Серафим Саровский
Саровский чудотворец
Ежегодно 2 (15) января и 19 июля (1 августа) Русская православная церковь отмечает память преподобного Серафима, Саровского и всея Руси чудотворца. Его чтят как величайшего, наряду с Сергием Радонежским, русского святого. Неслучайно и столетие со дня прославления этого подвижника благочестия летом 2003 года вылилось во всенародный праздник, собравший под стены Серафимо-Дивеевского монастыря десятки тысяч паломников изо всех уголков России…
«И бысть сердце мое яко воск таяй»
27-ЛЕТНИЙ послушник Саровской обители Прохор принял пострижение 18 августа 1786 года. В иноческий чин его посвятили с новым именем — Серафим. В переводе с древнееврейского оно означает «пламенный», и дано оно было молодому человеку, вступившему на стезю служения Богу, конечно же, неслучайно. Благообразный облик юноши, обретавший особую одухотворенность в молитве, смиренномудрые помыслы и речи — все свидетельствовало о небесной благодати, коей удостоился сей инок. «И бысть сердце мое яко воск таяй», — этими словами псалмопевца описывал Серафим свои переживания от церковных служб, во время которых не раз наяву созерцал ангелов…
Родился будущий святитель 19 июля 1759 года в семье состоятельного набожного курского купца и владельца кирпичных заводов Исидора Ивановича Мошнина, бравшего подряды на строительство каменных зданий. Отец ушел из жизни, когда мальчику не исполнилось и трех лет…
Незадолго до кончины Исидор Иванович взялся за сооружение большого храма во имя преподобного Сергия Радонежского по чертежам знаменитого зодчего Варфоломея Растрелли. Кто бывал в Курске, тот знает это прекрасное творение в духе русского барокко, известное ныне как Сергиево-Казанская церковь (с 1833 года она служила курским кафедральным собором). Все черты растреллиевского стиля здесь выражены с присущим ему великолепием… Трудно поверить, что работами по возведению этого дива, законченного в 1778 году, четверть века руководила обычная русская женщина, отличавшаяся от современниц, пожалуй, лишь большим благочестием, — Агафия Фатеевна Мошнина.
Супруг завещал ей завершить начатый им грандиозный, по меркам губернского города, архитектурный проект и воспитать детей (Параскеву, Алексея, Прохора) в любви к храму и молитве. И то и другое матушке святителя Серафима удалось изумительно. А, впрочем, могло ли быть иначе?
Покров Божий незримо оберегал его с юных лет. В семилетнем возрасте, когда мать взяла Прохора осматривать строящуюся церковь и поднялась с ним на самый верх колокольни, мальчик, перевесившись через перила, полетел на землю. Агафия с криком ужаса побежала вниз и пережила несказанную радость, увидев сына целым и невредимым. Пролетевшее вниз не один десяток метров дитя как ни в чем не бывало стояло на ногах!
А спустя три года, когда Прохора посетила тяжкая болезнь и близкие уже оплакивали отрока, он увидел в забытьи Пресвятую Богородицу, пообещавшую вскоре его исцелить. Проснувшись, мальчик рассказал матушке о видении и словах Пречистой…
Сбылось, что обещала Царица Небесная! Вскоре двинулся по Курску крестный ход с чудотворной иконой Знамения Пресвятой Богородицы. Вдруг пошел сильный дождь, и богомольцы, обходя непролазную грязь, направились прямо через двор Мошниной. Агафия вынесла больного на двор и приложила к чудотворной иконе, под ее осенение… Мальчик выздоровел.
В августе 1776 года 17-летний Прохор отправился паломником в Киево-Печерскую лавру. Брат Алексей, который был старше Прохора на 6 лет, надеялся, что тот будет ему помощником в торговых делах. Но не лежала к ним душа отрока, обнаружившего и светлый ум, и замечательную память, но более всего мечтавшего «стяжать себе духовное сокровище, нетленное и неоскудеваемое».
В Китаевской пустыни близ Киево-Печерской лавры Прохор повидался со схимонахом Досифеем (на самом деле это была старица, в миру Дарья Тяпкина). «Гряди чадо Божие, и пребудь в Саровской обители, — указал путь наделенный даром предвидения подвижник. — Место сие будет тебе во спасение; с помощью Божией там окончишь ты и свое земное странствование». На прощание Досифей научил отрока «умному деланию» — непрестанному повторению Иисусовой молитвы, а спустя несколько дней преставился…
Возвратившись в Курск, Прохор провел рядом с матерью по ее просьбе еще два года, завершая мирские дела. Перед расставанием Агафия Фатеевна надела сыну на шею медный крест, с которым он уже никогда не расставался, и благословила. 20 ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы, юноша явился в Саровскую пустынь к игумену Пахомию, тоже уроженцу Курска.
С первого дня послушничества будущий инок старался ни минуты не проводить в праздности, молитвой и работой в хлебне, просфорне, столярне предохраняя себя от скуки, которую полагал одним из самых опасных искушений. «Болезнь сия рождается от малодушия, беспечности и празднословия», — любил повторять преподобный впоследствии…
«Сей — нашего рода!»
В 1780 ГОДУ Прохор вновь тяжко занемог. Его мучили жестокие боли, говорили, что это водянка. Полтора года он был намертво прикован к постели. Настоятель отец Пахомий не раз предлагал позвать врача. Но молодой послушник решительно отказывался, уповая только на Бога. Когда братии уже казалось, что Господь вот-вот приберет душу Прохора, по просьбе его отслужили всенощное бдение и литургию о здравии болящего, причем на богослужении присутствовали все саровские иноки. Затем на своем одре Прохор исповедался и причастился Святых Тайн. В самый момент причащения ему опять явилась в видении Богородица, на этот раз в сопровождении апостолов Петра и Иоанна. Обращаясь к Иоанну, Царица Небесная, как запомнилось Прохору, сказала:
— Сей — нашего рода!
Затем юный послушник почувствовал на своей голове прикосновение руки Пречистой, и тотчас в правом боку его открылась рана, из которой хлынула жидкость, причинявшая больному такие страдания… Вскоре он выздоровел, и только впадина на теле осталась напоминанием об исцелении.
Уже будучи иеродиаконом, святой Серафим удостоился совсем уж величайшей чести. Во время литургии, которую служил в храме вместе со старцами Пахомием и Иосифом, почувствовал он, как внезапно озарил его несказанный свет, словно бы от лучей солнечных. «Обратив глаза на сияние, я увидел Господа Бога нашего Иисуса Христа в образе человеческом», — вспоминал преподобный.
«От молчания никто никогда не раскаивался…»
ЕЩЕ в годы послушничества святитель проявил тягу к уединению и безмолвию. Он построил в сосновом лесу на высоком холме небольшую келью-избушку (одна комнатка с печкой и сенями) и спустя 16 лет после прихода в Саровскую обитель, 20 ноября 1794 года, удалился сюда на многие годы, изредка наведываясь в монастырь — послушать церковную службу и причаститься да взять в «Дальнюю пустыньку», как прозвал он место своего затворничества, немного хлеба и постной еды. Впоследствии преподобный вовсе отказался от монастырской снеди, питаясь только тем, что сам выращивал на разбитом им огородике близ избушки. Здесь, в лесной глухомани в окрестностях Сарова, совершил святитель свои великие подвиги.
Один из них — подвиг столпничества. На полпути от кельи к монастырю присмотрел Серафим гранитный валун. По ночам он взбирался на него и, никем не видимый, чаще всего стоя на коленях, творил молитву, взывая: «Боже, милостив буди мне грешному». Тысячу дней и тысячу ночей кряду молился на нем святитель, прерываясь лишь на краткий отдых и принятие скудной пищи. От невероятного напряжения старец пришел в крайнее истощение, ноги его покрылись болезненными язвами… Когда в конце земной жизни преподобный рассказывал об этом своим ученикам, один из них заметил, что сей подвиг выше сил человеческих. «Святой Симеон Столпник 47 лет простоял на столпе, — возразил Серафим, — а мои труды похожи ли на его подвиг?»
В «пустыньке» изредка навещали Серафима. Приходили за советом, или наставлением, или просто повидать святого старца. С одного взгляда чудотворец распознавал людей и постигал их сокровенные мысли. С одними он беседовал охотно, от разговора с другими сразу уклонялся и провожал их молча. А если старец встречал кого-нибудь в пути, скажем, в лесу, то смиренно кланялся и удалялся, не проронив ни слова. «От молчания никто никогда не раскаивался», — пояснял он ученикам.
С Божией помощью приобрел святой власть даже над дикими зверями. Старице Дивеевского монастыря Матроне довелось наблюдать, как однажды кормил Серафим с руки огромного медведя, который слушался его, словно был комнатной собачкой, и по первому слову преподобного послушно ложился у его ног…
«Не скрывать своего светильника под спудом…»
ВЕСНОЙ 1810 года, после 15-летнего пустынножительства, возвратился старец в Саровскую обитель. Причиной тому было ухудшившееся здоровье. Водворившись в келье, Серафим пять лет кряду вершил подвиг затворничества, ни с кем не общаясь, не произнося ни слова, никуда не выходя… В келье же его имелись лишь икона Богоматери, пред которой всегда горела лампада, да обрубок пня, заменявший стул… Постель заменяли мешки с песком и каменьями.
Полное уединение свое преподобный завершил в 1815 году, после нового явления Пречистой, повелевшей ему, как говорится в «Житии», «не скрывать своего светильника под спудом… быть доступным и видимым для каждого». С того времени старец стал принимать мирян, всех без исключения, и слава о великом подвижнике разнеслась по всей России… Тысячи страждущих, чающих наставления, духовного или телесного исцеления, устремлялись в Саров, и не было человека, кому бы святой отказал. Среди его посетителей встречалось немало знатных особ, даже царской фамилии. Но больше всего приходило к Серафиму простолюдинов, крестьян. Ко всем посетителям старец обращался одинаково ласково, называл «сокровище мое» или «радость моя», целовал в уста…
Он с одного взгляда видел душу каждого, и слово его исцеляло даже зачерствевших людей. Рассказывают, что некий генерал, посетивший Саров из простого любопытства — посмотреть на святого, как на диковинку, вышел из кельи Серафима весь в слезах, а следом провидец вынес его ордена, которые свалились с мундира бравого воителя сами собой. «Это потому, что ты их получил незаслуженно», — объяснил святитель…
Полученный им от Господа дар прозорливости был просто феноменальным. Так, на письма старец чаще всего отвечал, не вскрывая конверта, — он и без этого знал содержание адресованного ему послания!
Преподобный высказывал поразительно точные пророчества об исторических судьбах России. Так, он предрек голод 1831 года, нападение на Россию трех держав (то есть Крымскую войну) и даже грядущие бедствия — мировую войну, революцию и братоубийственную бойню, разорение Церкви и ее последующее возрождение…
А сколько людей излечил он от тяжких хворей, прочитав молитву да помазав несчастного елеем из лампады, горевшей перед его келейной иконой.
Чудеса, которыми Серафим Саровский прославился при жизни, продолжались и после его кончины, наступившей в январе 1833 года. И когда 19 июля 1903 года в присутствии императора Николая II с придворными и великого множества верующих чудотворные мощи были открыты для всеобщего почитания, это событие сопровождалось многочисленными исцелениями. Святитель Серафим предсказывал и это…
В 1922 году в связи с закрытием Саровской обители большевистские безбожники вывезли его мощи из монастыря, затем кощунственно выставили их как «антирелигиозный экспонат» в Румянцевском музее. Когда уже казалось, что святыня утрачена безвозвратно, ее вдруг обнаружили в 1990 году в Казанском соборе Ленинграда, превращенном в музей религии и атеизма. Ныне мощи покоятся в восстановленном Серафимо-Дивеевском монастыре. Сбылось и это пророчество святителя: тело его нашло наконец пристанище в стенах родной обители…
