Ринат Газизов

Не стоит играть в догонялки - лучше делать что-то свое

О Ринате Газизове - бывшем режиссере студии "Пилот", которого многие знают и любят за короткометражки "Происхождение видов" и "Полуночные игры" - давно не было слышно широкому зрителю. Возможно, с тех пор, как в 2002-м году он уехал в Америку. Однако сегодня имя его снова звучит в связи с новым русским мультфильмом "Похождения бравого солдата Швейка", на премьеру которого Газизов приехал прямо из Лос-Анджелеса. Воспользовавшись случаем, kino-teatr.ru расспросил режиссера не только про работу над мультфильмом, но и про жизнь в Америке, а также про то, как выглядит наша анимация из-за границы.

Я видела рабочие материалы к "Похождениям бравого солдата Швейка" довольно давно, кажется, лет 5-6 назад…

В 2006-м году, да.

Почему фильм так долго делался?

- Он делался не так уж и долго, чуть больше года. Но потом начались какие-то разногласия у продюсеров, и производство было остановлено. Год назад уже в Москве получили деньги у Госкино, и фильм закончили.

А почему вы выбрали именно «Швейка»? И вы ли его выбрали?

- Нет, не я. Был сценарий, поняли, что кто-то им нужен, и пригласили меня.

Тогда вопрос, почему пригласили вас? Вы же жили в тот момент в Америке, и это, наверное, был не самый удобный и очевидный вариант…

- Не могу объяснить. Так получилось. Я сначала отказывался, потом согласился.

Каково ваше личное отношение к книге, к роману?

- Мое личное отношение может расходиться с тем, что получилось в итоге. Любая экранизация – вещь неблагодарная. Очень мало есть произведений в киноиндустрии, которые стояли бы вровень с книжным оригиналом. Обычно хуже. Если для человека это любимая книжка, то он уходит разочарованным. К тому же произведения делятся на те, из которых можно делать кино, и те, из которых кино сделать в принципе нельзя. Можно было бы и не пытаться. На мой взгляд, это именно такой случай, когда можно было бы и не делать.

Вы видели экранизацию Трнки?

- Видел, но и она мне не понравилась. Скорее уж помогал игровой чешский фильм. Он очень хороший, они его в Чехии очень любят, все знают, смотрят на Новый год.

Так все же, вы не совсем ответили на вопрос о своем восприятии книги?

- Сама идея хорошая. Когда существует персонаж в виде идиота – это беспроигрышный вариант. Что «Форест Гамп», что "Идиот" Достоевского. А в "Швейке" персонаж находится не просто в обществе, но и на фоне войны. Такие ситуации всегда интересны, и именно на этом мы и играли.

Но в книге же не только это. Есть социальная сатира, есть абсурдизм, специфический юмор…

- Да, но кино – это другое. В кино не может быть диалогов больше 10-12 секунд, должны быть лаконичные короткие фразы, быстрая смена мест, событий… Литература безусловно хорошая, но она не совсем драматургическая. Это все байки-байки-байки: вот еще такая была история и такая история. В кино это не работает. Нужна завязка, кульминация, развязка. И наш фильм, к сожалению, страдает от недостатка драматургии в самой истории. Если бы не этот придуманный финал, у нас тоже так и было бы: раз-два-три-четыре и пошли титры.

То есть вы сам недовольны результатом?

- Я давно не видел фильма. На премьере посмотрел уже как зритель, и результат мне понравился. Я не кусал локти. Увидел плюсы, увидел минусы, и результат, если соотносить его с поставленной задачей, по-моему, неплохой.

Так в чем задача-то заключалась? Чего хотели продюсеры?

- Денег заработать, чего еще могут хотеть продюсеры?

По-разному, наверное, бывает. Просто мне кажется, что экранизация «Швейка» - не самый удачный способ заработать денег, нет?

- Они были уверены, что на этом можно заработать. Я их изначально предостерегал, говорил, что не тот формат и не то время. Что сейчас интересны оригинальные истории, оригинальные сюжеты. Что если это анимация, то должны быть волшебство, приключения, дети, песни, любовь, злодеи. Как же без этого? А у нас ничего этого нет? И на чем нам играть? Куча инструментов, а тут только «собачий вальс».

Продюсеры до сих пор считают, что фильм может заработать денег, или уже просто хотели доделать работу?

-Хотели просто доделать. И доделали. И низкий им за это поклон. Все-таки во всем мире такие фильмы существуют. Нельзя все мерить коммерцией. Французы такое кино делают, получают «Оскаров», даже какой-то небольшой прокат существует. То есть кино такое делается – не коммерческое, не для широкого зрителя, не семейное.

Для широкого или узкого, но все же кино делалось для зрителя? Вы как-то представляли себе этого зрителя? Кто он?

- Все удары ниже пояса. Конечно, нужно изначально представлять, для кого это кино. Но, видимо, задачи были поставлены неверно. Пытались делать для широкого зрителя. Но рычагов-то нет. Чем привлечь детей, например? Сатирическое кино про прошлый век, про Европу, про странные политические взаимоотношения, тяжбы, войны… Кому это нужно все?

Ну, с детьми-то вопрос наше государство решило кардинальным образом. Фильм же получил возрастной ценз «от 16 лет», да? Насколько такая ситуация вписывалась в ваши ожидания и планы?

- Лично для меня это было неожиданно и странно.

Вы живете и работаете в Америке, где тоже очень строго смотрят на подобные вещи: жесткие возрастные ограничения, дотошный анализ содержания на предмет вредности/полезности для детей. Как наш новый закон соотносится с принятыми там правилами? Допустим, 16 для «Швейка» - это перегиб или нет?

- Сложный вопрос. Конечно, у нас страна перегибов. Если мы что-то решаем, то уже вырубим под корень и «наш, новый мир построим». Но и совсем без этого нельзя: какие-то нормативы должны быть. В Америке, вы правы, они тоже существуют. Мы вот работали для «диснеевского» канала, и там был один сюжет, когда затопило дом, и маленькие монстрики выливают воду в окно. Я как сторибордист (сториборд – подробный сценарий в картинках. – М. Т.) рисую картиночку с персонажем, который выливает воду в окно. А оказывается, что нельзя. Это может спровоцировать детей высовываться в окна, и они начнут из этих окон выпадать. Таких тараканов очень много. Они за этим следят, у них есть специальные люди, которые на уровне сценария и сториборда все вычищают, чтобы потом не возникло никаких недоразумений.

Раз уж зашла об этом речь, расскажите, как сложилась ваша профессиональная жизнь в Америке?

- Мне повезло, потому что я все-таки работаю по специальности, тогда как 90% эмигрантов профессию меняют. Снова идут на курсы, учатся… Но я не работаю на таких проектах, на которых я мог бы работать здесь - с премьерами, интервью, прессой… Там мы занимаемся более коммерческими и ширпотребными вещами. Делаем что-то для Интернета, для Youtube, какие-то клипы музыкальные снимаем. Ничего авторского. Сделал два полнометражных фильма, примерно с таким же бюджетом, как «Швейк». Вот к примеру один из этих фильмов был заказан китайцами. Они вкладывают очень серьезные деньги в образование, и вот они сделали веб-сайт, на котором можно учить английский язык. Это государственный заказ, все очень серьезно, поэтому за дизайном и персонажами обратились в Лос-Анджелес. И чтобы этих персонажей раскрутить, они параллельно запустили малобюджетный полнометражный трехмерный фильм. Я там начал работать как сторибордист, потом как дизайнер, потом как режиссер. Фильм существует где-то на DVD.

Но как же так: в Америке огромная индустрия, столько всего делается, неужто не нашлось места в каком-нибудь крутом производстве?

- Попасть в голливудский механизм сложно. Мы здесь все многостаночники. Наполовину все кулибины, самоучки, а они набирают конкретные винтики. Вот этот винтик работал на всех известных проектах последние 15 лет, и этот винтик не подведет – и они его вставляют. Люди моего плана там не нужны. С одной стороны, без рекомендаций ты никуда не попадешь. С другой стороны, рекомендации могут быть только от известных проектов американских же. То есть надо родиться, выучиться, работать и жить там.

Звучит все депрессивно. Тем не менее, я знаю и позитивные истории, связанные, например, с телеканалом Cartoon Network. Во-первых, это биография Дженнди Тартаковского, который в 25 (или около того) лет получил на канале собственный проект – сериал. Во-вторых, уже совсем недавно в той же степени повезло еще одному юному человеку – автору сериала «Удивительный мир Гамбола» - Бену Бокеле. Ему сейчас 29, а у него за спиной уже три сезона - 58 эпизодов. Это, что, совсем исключительные ситуации?

- Д

а, исключительные. Была такая студия под названием Klasky Csupo (Класки Чупо), очень успешная, которая развивалась в 1990-е годы, и там работало много россиян …

Да, в том числе Игорь Ковалев, но почему «была»?

-Она существует до сих пор, но сейчас в ней работает, может, человек 15-20, а не полторы тысячи, как в 1990-е годы. Я попал туда году в 2005-м, и поработал на нескольких проектах. Мы делали пилоты. Тот же Cartoon Network заказал порядка 20 пилотов для будущих сериалов. За хорошие деньги. Эти пилоты были сделаны. И ни один из них не запустился. То есть очень жесткий идет отсев. То, что молодые люди куда-то попали – это исключительный случай. Такое иногда происходит, но это должны звезды сойтись. Как в случае с «Южным парком», «Бивисом и Батт-Хедом».

А так – пробиться и что-то получить сложно, да?

-Да, нужно иметь очень серьезные связи. То, что у нас раньше называлось «блат», работает в Америке сплошь и рядом. Режиссерами в основном становятся лучшие сторибордисты. В сторибордисты люди попадают после колледжа – те, кто брал классы сториборда. И вот, отучившись, молодой человек пытается по каким-то знакомым брать работу, часто за бесплатно. Если он очень успешный молодой человек, если он может не только нарисовать, но и «продать» сториборд хорошо, то есть сплясать перед принимающим работу, все озвучить… эти люди потом начинают выдвигаться в сорежиссеры, в режиссеры эпизода и так далее. Так происходит на больших студиях и других путей я не знаю.

Вы сейчас смотрите на Россию со стороны. Какое ощущение от русской анимации сегодня?

-На мой взгляд, все очень хорошо.

Правда? Расскажите, пожалуйста, почему у нас все хорошо?

-Ну, давайте сравним. С какими годами будем сравнивать?

Нет, с годами мы сравнивать не будем, давайте сравним с другими странами.

- Ммм, нет, пожалуй, давайте с другими странами сравнивать не будем.

С прошлым сравнивать бессмысленно. Мир развивается. Сейчас абсолютно в любой стране объемы анимационного производства и многие другие показатели выше, чем в любой другой исторический момент в той же стране. У нас они тоже не ниже, чем в советское время. Зато про качество уже можно поспорить

Я не согласен. У нас постоянно говорят про «классику», а потом начинают перечислять и набирают 15-20 фильмов. За все время. Хотя каждый год делалось по сотне чего-то. Просто прошли годы, все просеялось, остались какие-то перлы. Когда пройдет время, то и двухтысячные просеются, и останется несколько имен и названий. Так что вы зря. В 1990-е действительно была дырка, а сейчас все неплохо.

Почему же… В 1990-е дебютировали прекрасные режиссеры, которых сегодня уже мы считаем мастерами: Максимов, Алдашин, Петров, Ольшванг…

- Давайте выйдем на улицу и попросим прохожих назвать хотя бы одну из работ этих авторов, а?

Что-нибудь из Петрова, возможно, и назовут. Но если не назовут других, то опять же это не даст нам ответов. Ведь, возможно, проблема не в самой анимации, а в дистрибуции?

-Да, конечно. Но тут нужно разбираться. Потому что существует авторское кино и коммерческое. В Америке это деление очень жесткое. В CalArts’e (Калифорнийский колледж искусств, основная анимационная киношкола Голливуда - М. Т.) они учат экспериментальному кино и коммерческому. В экспериментальное входит все, чем занимались, например, МакЛарен и Рыбчинский, то есть то, что развивает язык, нечто новое и неформатное. Все остальное – коммерческое. А в России – ни то, ни се.

Как вам наши коммерческие-коммерческие проекты?

-Лучше, конечно, чем было когда-то. Если считать, что еще недавно не было ничего, то сейчас уже что-то есть, и с каждым разом это нечто становится лучше. Уже продюсеры начинают понимать, что существует сценарий, что сперва нужно его сделать, а не начинать с первой сцены анимировать. Начинают думать, что нужно записывать актеров, придумывать персонажей, какой-то стиль. Та же «Маша и медведь» - по картинке, по рендеру, это вполне благополучный продукт, я не вижу в нем больших изъянов. Другое дело, что они используют старую схему, когда существует маленький и большой, и между ними происходит некоторый конфликт: «Том и Джерри», «Ну, погоди!» что угодно.

Те же «Смешарики» Денис Чернов делает – сколько уже сделано эпизодов?

-Больше 200…

Что-нибудь было у нас аналогичное в советское время? Сколько было в «Ну, погоди!» эпизодов?

-18 с перебоями.

Так я и говорю – нет у нас таких прецедентов.

-Это понятно, но если сравнивать наше производство с другими странами, то лично у меня возникает ощущение, что мы проигрываем.

Естественно. Сейчас же информации много. Еще когда мы выпускали «Швейка», я им говорил: «Ребят, вы представляете, вот мы закончим фильм, и, положим, он попадет в кинотеатры, а в соседнем зале будет идти фильм Pixar или DreamWorks…» Вы можете адекватно на это взглянуть? Вот человек приходит в кино, у него 200 рублей, и он хочет посмотреть фильм – что он выберет? Это же несравнимые вещи: разные бюджеты, разные уровни всего. Мы попали в общий рынок, мы постоянно видим и можем сравнивать. Сколько бы ни было патриотических чувств… конечно, невозможно не замечать, что мы проседаем.

Я только что посмотрела новый DreamWorks – и это немыслимое кино. Я имею в виду, чисто технически то, что они делают, кажется совершенно недостижимым для нас.

- Конечно, мы в этих догонялках отстаем очень сильно. Поэтому, возможно, не стоит играть в догонялки, а лучше делать что-то свое. Как Миядзаки, например.

Что в России могло бы быть этим «своим», на ваш взгляд? Я полагаю, об этом много думали на студии «Пилот» 1990-х, где вы работали. Ведь отчасти и такого рода задачи ставились: делать кино авторское, в то же время адресованное широкому зрителю. И ваши короткометражки того времени вполне подходят под это определение: они яркие, смешные, динамичные и в то же время довольно своеобразные…

- Не знаю. Я не скажу. Делать фильмы про богатырей – не уверен, что это именно то. Хотя, конечно, существует какой-то колоссальный фольклорный слой, с бабками-ёжками, с кощеями. Я разговаривал с Сельяновым, когда принес какой-то проект, и он сказал: «не-не-не, это не пойдет, нам нужно что-то свое, про лапти». Возможно, он прав.

А «Пилот» того времени – это было, конечно, явление колоссальное. Татарский собрал все молодое, имеющее потенциал с точки зрения анимации население страны. Люди потянулись. И очень много было энергетики сумасшедшей. Мне хватало получаса: я приезжал показать материал, и когда ехал обратно, все во мне уже бурлило. Это было яркое явление, но опять же это просто произошло, нельзя прогнозировать, что нужно делать так или этак.

Лично вы собираетесь дальше участвовать в этом процессе выработки русского «своего»? Проще говоря, работаете ли еще над какими-нибудь русскими проектами или, возможно, собираетесь работать?

- Сейчас мы на «Машу и медведя» работаем, и на питерский сериал «Черный квадрат»…

А когда вы говорите «мы» - что вы имеете в виду под этим «мы»?

У меня маленькая студия, когда мне не хватает кого-то, я приглашаю еще людей. Но так у меня в Питере есть художники и аниматоры, на Украине есть аниматоры. Художники по фонам есть в разных местах. Раньше люди сидели со мной рядом, а теперь мы работаем через Интернет, через Skype.

Что за «Черный квадрат»?

-Этого проекта пока еще никто не видел. Доделывается сейчас последняя 12-я серия. Режиссер – Димка Высоцкий, художник - Андрей Сикорский. Они дружат с музеем современного искусства «Эрарта» и сначала делали для них заставочки мультяшные. А потом возникла идея сериала про искусство. В реальной жизни рядом с нормальными людьми живут артмены, то есть существа из картин. Они называются «искартинцы». Получается смешно, но хозяева, пока не доделается последняя серия, не хотят проект показывать