София Ромма

Зажигающая о небо

Поэзия её – несуетливая, тихая, струящаяся даже не как вода, а как воздух, – поэзия эта воистину не знает границ, ни стилистических, ни национально-культурных.

София Ромма родилась в Москве и эмигрировала с родителями в Соединённые Штаты двадцать пять лет назад. Она поступила в Tisch School of the Arts при Нью-Йоркском университете по классу сценариста в 1997 году. Критики благосклонно приняли три её театральные работы в экспериментальном театре «La MaMa» – «В глазах Надежды» (1997), «Достань меня, Койот!» (1999) и «Защитники Праги» (2004). София завоевала Garnet Bracelet Grand Prix за фильм «Бедная Лиза», в котором снялись Ли Грант и Бен Газзара.

Мисс Ромма удостоена степени почётного доктора филологических наук по литературе XIX века в престижном Литературном институте им. Горького в Москве.

Сейчас она проживает в Нью-Йорке, где читает американскую литературу в Touro College, сценарный курс в нью-йоркской Академии киноискусства, одновременно занимаясь написанием сценариев в Центре креативных искусств Фредерика Дугласа.

Представьте, что вам нужно зажечь спичку. У вас есть целый коробок. Вы чиркаете одной из них по ребру коробка – спичка загорается. Усложним задачу. Допустим, что коробка у вас нет, только спички. Когда-то умельцы зажигали спичку о подмётку или о голенище сапога, а вы можете поэкспериментировать с оконным стеклом. Получается? Опять усложним задачу. Воздух. Чиркнем по воздуху! Нулевой результат. Плотность у воздуха иная, чем у коробка, голенища и стекла. В этом смысле он и подмётке в подмётки не годится.

Но что это? Вы взглянули безлунной августовской ночью на подмосковное дачное небо: там то и дело тускло вспыхивают тончайшей огненной чертой и в ту же секунду гаснут мгновенные «звёзды»-метеориты, сгорающие в плотных слоях атмосферы. Словно кто-то чиркает о небесный купол – и вы спешите загадать желание, и в вас вспыхивают надежды...

Книга стихов Софии Ромма, изданная недавно Литературным институтом, обладает всеми воздушными признаками: поэзия этой книги прозрачно-разрежена, это не «виноградное мясо» Мандельштама, но и не «прекрасная ясность» Кузмина (многочисленные параллели с авторами Серебряного века возникают в основном из-за характерных особенностей поэтики Сергея Арутюнова, переведшего стихи Роммы на русский язык). Аналогии с современной русской поэзией также искать не стоит, разве только толкуя эту поэзию в очень широком смысле. Действительно, книга написана не просто по-английски, она отражает совсем иную, отнюдь не российскую ментальность в нынешнем совково-рыночном эквиваленте.

Казалось бы, что тут огороды городить! Гражданка США, более двадцати лет назад эмигрировавшая с родителями из Союза. Театральный драматург и кинорежиссёр, читает сценарный курс в нью-йоркской Академии киноискусства и курс американской литературы в Touro College. К чему, как не к этой литературе, к американской культуре, давно уже, вероятно, ставшей автору родной, можно отнести книгу, названную столь проповеднически, словно в духе какого-нибудь преподобного Финли, – «Бог и благо».

Ошибка. Не проходит. Что-то не так.

Может быть, дело тут в столь часто встречающемся среди отечественных «окололитературоведов» стереотипном мышлении, заставляющем их почитать себя знатоками поэзии, не читая стихов, а нас – удивляться бесконечности иллюзорного и жалкого человеческого самомнения. Допустим, родился человек где-нибудь в Уржуме, в семье, предположим, землемера – типичный русский краснощёкий Ванька. О чём напишет этакий, если он вообще овладеет достаточно грамотой? О берёзках, о коровках, о Нюрке да о тоске с перепоя. Саданули мне, мол, под сердце финский нож...

А если краснощёкий детина этот – Николай Заболоцкий?

Вот и София Ромма – не загонишь её за Лонг-Айленд, не закидаешь Уитменом или Сэндбергом. Поэзия её – несуетливая, тихая, струящаяся даже не как вода, а как воздух, – поэзия эта воистину не знает границ, ни стилистических, ни национально-культурных.

София – звёздная жена,

Подруга ветреных дорог,

Ей друг – благая тишина,

Что льётся в трещины домов

И тротуаров, чей узор

Попробуй позабудь,

Как пусто-серых авеню

Космическую суть.

Так начинается одно из главных смыслообразующих стихотворений сборника. А это из стихотворения, давшего название книге:

Грезь со мной,

безраздельный

мечтатель,

Нашу душу

уносят от мира

Двое – Бог твой

и Благо моё.

Повторяя про себя эти строки, как бы сам становишься этой «благой тишиной» – другом «звёздной Софии», тишиной, в которой слиты все слова и наречия, тишиной всезнания, когда слова и образы – только далёкие небесные миражи. И ты – читатель – в молчании смотришь на небо, где вспыхивают неяркие искорки исчезающих слов: «В вожделении лунном и в звёздной пыли, /И в струении гусениц волнами – мимо, мимо». Мимо, мимо мелькают слова и строки стихов. Спешите загадать желание!

Но ведь для того, чтобы зажечься о небо, нужно развить колоссальную скорость. Это вам не спичечку зажечь! Много в сегодняшней литературе копеечных коробочков! Да и голенищ с подмётками, собирающими бульварную грязь, тоже хватает. А вот эта книга двадцать лет летела к читателю. Мчалась в пустоте будней, в холоде душевного одиночества к единственной цели: сегодня, сейчас быть увиденной нами. И вот она вспыхивает... Поднимет ли голову безраздельный мечтатель? Увидим ли мы?