Сергей Швыдкой
Очень часто ведем себя, как муж и жена
28 марта в прокат выходит трагикомедия «Икона сезона», снятая по пьесе Ольги Мухиной. Фильм под слоганом «хорошо живет богема, только умирает рано» рассказывает о столкновении обитателей гламурной Москвы с реальным миром, поисках любви и смысла жизни. В 2011 году картина участвовала в конкурсе «Киотавра», но под названием «Летит». В главных ролях: Екатерина Климова, Евгений Цыганов, Павел Баршак, Александр Ратников, Алексей Барабаш, Евгения Осипова. Мы поговорили с режиссерским дуэтом Фуада Ибрагимбекова и Сергея Швыдкого о причинах смены названия, сотворчестве, потерянном поколении, богемной тусовке, детях генералов, группе «АББА» и том, что только в любви страха нет.
На Кинотавре был показан фильм, он назывался «Летит», сейчас выходит «Икона сезона», это один и тот же фильм или разные?
-Сергей Швыдкой: Это один и тот же фильм, мы не трогали монтаж вообще. «Летит» - сложное, фестивальное название, а наши очаровательные прокатчики и продюсеры нам сказали, что название должно быть более хлесткое.
-Фуад Ибрагимбеков: Да, и если брать пьесу, по которой написан сценарий, то она была изначально оформлена как глянцевый журнал с Твигги на обложке. «Летит» - название, а под ним, первым заголовком - «Икона сезона».
-Сергей Швыдкой: Эта фраза относилась к одному из персонажей, к героине Жени Осиповой – Белочке.
Фильм снят по пьесе Ольги Мухиной, в основе которой интервью 15 реальных людей. Кто эти прекрасные люди? Это вы сами и ваши друзья?
-Сергей Швыдкой: Это истории реальных людей, многие из них сейчас очень известны, но обсуждать мы их не будем.
-Фуад Ибрагимбеков: Тем не менее, Оля взяла интервью у целого среза общества. Это же не о гламуре кино. Там есть и провинциалка Белочка, там есть простой парень Володя, и у этих людей Оля тоже брала интервью.
Но все равно это богемная тусня, почему вы решили в ней поворошить палкой?
-Сергей Швыдкой: Я бы не сказал, что это богемная тусня, для нас жанр картины - ироническая притча (в прокате она идет как трагикомедия), зал смеется, где надо, особенно продвинутые.
Можете подсказать пару мест, где смеяться?
-Сергей Швыдкой: Да там много таких мест. Надо относиться к «Иконе сезона» не как к серьезному исповедальному кино, а как к символическому взгляду на псевдобуржуазное общество, которое имело пик своего развития, тогда, когда мы решили эту пьесу снять, в году 2005-2006.
-Фуад Ибрагимбеков: Наши герои просто находятся в неком городе, похожем на Москву, то есть, это и есть Москва, но без лужковской архитектуры, существующая в ампире 50-х.
Получается все едино, что 50-е, что нулевые? В этой стране ничего не изменить?
-Сергей Швыдкой: Мы хотели подчеркнуть, что наше поколение живет еще старыми советскими ценностями, но уже с буржуазными идеями в голове.
-Фуад Ибрагимбеков: Мы живем в этом ампире, но с жидкокристаллическими дисплеями, айфонами, модными компьютерами, макинтошами, автомобилями. Вот примерно так родилась стилистика, получился своеобразный ретрофутуризм.
Ваши герои – это потерянное поколение, которое не знает, чего хотеть и что делать? "Дети генералов", "мальчики-мажоры"?
-Фуад Ибрагимбеков: По-моему, как уже было упомянуто, это касается почти всех, а не только гламура.
-Сергей Швыдкой: При чем здесь дети генералов? Зачем ты еще «Аквариум» вспомнил? Фуад прав, здесь речь идет об обществе с разрушенными устоями. Вообще, мы всегда говорим одно и то же, потому что мы об этом договорились, когда решили быть вместе.
Вы пара?
-Сергей Швыдкой: В смысле? Как гей-пара? Ха-ха. Нет. Но… очень часто ведем себя, как муж и жена.
-Фуад Ибрагимбеков: Периодически меняясь ролями.
В чем суть союза, как творческого, так и семейного?
-Фуад Ибрагимбеков: Полное доверие, общее восприятия, спор, в котором рождается истина, как суть любого сотворчества. Даже когда режиссер один – это все равно сотворчество, не в большом смысле этого слова, но, тем не менее, кино - это групповая работа: художник, композитор и т.д.
Кто из вас агрессивнее?
-Сергей Швыдкой: Ты уже заметил.
-Фуад Ибрагимбеков: В этом-то и прикол и смысл, что мы совершенно разные люди, и это столкновение приводит к уникальным результатам.
-Сергей Швыдкой: Очень интересно, что у нас получится по отдельности. Мы собираемся сделать по проекту самостоятельно, но на будущее у нас совместные планы. У нас разный рецепт приготовления истории, мы создали такое существо - два режиссера в одном, и можем даже шутить друг над другом иногда. Я с большим риском, Фуад с меньшим.
Но так или иначе вы сняли кино про жирную богатую эпоху, она прошла, и многие проекты, которые тоже долго делались, например «Духлесс», немного изменились в сторону актуальной повести дня, а вы нет?
-Сергей Швыдкой: Суть притчи от того, что она была предсказанием или стала послесловием, не меняется. Может быть послесловие даже понятнее, чем предсказание. Основная проблема - опустошенность, отсутствия культурной идеи, за которой могли бы пойти люди, она так никуда и не делась. Последний тренд который был - перестройка и гласность – то, в чем мы существуем до сих пор. Мы перестраиваемся, не зная куда, и показываем все свои недостатки: вот здесь у меня прыщик вскочил, а здесь я плохо покакал.
-Фуад Ибрагимбеков: Последние 20 лет в кино все только этим и занимаются в формате целой страны, потому что с 87-ого по 93-ий год это продавалось на запад. Мы сами создали такую историю, что на западе уже не верят, что у нас бывают проблемы среднего класса. Новых идей нет, об этом в более популярной форме - фильм «Духлесс», но мы отличаемся от него по форме. «Духлесс» - это очень хорошая ладная социальная драма, понятное и хорошо сложенное кино, за что и заслужило любовь зрителей. Наш фильм, как мы обсуждали с продюсером, все-таки изначально обладал дополнительной художественной нагрузкой. Не знаю, на пользу ему это или нет, но то, что мы делали, нашими продюсерами называлось арт-мейнстримом.
Фу… Арт-мейнстрим.
-Сергей Швыдкой: В 2005 году еще никто и слова-то такого не знал, а сейчас уже это «фу».
-Фуад Ибрагимбеков:То, что мы хотели сделать - это взять сложную для понимания пьесу Оли Мухиной, в стиле вербатим, и донести ее до зрителя через форму, через какие-то решения, через эту притчу, пристраивая реальный город к ее тексту, но сохраняя поэтику текста.
-Сергей Швыдкой: И в итоге фильм выходит в таком количестве копий, что его можно даже назвать зрительским. Фильм красивый и кинематографичный. У нас технические службы, когда на Мосфильме смотрят, когда перегон или еще что-то, они говорят: «Ох, как приятно, у вас есть перспектива в кадре, у вас кино для большого экрана».
Что значит кино для большого экрана? У вас же такая немного театральная четырехактная структура?
-Сергей Швыдкой: Это об изобразительных средствах, если у тебя есть возможность использовать киноязык – ты должен использовать его максимально. Как нас научил Марлен Мартынович Хуциев, чьими фильмами «Июльский дождь», «Застава Ильича» и так далее мы восхищаемся, и которые пересматривали перед тем, как снимать сложные сцены: «Ребята, в первой части фильма я погружаю зрителя (и вы делаете то же самое) в некую атмосферу, чтобы он потом поверил в произошедшие события внутри этого мира»… То, что Марлен Мартынович в Смоленске подписал нам приз за лучший дебют, большей награды ждать и не приходится. Сейчас уже все уходит в коммерцию, или в наивный жанр, или в какой-то бизнес, коммерческое кино и так далее, очень тяжело, единственное, как можно создать художественное высказывание – это занять 50 тысяч долларов и купить фотоаппарат.
А почему нет?
-Сергей Швыдкой: А при чем тут тогда кинотеатры? Большой экран?
Почему кино уперлось только в кинотеатры? Можно показывать на заводе, в интернете, да где угодно.
-Сергей Швыдкой: Я говорю только о размере экрана. Это разный киноязык.
Для вас слишком важен размер.
-Сергей Швыдкой: Если мы делаем кино, тут можно не сомневаться – размер имеет значение. Потому что на мобильном телефоне не видно ничего. Там другой монтаж: крупный план, восьмерка, склейка, телевизионной ритм, поэтому никому не важно какая там у тебя перспектива… на паузу нажал, перекурил: «Але, Маша». И обратно смотреть. Это просто другой подход и другой язык. Снимать кино для кинотеатра - это когда у тебя есть пространство, кадр, который надо проработать гораздо глубже, потому что на большом экране видны все детали и все косяки.
-Фуад Ибрагимбеков: На три-четыре плана вглубь.
В кинотеатр сейчас в основном ходят подростки от 13 до 17-ти, но это не совсем для них фильм все-таки.
-Фуад Ибрагимбеков: Мне кажется, потихонечку меняется аудитория, в кинотеатр ходят женщины, например.
То есть это для женщин фильм?
-Сергей Швыдкой: Милые дамы бывают абсолютно разными, я в этом смысле не шовинист совсем. При этом они являются активным потребителем искусства, возможно, как более тонко чувствующие, а уж мужчины вместе с ними ходят. На кого еще в жизни ориентироваться?
-Фуад Ибрагимбеков: Учитывая твой вопрос про гей-пару, мы ответственно заявляем, что ориентируемся только на милых дам.
В фильме все говорят о любви, но единственное ее проявление – героиня по имени Белочка.
-Сергей Швыдкой: А вот и нет!
Как же нет, все ее хотят. В смысле быть с ней, жениться и т.д.
-Сергей Швыдкой: Это вопрос желания, но в большом смысле любовь - только в главном герое. Этот человек боится на протяжении всего фильма потерять, что имеет. А в результате, как только он защищает своего брата, совершает поступок любви, любви общей, большой, христианской, принимая на себя чужую вину, в этот момент он освобождается и от страхов, и от того мира, который его угнетал.
-Фуад Ибрагимбеков: Поэтому и «В любви страха нет!» - мотив, возникающий в фильме. Отсутствие страха равносильно свободе. Свободе выбора своего пути.
То есть Белочка - не символ любви?
-Сергей Швыдкой: Белочка - символ привлекательности, символ чистоты, которая делает выбор, и в результате переходит "на темную сторону силы".
-Фуад Ибрагимбеков: Понятно, да? В Белочке нас привлекает как раз не красота и сексуальность, а то, что она еще не сделала выбор. Поэтому они и затягивают ее в свою компанию.
-Сергей Швыдкой: И Володя ее тянет к себе именно потому, что она тоненький цветочек, потому, что она ещё не приняла решение. Она - чистый лист. В фильме кроме нее есть еще один свежий человек - Метель, который приезжает явно агрессивно настроенный, на смену, который хочет быть иконой следующего сезона, и Вьюга это чувствует.
Вы упомянули о «сольных» проектах, расскажите подробнее?
-Фуад Ибрагимбеков: Я сейчас занимаюсь проектом "The Tелки". Зрительский коммерческий проект, социальная драма. Это фильм по книге Сергея Минаева.
-Сергей Швыдкой: А я в свою очередь делаю тоже жанровый, зрительский проект. Это телемюзикл, основанный на 20 песнях группы «Секрет».
Почему группы «Секрет»-то?
-Сергей Швыдкой: Это очень легко объяснить. В свое время, в 2009 году во время экономического кризиса, когда у нас были очередные проблемы с фильмом «Летит», я в состоянии мартовского авитаминоза и панической атаки услышал по телевизору, у меня часто сбоку работает телевизор, чтобы мне не казалось, что я совсем одинок, песни группы «АББА» и увидел мюзикл «Мама-мия». При том, что это мюзикл на грани с пошлостью, я увидел в нем свет, ни одного отрицательного персонажа, и льющуюся с экрана радость. И захотелось сделать что-то такое в этом жанре. Я подумал, кто бы мог быть группой «АББА» у нас в стране и после недолгого разбора понял самое главное достоинство группы «АББА», помимо того, что это крайне популярная замечательная диско-музыка и тому подобное - это ситуативность, малая драматургия внутри каждой песни. И тогда я начал разбирать любимые мной в детстве и не только в детстве группы, и увидел, что реально ситуативные песни есть только у Аллы Пугачевой, Юрия Антонова и группы «Секрет». Ни у «Машины времени», ни у «Браво» такого нет. Вот есть желтые ботинки, идут они и идут. Куда они идут, чего вдруг - непонятно. А тут прямо конкретная ситуация: Привет, увиделись, и что сказать не знаешь. Песни все эти выкуплены, 20 песен сложены в сюжет.
А что участники группы думают по этому поводу?
-Сергей Швыдкой: Они отдали песни, я их выкупил, с правом переаранжировки. И они сказали: «Класс, делайте».
Может кто-нибудь из них в кино появиться? Фоменко, Леонидов?
-Сергей Швыдкой: Ну, там такой вариант: взрослых персонажей всего два - папа и мама главной героини, в центре внимания три парня из Питера и три девушки из Крыма. Вот Фоменко может сыграть папу, а Леонидов - маму. Невозможно же их отделить друг от друга. Они - замечательные артисты. Подтверждением тому - спектакль «Растратчики» по рассказу Катаева. Фантастически Максим Леонидов работает, Фоменко тоже в кино мы видели в разных ипостасях. Но я все-таки думаю, что будут работать другие артисты. Прекрасная, жанровая история без авторского надрыва, счастье, радость и хеппи энд. Это и есть спасение от кризиса экономического. Как мы знаем, Голливуд возник в разгар экономического кризиса в Америке.
От нашего кризиса нас спасал Тодоровский со своими «Стилягами», и не то чтобы смог…
-Сергей Швыдкой: «Стиляги» - это отдельная история. Вряд его можно назвать абсолютно жанровым кино без авторского надрыва.
-Фуад Ибрагимбеков: Сейчас еще начинается препродакшн в Алма-Ате по моему сценарию, рабочее название «Красные дьяволы», режиссер Каиржан Орынбеков, и скоро закончу сценарий для режиссура Алана Бадоева, это будет модернизация «Детей капитана Гранта».
-Сергей Швыдкой: Расскажи самое главное, расскажи, что Паганель не…
-Фуад Ибрагимбеков: Пока рано…
Паганель - женщина?
-Сергей Швыдкой: Нет, просто отрицательный персонаж.
-Фуад Ибрагимбеков: Там все уже меняется, может и не отрицательный. Я поговорил с некоторыми корифеями отечественного кинематографа. И они сказали, что это "кошмар, есть определенный сложившийся культурный образ, как ты смеешь менять его"?
Вас же Станислав Сергеевич проклянет потом.
-Сергей Швыдкой: Ничего-ничего, главное, чтоб поверил.
-Фуад Ибрагимбеков: Поэтому мы в процессе обсуждения.
-Сергей Швыдкой: Каждая эпоха имеет право на свое решение образов. Я не говорю, что у меня есть идеи, как поставить «Идиота» или «Великого Гэтсби», изменив суть персонажей, но это так.
Вы смотрели последнюю Анну Каренину?
-Сергей Швыдкой: Там нет подмены персонажа.
Как же нет изменения персонажа? Наши читатели пишут, что Джо Райт сделал Анну шлюхой и истеричкой, а у Толстого все было не так.
-Сергей Швыдкой: Кино такая вещь, что если англичане делают этот фильм в жанре мюзикла, некого театрализованного представления, то, конечно, какие-то снобы могут называть ее порядочной шлюхой. Просто жанр изначально очень легкий. Оперетта. Я не могу сказать, что в равной степени, но мне может нравится и музыка Шнитке, и песни Константина Меладзе. Вопрос восприятия, снобизма и ханжества отдельных личностей, которые по этому поводу выступают. Но ничего страшного, «Ромео и Джульетта» были сделаны на современный лад, и это было классно, хотя уверен, что многие ругались и говорили, как так можно.
Вообще, почему «Икона сезона» - зимняя история и повсюду снег?
-Фуад Ибрагимбеков: Так и было у Оли Мухиной, и вообще это про зиму. Про ожидания весны. Сейчас март, за окном минус, вполне актуально. Мы ждем весны, и это про Москву, про этот город, про ожидание, что вот-вот что-то изменится. И для кого-то меняется, а кто-то остается в земле.
То есть, получается, это фильм о цикличности жизни.
-Сергей Швыдкой: Если искать какое-то моралите, хотя мы с Фуадом не чувствуем божественного права кого-то учить, то мы просто обнажили ситуацию, задали вопрос. Единственное, что мы приняли для себя, это есть в финале фильма, это то, что в любой ситуации, главный ориентир для тебя - просто оставаться человеком. Что в плюшевом мире гламура, что в другом, где только дерьмо, грязь и предательство, взятки, наркотики. Чтобы в них не заблудиться, чтобы потом не разочароваться, не быть пойманном, разрушенным, как происходит с нашим главным героем, лучше всего оставаться человеком.
-Фуад Ибрагимбеков: Сохранить стержень.
Почему у вас антагонист - милиционер?
-Сергей Швыдкой: А почему нет? Я вас уверяю, что в каком-то отдельном зрительном зале он будет главным героем.
Но почему милиция?
-Сергей Швыдкой: Для нас это было не принципиальным, главное, если говорить о герое Жени Цыганова, то, что он социальный герой прошлого века, он все делает по правилам прошлого века, и совершено не понимает, почему не заслуживает любви. Вот его проблема. Он замкнут, считает это несправедливым, и в результате срывается и совершает реально подлый поступок. Ход был такой. Персонаж хороший, правильный, вызывающий симпатию первую половину фильма, хороший парень, прическа хорошая, но когда у него появляется возможность воспользоваться властью – он меняется.
-Фуад Ибрагимбеков: Просто драматургический прием функционирования персонажа. Это дало нам возможность полностью и правильно его раскрыть, а персонажу и фантастическому Жене Цыганову – раскрыться.
-Сергей Швыдкой: Вот что происходит, если человек не обретает любовь. Условно говоря, мы взяли и к середине второго акта обрекли его властью, и теперь он может отомстить, он может разобраться. Это обращение к тем людям, которые не понимают этих персонажей на плакатах, в телевизоре, зачем они нужны. Перестаньте осуждать, считать свой образ жизни единственно правильным, может быть тогда любовь и повернется к вам лицом.
Героиня Екатерины Климовой – один из самых сложных и противоречивых персонажей в картине…
-Сергей Швыдкой: Она символизирует «сегодня», она человек, добившийся всего в контексте плюшевого мира. В безыдейности люди создают себе гламурные миры, где крайняя степень удачи - это достигнуть положения телеведущего программы. Она очень хочет этого, но не получает. Она такой секс-символ, параллели можно проводить с очень многими телевизионными дивами сейчас.
Лариса Гузеева, например.
-Сергей Швыдкой: Пусть будет Мерилин Монро. Публичная женщина, которая никак не могла найти свою любовь, потому что те люди, которые находились с ней, страдали от ее публичности. Не желали жить с ней. Катя Климова говорит самый главный монолог в фильме про исповедь, где святой отец предлагает ей отказаться от мечты о себе, и она не понимает, как это - «Забудьте мечту о себе». «И слезы мои моментально высохли», - говорит она.
Она не способна к трансформации?
-Фуад Ибрагимбеков: Я считаю, что Катя в этом фильме сыграла великолепно, удивительно. Она действительно очень популярная актриса, и сыграла много прекрасных, правильных, и замечательных девушек, как в фильме «Мы из будущего» и в многих других, но здесь она раскрылась совершенно с другой стороны, показала себя как удивительную многогранную актрису.
-Сергей Швыдкой: Думаю, что надо присмотреться и увидеть в ней не просто поп-диву или там звезду желтой прессы, а уникальную совершенно редкую актрису, в которой есть нерв, стержень профессии. Мы поражены были работой с ней. В работе она оказала нам неимоверную помощь. Опять же, она соавтор.
На съемочной площадке вы не авторитарны?
-Сергей Швыдкой: Мы дико авторитарны. Но авторитаризм происходит от слова авторитет, а его надо заслужить перед актерами. А ты режиссер-дебютант. О, вас два режиссера-дебютанта! Вас еще можно разделять и властвовать. Вот представь: первая сцена, самая сложная 15-минутная сцена в кафе. И садятся перед тобой восемь актеров разных актерских школ, разных амбиций, и надо как-то в такой ситуации работать. Вот как?
-Фуад Ибрагимбеков: У тебя должны быть ответы на вопросы, ты должен точно знать, что ты делаешь. Каждая фраза в сценарии несет под собой определенный эмоциональный и интеллектуальный смысл. Работа режиссера - это знать, что несет каждое слово.
-Сергей Швыдкой: Режиссер - единственный, кто знает, что должно получиться. И художественное решение, и музыкальное, и жанр, и путь героя от и до.
Кстати, про музыку. Даже в плохих рецензиях с Кинотавра писали, что песня Майи Кристалинской - это хорошо.
-Сергей Швыдкой: Это уникальная песня о таких же запутанных и экспрессивных чувствах, только 60-х годов. «У тебя такие глаза, у тебя как будто по два зрачка, как у самых новых машин». Самая новая машина тогда была шестерка. Эта песня об одиночестве, о страданиях. Мы не придерживались никакого конкретного музыкального жанра, выбирали музыку по эмоции, у нас есть Женя Теджитова, которая поет о Москве, которая подтверждает стиль, в котором все это снято - нео-ретро: «И мобильники поют. Так тоскливо и некстати, и чего-то очень ждут. Постовые на закате..» Это и есть та эстетика, в которой мы живем. Услышав эту песню, мы сразу положили ее на титры, потому что она закрывает историю и стилистическую тему. Это просто попадание в ощущение сегодняшней жизни. Мы живем на обломках империи с буржуазной философией, поэтому мы живем в каком-то страшном азиатском кошмаре, где все заботятся о себе, где идолы и идеи создаются на телевидении и меняются каждый год, и все это на каком-то мелком уровне. Мы - поколение потерянное, потому что мы живем идеями перемен, перестройки, с тех пор, как Цой пел, не меняется ничего, а то, что нас могло бы собрать, общая культурная идея, ее не существует. Об этом, в общем-то и вопль.
