигрантам (Мендельсону и др.), сторонником соглашения с «Народной Волей», которое доводит до конца уже по возвращении в Россию.

Последний период деятельности Куницкого связан с работой в «Пролетариате», в котором, после ареста Варыньского, ему принадлежала руководящая роль. Арестованный 28 июня 1884 г. в квартире Бардовского в Варшаве, он судился Варшавским военно-окружным судом, был приговорен к смертной казни и повешен 16 (28) января 1886 г.

Из Материалов для истории рев. движения в Царстве Польском 1877-1885 гг:

" ...23 лет, католик, дворянин, по происхождению иностранец, первоначальное образование получил в Тифлисской гимназии, затем вступил в Институт Инженеров Путей Сообщения, откуда уволен из IV-ro курса за невзнос платы. Признавая принадлежность свою к сообществу „Пролетариат", подобно Варыньскому, лишь в качестве агента, Куницкий заявил, что вступил в сообщество в марте 1884 года

Куницкий вместе с Варыньским и Дембским были не только наиболее энергичными продолжателями существовавшей прежде пропаганды, но являлись первыми организаторами сообщества „Пролетариата", составляли центр, вокруг которого группировались остальные личности. Окружая себя таинственностью, прикрываясь именем Центрального Комитета, который они и составляли, Куницкий, Дембский и Варыньский были главными зачинщиками, руководителями всего ныне обнаруженного социально-революционного движения в здешнем крае.

Куницкий привлечен к нескольким дознаниям в С.-Петербурге (революционная деятельность его вне пределов здешнего края,—его причастность к делу 1-го марта, к тайным типографиям, к убийству подполковника Судейкина, деятельность его в Вильно...)

По собственному объяснению Куницкого, деятельность его начинается с конца 1881 года. В это время он уже состоял в кружке „путейцев", затем в польско-литовской социалистической партии, находясь в центральном правившем кружке ее „Огниско", и вел сношения с одной стороны с партией „Народной Воли", а с другой, через Варыньского,—с только что образовавшейся партией „Пролетариат". Варыньский сразу приковал его к себе, первый, по его словам, объяснил ему программу так, что он сразу с нею согласился и только не разделял его взгляда о близости революции, но когда Варыньский повел его на сходки, он „пришел в такой восторг, что чуть-ли не сейчас готов был лезть на баррикады". Затем он участвовал на съезде польских социалистических групп, бывшем в январе 1883 года, в местности, дознанием не выясненной, с целью выработки программы общих действий, но до апреля 1883 года больше жил в С.-Петербурге, участвуя в деятельности партии „Народная Воля", в организации тайной типографии вместе с Шебалиным, Дембским и другими. Когда затем Дегаев, по его словам, донес на него, он в апреле бежал в Варшаву, чтобы стать посредником между партией „Народная Воля" и „Пролетариат". Несколько месяцев провел за границею, поддерживая сношения с партией „Пролетариат", и, в августе 1883 года, под фамилией Радека возвратился в Варшаву. С этого времени он всецело отдается деятельности в партии „Пролетариат"; вместе с Варыньским появляется на рабочие сходки, заводит сношения с учащейся молодежью, устраивает кружки самообразования, составляет с Варыньским программу партии, прокламации к рабочим Лодзи, участвует в издании газеты "Proletaryat".

Вскоре Варыньский был арестован, а с ним арестованы и Плоский, и Александра Ентыс; в январе 1884 года был, наконец, задержан и Рехневский. Оставались только Дембский и Куницкий; но первый был в постоянных разъездах, занят, главным образом, заведыванием типографией, и Куницкий забирает в свои руки все, становится во главе движения, бесконтрольно безусловно заведует всем, один составляет весь Центральный Комитет; ему представлялись отчеты о ходе пропаганды в крае, все поручения давались исключительно им, он высылал для пропаганды в другие местности края; после убийства Гельшера отправил для целей сообщества вместо Пацановского, Славинского в Лодзь, расширив район его деятельности и Жирардовым, Кмецика он выслал в Ченстохов, а затем в Радом; все сношения по делам партии вел он с помощью Дембского, причем, чрез посредство своих помощников, устраивал и адресы „для писем" на квартиры Франца Шиманского, Крживоблоцкого, Гоголинской, очевидно, и Бардовского...

По показанию Пацановского, Куницкий говорил ему, что раньше в квартире его хранилось революционное имущество партии „Пролетариат", в том числе была и печать партии „Народной Воли" для приложения к полномочиям при посылке в русские города для пропаганды агентов от партии „Пролетариат". По показанию Загурского, Куницкий состоял агентом Исполнительного Комитета партии „Народной Воли". Это показание, согласное и со сведениями, имеющимися в деле о том,-что Куницекий, по паспорту Абрама Бендина, ездил за границу по требованию отделения Исполнительного Комитета,— подтверждается и самим Куницким, удостоверившим, что он был представителем партии „Народной Воли" при „Пролетариате". Не подлежит поэтому сомнению, что и соглашение между партией „Народная Воля" и „Пролетариатом" последовало при непосредственном его участии..

В январе 1884 г. Куницкий ездил в Париж для основания заграничного органа „Walka Mas" и заведения сношений с эмиграцией, и вместе с Пекарским, Винавером, Мендельсоном, Дикштейном составил объявление об издании этого журнала; по собственным словам его письма, он был одним из редакторов этого журнала.

В июне 1884 года он сообщал Пацановскому, что как представитель „Пролетариата" будет иметь официальный разговор с депутатом от новой партии „Lud Polski" о том, какое место думает занять эта партия по отношению к партии „Лролетариат".

Возможно широкое распространение социально-революционного учения, больше всего озабочивало Куницкого. Он участвовал в водворении: социально-революционных изданий из-за границы, в мае 1883 года, ездил в Жирардов для свидания с рабочими, но по случаю каких-то арестов, возвратился; стремился ввести пропаганду в войска и для этого заводил сношения с военными; по его предложенш была составлена Бардовским в этом смысле прокламация; он предлагала Люри и Сокольскому заняться пропагандою среди войска, находился в сношениях со Степуриным, от которого, равно как и от Люри, получал и денежную помощь на дело партии. В сходках руководителей (Центрального Комитета) Куницкий, по словам Загурского, имел первенствующее значение, ни одна сходка организации: не обходилась без него. Куницкий (известный под прозвищами сначала „Григория", „Гриши", „Стаха", „Станислава", „Черного", а затем „Рыжего", „Мосенжного", „Малпы", „Антоновича"), давал на сходках поручения, распределял занятия, принимал отчеты, приводил сюда лиц, вступивших в организацию; сюда являлись и представители рабочих кружков, здесь обсуждался текущие вопросы о необходимости или пользе цареубийства, и Куницкий находил, что оно необходимо и полезно, так как, возбуждая ужас, можно рассчитывать на уступки. После ареста Дулембы в январе 1884 года, Куниций, вместе с Дембским, явился к Фаворскому и предложил ему образовывать революционные кружки; устраивал в квартире его сходки, на которых, вместе с другими, проводил мысль, что Царя не нужно, что правительство только угнетает народ; после Пасхи к Фаворскому была перевезена типография. Встретившись летом 1884 года с Гладышем, Куницкий стал объяснять ему, что необходимо сменить правительство, что скоро будет революция, что капиталы будут разделены поровну, что нужно к этому готовиться, собираться в кружки. По показанию Кмецика, узнав, что его требуют власти для допроса, Куницкий отговорил его от исполнения этого требования и велел ехать в Ченстохов, а потом с подложным паспортом отправил Кмецика в г. Радом.

„Занятые внутреннею работою, мы несколько запустили дело издания и террора", сказал Куницкий Варыньскому. „Теперь беремся и за это". Как на сходках организации, так и на рабочих сходках Куницкий и его последователи проводили мысль о необходимости террора. Уже Варыньский постоянно угрожал смертью за измену, что за ним повторяли и все остальные, затем на сходках стали требовать и доказывать необходимость террора. Но Куницкий был еще встревожен и многочисленными арестами, вызванными, по его мнению, изменою. Находя необходимым для успеха дела, чтобы рабочие считали партию „Пролетариат" партией сильной, он, для восстановления упавшего авторитета, задумал целый ряд покушений, для чего и организовал „боевую дружину". Мало того, что он решился террором действовать на изменников, он носился с мыслью проявить деятельность партии каким-нибудь громким протестом и пытался организовать несколько покушений на должностных лиц.

Такова была деятельность Куницкого, продолжавшего вместе с Дембским, начатое Варыньским дело, и непосредственными результатами этой деятельности были:

1) двукратное покушение на жизнь рабочего Сремского,

2) убийство рабочего Гельшера

3) убийство Скшыпчинского в Варшаве,

4) приготовления к взрыву прокурорской камеры, к убийству должностных лиц, замысел взорвать магазины Познанского и Вольмана в Лодзи и Згерже."

С.С.Волк: "Куницкий стал верным последователем и помощником Варыньского, не покидая, однако, рядов «Народной воли». В апреле 1883 г. он уехал в Варшаву, очевидно вместо С. А. Иванова, и стал посредником между «Народной волей» и «Пролетариатом» Он работал за десятерых, посещал рабочие собрания, устраивал кружки молодежи, ездил для основания «колонии» в Ригу и Вильно, составлял прокламации к рабочим Лодзи, писал статьи для очередных номеров газеты «Пролетариат». В короткое время он стал душой партии. Однако в отличие от Л. Варыньского он менее критически подходил к программе «Народной воли» и целиком разделял ее увлечение террором. Направив деятельность части пролетариатцев по этому ошибочному пути, он недооценивал пропаганду среди рабочих.

Публично пролетариатцы не раз подчеркивали свою солидарность с «Народной волей». В своем последнем слове с гордостью подтвердил свою принадлежность к «Народной воле» и Куницкий: «Да, я солидарен с „Народной волей", я был членом этой партии и расписываюсь под всем, что она совершила".