Сергей Кузнецов

Сергей Кузнецов, слишком женатый

Для меня трагедия — это хуже нет. Мне даже «по серьезке» не сказать «Быть или не быть?» Отелло у меня был бы смешной.

1 и 3 августа в Театре комедии им. Акимова состоится премьера спектакля «Слишком женатый таксист» по пьесе английского драматурга Рэя Куни в режиссуре Романа Самгина. Главную роль — двоеженца Джона Смита — играет Заслуженный артист России Сергей Кузнецов.

— Эта пьеса входит в сто лучших пьес Великобритании ХХ века, — рассказывает Сергей. — Каждая роль хорошо выписана, Куни ведь был не только драматургом, но и артистом, сам играл этого таксиста, вот интересно было бы посмотреть. А еще съездить в Москву в Театр сатиры, там идет этот спектакль.

— Все артисты утверждают, что лучше не видеть работы предшественников.

— А мне лучше видеть! Мне это не мешает, потому что исполнитель обычно идет в своей роли «в другую сторону». Вот, думаю, интересно, я туда еще не ходил.

— Как вы относитесь к своему герою-ловеласу?

— Если парень успевает лавировать между двумя дамами — молодец, я сам по молодости по четырем адресам, бывало, ездил. А у Джона даже график есть, чтобы не сбиться: у — М, в — Б, что означает: утром — Мэри, вечером — Барбара. Жен играют Наталья Андреева и Ксения Каталымова, которая проявила чудеса героизма, потому что в спектакль ввелась за неделю.

Репетировали мы всего 3–4 месяца, для комедии положений это за глаза и за уши, чтобы артистам не надоесть друг другу.

— Спектакль дорабатывается уже на публике?

— Зритель необходим!.. Хотя бы один пришел с женой! (Смеется.) На публике у актера включается другая психология, мы ведь смотрим на реакцию, засмеялась баба Маня или нет. Хотя лето — не лучшее время для премьеры, не думаю, что народ побросает тяпки и приедет с дач. Но тех, кто в городе, мы соберем!

— Вам нравится этот жанр — комедия положений?

— Конечно! Я почему в таком театре работаю-то? По многим театрам помотался, но Комедия мне снилась, и я сюда возвращался три раза. Думаю, это мое последнее пристанище, до пенсии.

— Где-то вы сказали, что с годами к работе стали относиться без энтузиазма.

— А на этот раз все сложилось: соскучился по ролям, и время появилось, я ведь больше не занят в Петергофе.

— Что вы там делали?

— Семь лет с туристами фотографировался: если с усами, то Петр, без усов — Меншиков, глаз завяжу — Потемкин.

— Трудная работа?

— В жару пот течет буквально в ботфорты. Да ведь еще предложить себя надо, на всех языках мог обращаться, даже по-китайски и японски. Можно бы еще «попетрить», но это работа для молодых и здоровых.

— Не хочется сыграть драматическую роль?

— Для меня трагедия — это хуже нет. Мне даже «по серьезке» не сказать «Быть или не быть?» Отелло у меня был бы смешной. Хотя лукавлю, конечно, просто в сторону чистой трагедии не ходил. А вот Шостаковича играл и делал вид, что музицирую на рояле. Как-то на гастролях в Швейцарии после спектакля на банкете меня спросили: «А какими еще инструментами владеете?» — «Ну, баян, гитара, балалайка». Мой переводчик на меня смотрит как на ненормального и переводит: «Скрипка, виолончель». Публика в восхищении, я же судорожно думаю, ну как принесут скрипку и попросят сыграть? То ли изобразить, что мне плохо, то ли «маэстро не в настроении», то ли тарелку разбить и порезаться? Вот как опасны драматические роли.