Софья Миллер

Средь шумного бала

Жизнь была к ней неласкова, да и сама она, не считавшаяся с предрассудками своей среды, была, пожалуй, слишком смела для той церемонной эпохи. Трагически завершилась любовная связь юной Софи Бахметевой с князем Вяземским, который соблазнил её, но женился на другой. Брат покинутой девушки Пётр Бахметев вызвал обидчика на дуэль и был убит. Всю жизнь Софья Андреевна считала себя виноватой в несчастьях и бесчестии своей семьи.

Алексей Константинович Толстой встретил её случайно

"Какое русское сердце не дрогнет, не встрепенётся, слушая романс Чайковского "Средь шумного бала"?" – вопрошал в конце XIX века темпераментный музыкальный критик Владимир Стасов.

Средь шумного бала, случайно,

В тревоге мирской суеты,

Тебя я увидел, но тайна

Твои покрывала черты.

Многие помнят и эти стихи Алексея Константиновича Толстого (1817–1875), и сливающуюся с ними мелодию романса Чайковского. Но далеко не все знают, что за стихотворением стоят живые события: начало необыкновенной романтической любви.

На маскараде в петербургском Большом театре зимой 1850–51 года 33-летний камер-юнкер Алексей Толстой увидел незнакомку. Камер-юнкер был знатен: мать – внучка последнего гетмана Украины Кирилла Разумовского и дочь министра народного просвещения при Александре I, отец – из старинного рода Толстых. Но баловень судьбы не слишком ценил своё высокое положение – его душа с юности была отдана поэзии. В 1850-м он уже печатается, уже замечен.

Кто же была та незнакомка в чёрной полумаске – с тонким станом, звонким смехом, печальными глазами? Её звали Софья Андреевна Миллер, урождённая Бахметева. Она также принадлежала к высшему свету – к фамилии старинной (Варенька Лопухина, возлюбленная Лермонтова, – из их родни), но обедневшей.

Женщина она была незаурядная, и судьба у неё тоже сложилась необычно. Современников поражала её образованность. Она знала множество иностранных языков: по одним сведениям четырнадцать, по другим – шестнадцать. Конечно, владение иностранными языками было общепринятым в этой среде, но Софи Бахметева была поистине полиглоткой. Читала запоем, поглощала новинки европейской литературы и внимательно следила за отечественной словесностью. Она переписывалась с И.С. Тургеневым, И.А. Гончаровым, с начинающими авторами, чьи имена появлялись на страницах журналов. "Мне кажется, что вы действительно должны быть очень добры, – отвечал на её письмо Тургенев, – что у вас много вкуса и грации, и я чувствую, что мы можем быть друзьями. Я бы с охотой доверял вам и вашему суду всё, что меня занимает".

Черты лица Софьи Андреевны были несколько крупноваты, тяжеловаты – это видно на дагеротипах и особенно на живописном портрете, который всегда висел в имении А.К. Толстого Красный Рог. Зато глаза были прекрасны – живые, блестящие, умные. Так что маскарадная чёрная маска ("...и тайна твои покрывала черты"), в которой её впервые увидел Толстой, пришлась ей кстати. Обладала она и редкостно красивым ("как зов отдалённой свирели"), "проникающим в душу голосом ангела".

Жизнь была к ней неласкова, да и сама она, не считавшаяся с предрассудками своей среды, была, пожалуй, слишком смела для той церемонной эпохи. Трагически завершилась любовная связь юной Софи Бахметевой с князем Вяземским, который соблазнил её, но женился на другой. Брат покинутой девушки Пётр Бахметев вызвал обидчика на дуэль и был убит. Всю жизнь Софья Андреевна считала себя виноватой в несчастьях и бесчестии своей семьи.

Неудачным оказался и брак Софьи Андреевны с полковником-кавалергардом Л.Ф. Миллером. Молодожёны почти и не жили друг с другом. Тем не менее Миллер долго не давал развода жене – даже тогда, когда её связь с графом А.К. Толстым стала известна всему свету и нуждалась лишь в узаконении. "Бедное дитя, с тех пор, как ты брошена в жизнь, ты знала только бури и грозы", – напишет ей Алексей Константинович.

Толстой был человеком широких взглядов. Но против его избранницы намертво встала мать – Анна Алексеевна Толстая. Женщина волевая, она имела на сына большое влияние. Мать никак не хотела смириться с тем, что у сына завязался роман с замужней женщиной, да ещё с подмоченной репутацией. Как это часто бывает, она усматривала в намерениях Софьи Андреевны лишь корыстные соображения и тщеславие. Говорят, что она ревновала сына и к другим женщинам – возможно, в этом отчасти была причина того, что он, перевалив за 30, всё ещё оставался холостяком.

Анна Алексеевна сделала всё, чтобы скомпрометировать подругу сына и отвлечь Алексея от связи, длившейся уже семь лет. Сын не решился идти против воли матери. Лишь после её внезапной смерти, а также долгожданного развода любящие обвенчались, и Софья Андреевна Миллер стала графиней Софьей Андреевной Толстой. Под этим именем она вошла в историю литературного ХIХ века, хотя надо заметить, что её в дальнейшем будет всегда отодвигать в тень полное совпадение имен с младшей Софьей Андреевной, знаменитой супругой Л.Н. Толстого и хозяйкой Ясной Поляны.

Жене Алексея Константиновича не довелось иметь детей. Возможно, поэтому она питала особую любовь к детям чужим. Всегда была окружена детишками своих многочисленных родственников, а в деревне Погорельцы недалеко от имения Красный Рог (это на Брянщине) она открыла школу для крестьянских девочек, где их обучали грамоте и рукоделию.

Кстати, роскошных имений у четы Толстых было немало. Мелас на берегу Чёрного моря, где Алексей Толстой сочинил стихотворный цикл "Крымские очерки", в советское время служил санаторием ЦК КПСС. Совсем недавно сгорел дотла и ныне восстанавливается петербургский дворец графини Толстой на Шпалерной улице (здесь долгие годы располагалось Ленинградское отделение Союза писателей). В посёлке Саблино под Петербургом автобусные остановки до сих пор называются "Графский луг", "Графский спуск", но пассажиры скорее всего не подозревают, что это задержавшаяся память о графе А.К. Толстом, об имении "Пустынька", прославленном Владимиром Соловьёвым в его стихотворении "Белые колокольчики". Все эти великолепные имения ещё при жизни Алексея Константиновича и особенно после его смерти переходили в руки родни и потихоньку разорялись.

О родстве душ Алексея Константиновича и Софьи Андреевны, об их гармоническом духовном единстве свидетельствует сохранившаяся переписка. "Меня никогда не поддерживали и всегда обескураживали, я очень ленив, это правда, но я чувствую, что я мог бы сделать что-нибудь хорошее, – лишь бы мне быть уверенным, что я найду артистическое эхо, – и теперь я его нашёл... это ты", – писал он Софье Андреевне.

Мать и её окружение всячески поощряли его чиновничью деятельность, прочили ему блистательную государственную карьеру, считая его литературные притязания несерьёзной причудой. Но бездушная и бесплодная служба ввергала поэта в постоянное уныние и самоотрицание. И лишь Софья Андреевна решительно и без колебаний поддержала намерение Толстого выйти в отставку и отдать себя всего творчеству.

По сути дела, именно Софье Андреевне русская культура обязана литературным расцветом графа Толстого – ведь он начался как раз в 1850-е годы, после той самой памятной встречи "средь шумного бала, случайно". Ей он посвящал свои стихи – "Не ветер, вея с высоты", "То было раннею весной", "Не верь мне, друг", "Осень. Обсыпается весь наш бедный сад" и многие другие. Но жена была не просто Музой. Она – постоянная помощница, строгий критик и даже редактор его произведений. Кто знает, появился бы на свет Козьма Прутков, если бы не Софья Андреевна? Шуточные стихи, пародии и пьесы под коллективным псевдонимом Козьмы Пруткова Алексей Толстой сочинял вместе со своими двоюродными братьями Жемчужниковыми. Их горячей поклонницей была Софья Андреевна, обладавшая, кроме всех своих достоинств, ещё и хорошим чувством юмора.

История русской литературы богата на имена женщин, вдохновлявших творцов. Но этот союз был, пожалуй, единственным в своём роде – он отличался каким-то редкостным взаимопониманием. Софья Андреевна сопровождала мужа во всех его путешествиях. Даже на Крымскую войну, куда Толстой отправился добровольцем, она с ним ездила. Там, на фронте, Толстой подхватил тиф, и Софья Андреевна выхаживала его в лазарете.

Алексей Константинович скончался 28 сентября 1875 года в возрасте 58 лет в своём имении Красный Рог. Он страдал жестокими головными болями, с которыми не могла справиться тогдашняя медицина. Спасал только морфий. Дозы всё увеличивались, и умер Толстой от того, что теперь принято называть "передозировкой наркотика".

Софья Андреевна пережила мужа на 20 лет. После его смерти она, проявив изрядные деловые качества и профессионализм, руководила изданием сочинений А.К. Толстого. А в её литературном салоне на Шпалерной собирался весь артистический цвет столицы. В конце жизни она очень дружила с Достоевским. Он раскрывал ей свои литературные замыслы, а она звала его сыграть роль схимника в домашнем спектакле по пьесе мужа "Смерть Иоанна Грозного".

Путешествуя по Европе в 1895 году, она тяжело заболела и скончалась в Лиссабоне. После трудного пути гроба на родину Софья Андреевна по её завещанию была похоронена в имении Красный Рог. Рядом с могилой Алексея Константиновича Толстого.