Сергей Бунтман
Заорал: «Карлито, мочи!» – а потом три дня г
Ведущий «Футбольного клуба» на «Эхе Москвы» и поклонник «МЮ» с полувековым стажем рассказал Денису Романцову, как болел за «Спартак» в первой лиге, ел кашу за Нетто и вместе с Бубновым водил детей на фигурное катание.
По табличке на двери Sir Matt Busby Way сразу понимаешь, чей это кабинет.
– Это Вася Уткин из Манчестера привез. Еще у меня есть синяя майка, в которой «МЮ» играл в финале Кубка чемпионов 1968 года. Савик Шустер, увидев меня в ней на финале-2008, удивился: «Вы что – на две стороны?». Я ему: «Савик, матчасть, матчасть!»
Как вышло, что 50 лет назад вы стали болеть за «МЮ»?
– В 1963-м я услышал от папы историю мюнхенской катастрофы. Мы как раз смотрели матч сборной Англии против сборной мира, за которую играли Яшин и Ференц Пушкаш, которого в трансляции никак не называли. Пушкаш же сбежал из Венгрии в Испанию, поэтому, когда он владел мячом, комментатор называл его просто «сборником». Папа показал мне Бобби Чарльтона – тогда уже с лысиной и зачесом поперек головы – и рассказал, как погибли ребята в 58-м. Чарльтон мне очень понравился, я стал следить за ним. Узнал, что в 63-м «МЮ» впервые после авиакатастрофы выиграл Кубок Англии. В общем, к чемпионату мира-1966 я уже был готов полностью.
В сборной Англии, кроме Чарльтона, «МЮ» представлял великолепный Нобби Стайлз – без зубов, с контактными линзами. Как он в полуфинале шарашил по ногам Эйсебио! Через два года Нобби продолжил это дело в финале Кубка чемпионов против «Бенфики». В том матче сыграл еще один выживший в авиакатастрофе – могучий центральный защитник Билл Фоулкс. Его редко упоминали, он почти не появлялся за линией штрафной. Стоял и стерег Жозе Торреша. «МЮ» выиграл 4:1, но Бобби Чарльтон даже не пошел праздновать – просто не мог, в нем все переворачивалось. Брат Джек всегда тыркал его за эти сантименты.
В фильме United мне еще запомнился игрок, по пути на поле куривший трубку в тоннеле.
– Это Эдди Колман – кстати, ближайший друг Бобби Чарльтона. Эдди погиб в той катастрофе. Английская пресса осуждала этот фильм за сентиментальность и повышенное внимание к Бобби Чарльтону. Но он очень точен по ощущениям: сужу по книге «Мои манчестерские годы» Чарльтона. Бобби там рассказывал об их чудесном новом вратаре Гарри Грегге. Самолет сломался прямо перед Греггом и он помог выбраться оттуда беременной женщине с дочерью. Про того же Данкана Эдвардса Чарльтон писал, что никогда не видел футболиста лучше. Я пытался посмотреть, как играл Эдвардс, и наткнулся на запись финала Кубка Англии 1957 года.
На первых же минутах сломали челюсть вратарю «МЮ» Рэю Вуду. Забавно выглядело, как Мэтт Басби – в галстуке, шляпе и с нагрудным платком – выходил на поле посмотреть, что произошло. Замены были запрещены, и в ворота пришлось встать хавбеку Джеки Бланчфлауэру. Рэй Вуд время от времени возвращался на поле в майке без номера – появлялся на бровке с нашатырем, только чтобы отвлекать внимание игроков «Антон Виллы». Походит-походит и снова уйдет. И это все со сломанной челюстью! «МЮ» тогда проиграл 1:2 – единственный гол забил Томми Тейлор, который тоже погиб в феврале следующего года. Тейлор, Эдвардс и еще одна жертва катастрофы Дэвид Пегг входили в сборную, так что Англия приехала на ЧМ-58 даже более ослабленной, чем наша, – которая недосчиталась Стрельцова, Татушина и Огонькова. Еще ведь Мэтт Басби мог тогда возглавить сборную, но лежал в больнице.
Как удавалось следить за «МЮ» в советское время?
– Замечательным ресурсом был «Советский Спорт». Кроме того, я как ученик французской школы читал «Юманите» – газету французских коммунистов. Спортивные отчеты в ней появлялись очень хорошие – благодаря ей я следил и за «Формулой-1», которую полюбил после фильма «Большой приз». А когда наши команды начали участвовать в еврокубках, стали показывать уж как минимум все финальные матчи: так я посмотрел встречу с «Бенфикой» в 68-м.
Когда впервые увидели «Манчестер Юнайтед» вживе?
– В финале Лиги чемпионов-2008. Это было что-то невероятное. Автомобильный обозреватель Саша Пикуленко сказал: «Есть фордовские билеты на финал чего-то там. Ты не пойдешь?». – «Конечно пойду! Если ты никогда не видел футбола, это тот матч, с которого надо начинать его смотреть». Я стал обращать его в нашу веру, мы пошли в манчестерскую фан-зону, купили ему шарф. Финал вспоминается как сплошной туман: присматриваешься после матча – а там, извините, настоящий Бобби Чарльтон. По-моему, Пэт Креранд даже приезжал, шотландский полузащитник.
Помню, я долго молчал, никак не реагировал, но вдруг вскочил и заорал: «Карлито, мочи!» Это было профессиональное преступление, потому что потом я три дня говорил, как Дон Корлеоне. Самое невероятное, что я тогда набросился на непонятных людей, сидевших за мной. Они были такие… в лучшем случае, глорихантеры «Челси». Из Петербурга. Фамильярно обращались ко всем игрокам. Когда Терри шел к мячу, они произнесли: «Ну забей уже. Сколько можно здесь сидеть». Мне хватило времени, пока Терри разбегался, чтобы повернуться к ним и сказать все, что я о них думаю. А потом бедняга поскользнулся.
Чем запомнилась ночь после победы?
– В тот день милиция вела себя особенно цивилизованно. Стоял огромный омоновец и любезно пропускал людей: «Please! Please!» Фордовский автобус развозил нас по домам: мы вышли с Пикуленко на «Смоленской». Стоим с ним в красно-черных шарфах, а с нами девушка – в синем. Общаемся – и вдруг перед нами останавливается патрульная машина и ждет, не начнем ли мы бить эту несчастную девушку.
Какие эмоции вызвал финал-99?
– Запомнился дивный комментарий Маслаченко, который на чем свет стоит ругал «Манчестер». Игра меня все больше и больше удручала. Я уже думал, что будет завтра, как буду отвечать на вопросы, что сделать, чтобы можно было работать – поражения «МЮ» и «Спартака» всегда выбивают меня из колеи. Но минуте на 85-й стало казаться, что «Бавария» доигрывает матч, спешит, суетится. И пошел угловой, после которого сравнялся счет. Подумал: «Ну, слава Богу, еще полчаса, еще разберемся». А оказалось все гораздо лучше. Маслаченко выдал в адрес «Баварии» знаменитую фразу: «Пижоны! А пижонов бьют».
Поражение любимой команды, которое не можете забыть до сих пор.
– До сих пор уверен, что в 2009 году я выбрал неправильный бар. В день финала Лиги чемпионов я приехал в Лион на литературный фестиваль, где должен был вести одну из встреч. Захватил с собой чемодан атрибутики – потому что надо было смотреть «Манчестер» – «Барселона» в той самой синей майке 68 года и в том самом красном шарфе. Прохожу мимо «Курящей собаки» – там как-то мало людей. Потом смотрю: бар «Уоллес» – большой паб и так называется славно… Зря я туда пошел. Надо было в «Собаку» идти: тогда «Манчестер» выиграл бы.
Передали ваше увлечение по наследству?
– Мой старший сын Женя подхватил эту страсть – тоже яростный манкунианец. Ездил на стажировку во Францию, привез умбровскую майку Эрика Кантона с рекламой Sharp на груди. Вся комната, в которой мы раньше жили, увешана реликвиями девяностых годов «Манчестера». Женя с самого детства живет футболом.
У вас ведь футбольные гены?
– Мой дедушка играл в футбол в Херсоне, но сломал ногу. Затем работал судьей – когда приезжал в Херсон, судил все матчи, которые там проходили. Он погиб на войне, в ополчении. В 36-м году дед привел моего папу на футбол и сказал ему ключевую фразу: «Это «Спартак» – а все остальное не важно». Это был самый первый чемпионат СССР. Середина пятидесятых, когда я родился, – славные спартаковские времена. Как рассказывала мама, я ел кашу за весь основной состав «Спартака»: за Нетто, за Симоняна, за Сальникова, за Ильина, за Исаева.
Что рассказывал отец о довоенном футболе?
– Любимым папиным игроком был Андрей Петрович Старостин. Отец много видел его в жизни – Старостин был точным, ясным, элегантным. Мне повезло, нашей знакомой оказалась вдова одного из основателей «Спартака», когда он еще принадлежал «Промкооперации», – Ивана Епифановича Павлова. Он работал егерем, сидел. А его жена работала машинисткой в НКВД и рассказывала, что это было страшное дело: все ходят на футбол, болеют за «Динамо», а она одна – за «Спартак». Еще папа рассказывал, какой страшной была в те годы экипировка: высокие тяжелые бутсы, плотные майки, которые вообще не дышат. Первый мяч, который у меня появился, был со шнуровкой. Кто не знает, что такое получить мокрым мячом со шнуровкой по лицу, – тот мало что видел. Папа научил шнуровать мяч – я бы и сейчас запросто зашнуровал.
Первый матч, на котором вы побывали?
– 1964 год, игра на Кубок с «Жальгирисом». Стадион «Динамо». Матч был поразителен тем, что Галимзян Хусаинов, 164 сантиметра роста, забил победный мяч головой – вышел на передачу и пробил в пол. Хусаинов – классический 11-й номер, очень быстрый вингер. Часто ходили с отцом на ветеранские матчи – с пятидесятых прошло немного времени и там играли олимпийские чемпионы Мельбурна. Выходил даже динамовец Сергей Ильин, который играл еще до войны. Папа очень живо реагировал на каждого футболиста-ветерана и тут же мне рассказывал, кто как играл, а на меня накатывала светлая печаль – представлял, какими они были молодыми героями, кумирами. Народу на ветеранов ходило много – тогда вообще стадионы постоянно заполнялись. У меня сохранилась невнятная фотография – я только-только получил «Смену-6» и 9 мая 68-го снял полные, абсолютно полные «Лужники». А они тогда под 100 тысяч вмещали – но с каждой реконструкцией «Лужники» становились все хуже и хуже.
Недавно прочел, что Игорь Нетто в августе 91-го отказался от поездки на очередной матч ветеранов, чтобы выйти на улицу и постоять за демократию.
– Нетто – мой любимый футболист. Для меня настоящий капитан – это он. У него была болезнь Альцгеймера, в последние годы жизни он страшно терял память. Говорят, он часто собирал чемоданчик и шел на тренировку. Еще брат у него был потрясающий. Человек-кремень. Лев Нетто. Попал в плен на территории Германии, затем 8 лет отсидел в ГУЛАГе. Очень жесткий человек.
Когда впервые плакали из-за футбола?
– Финал Кубка Европы 1964-го в Мадриде. Начинается трансляция, показывают трибуны и тут картинка внезапно прерывается: «по техническим причинам за пределами нашей родины…» Оказывается, просто Франко появился в кадре, а его никак нельзя было показывать. Включили позже и сразу получили гол от Переды. Мы тогда проиграли испанцам 1:2. Второй волнительный момент случился через два года. Мы снимали кусочек комнаты на даче и я, прижавшись ухом к стенке, поздно вечером слушал трансляцию утешительного финала чемпионата мира СССР – Португалия. Как сейчас помню: «Хурцилава испугался высокого Торреса». Пауза. «Гол». На 89-й минуте. Это был ужас. На следующий день я устроил забастовку. Сказал приехавшему папе: «Все. Вот это я не посмотрел, но уж финал-то Англия – ФРГ точно поедем смотреть по телевизору в Москву». Там уже, конечно, я страшно болел за Англию.
Какие переживания доставляла сборная Англии?
– Я сначала даже во французскую школу не хотел идти. Хотел английский учить. Наши шотландоманы, которые бывают святее, чем папа Римский, не понимают, как я могу любить шотландскую историю, но болеть за сборную Англии. Это же враги! Отвечаю: «Не путайте божий дар с яичницей». Помню, как смотрели с сыном Женей несчастный матч 1998-го – против Аргентины. Сидели, думали: «Ну что, надо ехать громить аргентинское посольство?» Удрученность была большая. История англо-аргентинского противостояния разворачивалась ведь на моих глазах. В 1966-м Эльф Рэмси назвал аргентинцев животными. Потом – Божья рука Марадоны. Хотя второй гол в 86-м он шикарный, конечно, забил – просто шедевр.
В чем уникальность футбола вашего детства?
– Я очень люблю футбол шестидесятых. И я остро почувствовал перелом на чемпионате мира-1970. Началось новое время: другие прически, формы. Нравы поменялись. Джордж Бест, пятый «Битл», в своей книге Hard Tackles and Dirty Baths рассказывал потрясающую историю. Когда они приехали в Лондон на финал Кубка чемпионов 1968 года, Бест сбежал через забор – к нему девушка из Манчестера приехала. Первым человеком, которого он встретил, был знакомый журналист. Бесту было достаточно поднести указательный палец к губам – и ему ничего не было. Журналист ни слова про увиденное не рассказал. Представляете, что бы произошло в английской прессе сейчас?
В шестидесятые годы было больше наивности. Телевидение не формировало, а только показывало. В телевидении было больше ощущения реальности: показывали почти всегда крупным планом, одним взглядом. В 1966 году Бобби Мур шел получать Золотую Богиню из рук английской королевы – еще молодой, сорокалетней. Бобби Мур – грязный-грязный – понимает, что сейчас придется пожимать руку королеве, а она в белоснежных перчатках. На 158-м просмотре финала я увидел: Мур пытается вытереть руку об себя, но понимает, что майка еще грязнее, чем рука. Тогда Мур оглядывается – и вытирает руку о бархат, которым была обита ложа почетных гостей. А Нобби Стайлз – о ужас! – вытащил майку из трусов и станцевал твист.
Вы вспомнили книги Беста и Чарльтона. Какое еще футбольное чтиво навсегда осталось в памяти?
– Я люблю книгу Бубукина «Вечнозеленое поле жизни». Это человек невероятнейшего обаяния и потрясающий рассказчик. Прочитав бубукинскую книгу, я не удержался и позвонил его сыну Андрею, с которым учился в инязе. А Андрей – убитый в детстве футболом человек, совсем не любил футбол. Я ему сказал: «Андрюш, может, тебя это мало интересует, но твой отец написал совершенно изумительную книжку». Бубукин описывал подготовку к первому Кубку Европы, качества всего состава сборной-1960, тренерскую работу на Украине. Рассказывал, откуда взялась кличка Бубука-Железная нога: он попал мячом в голову индонезийскому футболисту, а тот пережил клиническую смерть, но выжил.
Советские истории – жестокие и административные – у Бубукина превращались в удивительные жизненные приключения. Бубукин подходил к жизни с иронией, ничего не скрывая. Он показывал, что самое главное – не то, какая жизнь вокруг, а то, как ты в ней существуешь. Более академичные книжки у Николая Петровича Старостина. Более живые – у Андрея Петровича. Он ведь был блестящий джентльмен: красавец, одетый не то что дорого, а изысканно, со вкусом. Мне очень понравился донос одного из братьев Знаменских на Николая Петровича. Старостина посадили не из-за этого доноса, но один комплимент Знаменского мне запомнился: «Николай Старостин формирует клуб буржуазно». О! Значит, буржуазно – значит, не зря мы болеем за «Спартак».
Помните свои эмоции в год, когда «Спартак» вылетел в первую лигу?
– Замечательный состав: чего стоят Папаев, Ловчев, Булгаков! В 1976-м проводилось два чемпионата – думали, раз весенний выиграло «Динамо», то уж осенний будет за нами. И тут вдруг все это катится под горку. Бум – и закатывается. И тогда я вернулся на футбол. И очень хорошо, что «Спартак» никому из начальства был особо не нужен и высшую лигу не стали расширять ради его сохранения там. Потому что не пришел бы великий «вражеский» Бесков. Не было бы этого легендарного возвращения. Не было бы наших походов от «Локомотива» до метро «Преображенская». Ведь именно тогда появились знаменитые кричалки – вплоть до абсолютно никому сейчас непонятной: «В честь победы «Спартака» мы пройдем без пятака».
А что она означала?
– Метро стоило 5 копеек. А когда шла толпа, никакие турникеты не могли ее сдержать. Бу-бу-бум! Когда в «Лужниках» собиралось по 80-100 тысяч, давка создавалась невероятная. Вспоминаю: ну, зачем я положил очки во внутренний карман, ну зачем? Мне их естественно раздавили. Когда савраски теснили, тоже было весело. Всегда находился какой-нибудь пьяный человек, который лез гладить лошадей.
Справделива ли версия, что современный виток популярности «Спартака» связан как раз с тем турне по городам команд первой лиги?
– За «Спартаком» всегда тянулась слава гонимого клуба. Сначала посадили Старостиных. Ходили легенды, что Сальников – сын Старостина, что Старостин прятался у Василия Сталина на Гоголевском бульваре, что на вокзале его хватали бериевские люди, а Василий Сталин его отбивал. Прошли десятилетия и «Спартак» вылетел, поварился в нижних котлах. И родились все эти кричалки:
От Москвы до Гималаев
Король воздуха – Дасаев!
А дальше – загадочное:
Будет помнить весь Тунис
Имя гордое – Вагиз!
Это про Хидиятуллина. А Тунис потому, что молодежка там выиграла тогда.
Хидиятуллин Вагиз
Лучший в мире футболист!
Еще была гениальная:
Все может быть, все может статься:
С женою может муж расстаться.
Мы можем бросить пить-курить,
Но чтоб родной «Спартак» забыть,
Вот этого не может быть
Мо-о-о-осковский «Спартак»!!!
Что изменилось после игры с «Харлемом», когда погибли десятки болельщиков?
– Советская власть начала отбирать всю атрибутику. В шарфе вообще нельзя было пройти – милиция тут же снимала. Болельщиков считали орущими хулиганами. Причем жесткость милиции была направлена на то, в чем болельщики были не виноваты. Я очень долго разговаривал со следователем Шпеером, однофамильцем архитектора Берлина. Он выяснял обстоятельства лужниковской трагедии. Это и не сбитый лед, и забитый гол, когда одни выходили, а другие рванули обратно. Тогда ведь погибло и несколько милиционеров, пытавшихся организовать толпу. Их просто смело.
Помните первые походы на футбол со старшим сыном?
– В финале Кубка-94 нас угораздило попасть на сектор болельщиков ЦСКА. У нас еще и флаг с собой был. Линялый-прелинялый. Ну, не такой, конечно, линялый, как на знаменитой даче Владимира Маслаченко. Когда с озера подходили, его дачу различали по розовому полосатому флагу. Еще был смешной случай в начале девяностых. Играли с «Динамо», и Женька был в полной уверенности, что после штрафного Никифорова мяч вошел в грудь защитника и вышел из спины.
Как возникла идея запустить «Футбольный клуб» еще и на радио?
– «ФК» стал выходить на головном НТВ все позже и позже. Уткин уже начал говорить: «Спасибо за спички в глазах». Потом программа исчезла, и мы решили: давайте делать ее на «Эхе». При этом мой папа – ненавистник аналитических передач. Говорит: «Это все алилуйщина, я хочу видеть игру – и все». До сих пор, когда отправляюсь вести «ФК», говорю ему: «Папа, еду заниматься алилуйщиной». Вспоминаю обстановку у нас дома: когда мы с отцом смотрели какой-то умопомрачительный матч, наше волнение передавалось маме. Однажды она – думая, чем бы заняться – начала поливать цветы. Льет, льет и нечаянно проливает воду на телевизор – тот мгновенно сгорает. Наступает страшная тишина. Мама потом рассказывала: «Я думала, это мой последний момент в жизни».
Когда ведете «Футбольный клуб», глушите в себе болельщика?
– Я сразу сказал, что болею за «Спартак» и «Манчестер Юнайтед» и что если они вдруг встретятся в одном матче – сердце поэта расколется пополам. Это не мешает мне вести передачу, я никогда не буду кричать: «Кругом враги! Судья нас слил!»
Самые ценные экспонаты вашей болельщицкой коллекции?
– В 8 лет я сам себе сделал спартаковскую майку. Нашил на красную майку белую полосу и, как мог, вышил на ней ромбик. После первой же стирки полоса стала розовой – потому что делал ее из старой простынки. Еще есть замечательный хрустальный мяч, который подарила вдова Ивана Епифановича Павлова. Дизайн шестидесятых годов, с гравировкой: одному из основателей «Спартака». Собираю футбольные книги. К сожалению, в старинную книжку Red Army о «Манчестере» на страницу каждого из игроков приходится вкладывать посвященные им некрологи.
Соседствовали с кем-то из футболистов «Спартака», когда жили в Сокольниках?
– Вместе с Бубновым водили детей на фигурное катание. Такой вот у нас был сосед. Бубнов – жесткий, прямоватый защитник: футболист он был замечательный. У меня по-прежнему детское восприятие футболистов «Спартака» – я их немного стесняюсь. Олег Романцев – мой ровесник, мы много разговаривали, но у меня и в мыслях не было перейти на ты.
