Петр Балашов

Биография

Происходит из известного дворянского рода, ведущего свое имя от распространенного в прошлом татарского имени Балаш (общетюркское «бала»: «ребенок»). Род Балашовых принадлежал к одной из богатейших семей Российской Империи.

Родился он в семье члена Государственного совета (группа центра) обер-егермейстера Высочайшего Двора Николая Петровича Балашева (1840 – 1931) – крупнейшего в России землевладельца (на 1906 г. за родителями П.Н.Балашева числилось 330 тыс. десятин в 4-х губерниях), владельца ряда заводов и Екатерины Андреевны, урожденной графини Шуваловой (1848 – 1931). Имел брата — Андрея Николаевича (1874—1916) и сестру Александру Николаевну (1876—1896). Имеется картина К.Е. Маковского «Пётр, Андрей и Александра Балашовы». Получив среднее образование в 6-ой петербургской гимназии, П.Н.Балашев поступил на юридический факультет Санкт-Петербургского университета, который окончил в 1894 г.

После окончания университета поступил на службу в Лейб-гвардейский Гусарский полк, вольноопределяющимся.

В марте 1903 г. Балашев – вышел в отставку в чине поручика (А.Б. Николаев, Балашев (Балашов) Петр Николаевич // Государственная Дума России, Энциклопедия в 2-х т., Т. 1, Государственная дума Российской империи (1906 – 1917) / Ред. кол.: В.В. Шелохаев (отв. ред.) и др. М., 2006, стр. 39 – 40). Поселился в своем имении «Комаргород» Брацлавского уезда Подольской губернии. Здесь Петр Николаевич принял участие в работе ряда общественных и благотворительных организаций, а вскоре стал уездным предводителем дворянства (1900 – 1909 гг.). 1901 — камер-юнкер Двора Его Императорского Величества.

Окунуться в политику Балашева заставила революция 1905 года. Балашев становится инициатором создания, а затем и председателем Союза русских избирателей Юго-Западного края, от которого как сторонник монархии в 1907 г. проходит в III Государственную думу. В Думе монархисты раскололись. Отделившись от крайне-правых (черносотенцев), Балашев возглавил фракцию умеренно-правых (членов которой, по существовавшей тогда традиции именовать партийные образования по первым буквам их наименований, националист М.О.Меньшиков прозвал «упокойниками», а черносотенец В.М.Пуришкевич – «неуверенно-правыми»). Кредо фракции выявилось уже в первых заседаниях Думы, когда обсуждался поднятый кадетами вопрос о нарушении Конституционного акта (Манифесту 17 октября) в связи с незаконным роспуском 2-ой Государственной Думы: «…Несомненно, что актом 17 октября великою Государевой милостью нам дарованным, строй наш сильно изменился, – сказал в своем выступленни Балашов, – /…/ …но вместе с тем, мы не можем не отметить, что конституции в смысле западноевропейском у нас не существует, и поэтому под словами «обновленный государственный строй» мы конституции не при-знаем и не подразумеваем…» (Государственная дума, Стенографические отчеты, Созыв III. Сессия I, Ч. I, СПб., 1908, стр. 158.). В это время и начинается формироваться партия умеренно-правых (ПУП). Партийное строительство Балашев начинал как бы «навыворот», стремясь из думской фракции создать политическую партию. ПУП появилась на свет в конце 1908 – начале 1909 гг. и, по словам ее лидера, являлась «бесспорно прогрессивной и бесспорно национальной» (Д.А. Коцюбинский, Русский национализм в начале ХХ столетия, Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза, М., 2001, стр. 87). Однако численность партии ничем не отличалась от фракционной (около 70 членов) и естественно, что она, так и не смогла стать реальной политической силой, которая была бы способна конкурировать с многотысячными черносотен-ными союзами за лидерство в консервативном лагере. В это время П.А. Столыпину для проведения своей аграрной реформы требовалось «свое» большинство в Государственной Думе. «…И тогда у Столыпина и у меня явилась мысль найти это большинство в расколе пра¬вого сектора: нельзя ли нам подобрать более пригодный для этой работы элемент, а крайних отбросить совсем. П. Н. Балашов, очень чистый, благородный человек и тоже консервативно-либерального направления, но, человек, мало подготовлен¬ный для этой роли. Надо сказать, что эти группы националистов и октябристов [шли] вместе. Во всяком случае, это группа, с которой можно было. Главное дело, в то время как у нас была своя самостоятельность, эта группа всецело приняла Сто¬лыпина. Целиком за ним шла — это была самая верная ему группа. Мы иногда рас¬ходились с ним, но в основных линиях столыпинской политики можно было строить...» (ст. Вторник, 15 ноября 1932 г. из кн: «Александр Иванович Гучков рассказывает… Беседы А. И. Гучкова с Н. А. Базили (история стенограмм)» журнал «Вопросы истории», 1991, № 7-11, стр.194).

Уже в январе 1910 году произошло присоединение ПУП и правой части «ок-тябристов» к всероссийскому национальному союзу (ВНС) (фактически воз-главляемого на тот момент князем А.П.Урусовым). Фракция националистов стала самой крупной политической силой в Государственной Думе, а Балашов с этого времени и по 1917 год становится председатель Главного совета ВНС.

В этот период Балашов становится действительным статским советником, в должности егермейстера Двора.

«…Настоящими хозяевами положения чувствовали себя националисты, во главе с Балашовым, и продолжали свои антисемитские и антиинородческие оргии.

Но с тех пор, как Столыпин пошатнулся, и его пребывание у власти признавалось кратковременным, и националисты, и чистые черносотенцы должны были занять позицию выжидания грядущих перемен. По острому выражению Пуришкевича, Дума «гнила на корню». (гл. 6. «Разложение думского большинства», ч. 7 «Государственная деятельность (1907-1917)», т.2, из кн: Милюков П.Н. Воспоминания (1859-1917), Под редакцией М. М. Карповича и Б. И. Элькина, 1-2 тома, Нью-Йорк 1955, стр. 95). Действительно, после убийства П.А. Столыпина позиции националистов пошатнулись. «…Кроме того, и положение всех партий в Думе стало хуже, нежели оно было при Столыпине. Они разбились, стали мельче, боятся быть слишком близкими к Правительству, чтобы это {8} им не повредило на выборах 1912-го года, и вообще в Думе нет более того сплоченного умеренно-консервативного боль¬шинства, которое отвечает моему взгляду на вещи и которое бы¬ло так необходимо после резкого революционного настроения первых двух Дум… /…/ …Националисты, руководимые П. Н. Балашовым, больше сами {9} говорили о своем значении, чем располагали им в действительности среди других группировок. К тому же у них слишком была свежа память об утрате Столыпина и едва ли еще не более свежо было воспоминание о недавнем объявлении мне недоверия в Киеве, чтобы между ними и мною могло уста¬новиться какое-либо сердечное отношение даже если бы я проявил к этому какую-либо склонность, чего на самом деле я вовсе не проявлял. Быть может, я совершил в этом случае так называемую тактическую ошибку, поддавшись свежему впечатлению той заносчивости, которую проявили ко мне в Киеве представители партии. Тем не менее, с первых же дней возвращения моего из Крыма, они стали усиленно за-глядывать ко мне и в одиночку, и группами, нащупывая какое положение зай¬му я в отношении поддержки, которую получала партия из рук Столыпина.» (гл. I, ч. 5, т. 2 из кн. Граф В.Н. Коковцов, «Из моего прошлого», воспоминания 1903-1919», стр. 8-10; OCR Нина и Леон Дотан (09. 2002) ldnleon@yandex.ru; ldn-knigi.russiantext.com). В этой борьбе за влияние Правительства, «склонить» Коковцева поддерживать партию националистов, проявилась слабость Балашова как политика. Полностью оп-равдалась характеристика данная ему Гучковым как лидеру: «человек, мало подготовлен¬ный для этой роли». Коковцев переиграл Балашова в проведении через Думу финляндских законопроектов, по которым «…лидер партии, Балашов, как передал тот же источник, весьма определенно заявил, что он «готовит мне «Седан » — при содействии всех октябристов и правых и что после того заседания, которого он ждет с особенным наслаждением, мне не останется ничего иного, как уйти или окончательно, с первого же шага, лишиться всякого авторитета в Думе, что значит тоже уйти...» (там же, стр. 14). 28 октября 1911 года оба финляндских закона прошили в Думе при полной поддержке позиции Коковцева. «…Через несколько минут, когда я был еще с Министрами в павильоне, туда пришли многие депутаты поздравить меня, как они сказали, с величайшим триумфом, и в числе их Балашов, Потоцкий, Чихачов и Гижицкий, в присутствии которых были произнесены Балашовым его знаменитые слова. Я не выдержал и, принимая поздравления, сказал в присутствии всех: «Сердечно благодарю Вас за приветствия; я счастлив тем, что не разочаровал Вас и не дал Вам повода применить ко мне Ваш бронированный кулак. Балашов побледнел, сделал сконфуженное лицо, а его спутники, смущенные хвастовством, поспешили удалиться… /…/ …Положение Балашова было, конечно, не из выгодных, и наши отношения еще более ухудшились…» (там же, стр. 15).

Полностью перейдя в лагерь русского национализма, Балашев раскрыл свою позицию по этому вопросу в выступлении на I съезде ВНС, проходившем в Петербурге с 19 по 21 февраля 1912 г. Выступая с речью программного содержания, он выдвинул следующую формулу русского национализма: «Национализм есть стремление достичь наибольшего напряжения творческих сил данного народа в их чистейшем виде», «как предпочтение своего – заимствованному, есть творчество, а не подражание» (Вступительное слово Председателя «Всероссийского национального союза» Петра Николаевича Балашева на первом собрании представителей «Всероссийского национального союза» 19 февраля 1912 г., СПб., 1912, стр. 1 – 2.). По мнению лидера ВНС, национализм является «сознательным стремлением личности к государственному совершенствованию», а следо-вательно, гарантом «движения, прогресса, свободы» (Балясный М. Чего ожи-дать от русского национализма, СПб., 1911, стр. 10.). Отношение к другим народностям, населяющим Российскую империю, лидер ВНС формулировал следующим образом: «Наш долг – громко и властно заявить: местные ин-тересы да подчиниться русским, общегосударственным интересам; а нерусским поданным Великого Белого Царя мы говорим: примиритесь, раз и навсегда с тем, что вы составляете неотъемлемую часть неделимой России, подчините ваши мелкие местные вожделения задачам Русского государства, скиньте шапки перед этой святынею, и живите и развивайтесь в мире; не мы вам будем в этом препятствовать: наш прямой расчет, чтобы все части великого целого процветали, чтобы всюду царили мир и согласие. Ну, а если не хотите, – то не взыщите» (Вступительное слово Председателя «Всероссий-ского национального союза» Петра Николаевича Балашева на первом собрании представителей «Всероссийского национального союза» 19 февраля 1912 г., СПб., 1912, стр. 7.). Находясь во главе ВНС, Балашев стремился преобразовать союз во влиятельную политическую силу, обладающую широкой сетью местных организаций. Отметим также, что он в большей степени являлся политиком-практиком, нежели теоретиком. С думской кафедры он выступал редко, практически не занимался публицисти-кой. За это: – «нашего лидера называли с иронией «Liederohne Worte»» (т.е. бессловесным лидером – прим. автора статьи Андрея Иванова)» (Безак Ф.Н. Воспоминания о Киеве и о гетманском перевороте (авторизованная маши-нописная рукопись), Из архива К.Ф.Безак, стр. 15.). Но при этом Балашев полагал немало сил и трудов на практические аспекты деятельности ВНС, Всероссийского Национального Конгресса (ВНК) и фракции националистов и умеренно-правых.

В 1912 году Балашев был переизбран в IV Государственную думу, где намечался фракциями правых и националистов на пост председателя. Однако, намечавшийся блок «прогрессистов» (октябристы, кадеты и правые социал-демократы), выдвинул кандидатуру октябриста М.В. Родзянки, и набрали на предварительной баллотировке существенно больше голосов, нежели блок правых партий (234 против 147). Балашову пришлось снять свою кандидатуру. Поражение Балашова привело к кризису внутри фракции националистов, левое и правое крыло которой все более расходились в своих политических пристрастиях. В 1913 г. Балашеву (тяготевшему к правым) было предложено из действительного председателя фракции стать почетным, тем самым, дав возможность фракции, в которой заметно усилилась роль, стремительно левевших В.В.Шульгина, А.И.Савенко, В.Я.Демченко, избрать нового лидера, однако это предложение не встретило сочувствия боль-шинства рядовых членов фракции. В итоге Балашев сохранил лидерство, а левые националисты образовали внутри фракции автономную группу, не порвавшую с ней связи. Тем не менее, в декабре 1913 года Балашев, в связи с заметным поправением, был оттеснен от активной роли в руководстве фракции, получив предложение, подписанное большинством депутатов-националистов, «временно отдохнуть за границей» (Донесения Л.К.Куманина из Министерского павильона Государственной думы, декабрь 1911 – февраль 1917 года // Вопросы истории, 1999. № 10,. стр. 16.).

Процесс раскола партии и фракции русских националистов приостановила начавшаяся Первая мировая война, вызвавшая в российском обществе взрыв патриотических чувств и стремление к консолидации. В первый год войны думские заседания практически прекратились. Однако 1915 г., ставший годом тяжелых поражений, с новой силой оживил, затихший было раздор во фракции. В августе 1915 г. фракция националистов и умеренно-правых все-таки раскололась. Левые националисты под предводительством графа В.А.Бобринского и В.В.Шульгина организовали фракцию «прогрессивных националистов», примкнувшую к либеральному Прогрессивному блоку; отказавшаяся же примыкать к оппозиции правая часть фракции сохранила свою верность Балашеву, за что члены ее получили неформальное название «националистов-балашевцев». Балашев считал, что оппозиционный блок вел «свое наступление не против отдельных членов правительства, а лично против Государя Императора», что, естественно, было для него как для убежденного монархиста неприемлемо (Донесения Л.К.Куманина… // Вопросы истории. 2000, N 4 – 5, стр. 4.). Балашев, стремясь к соглашению с крайне-правыми, предпринял ряд шагов по объединению правых националистов и правых монархистов Думы и Госсовета в рамках Консервативного («Черного») блока, призванного стать противовесом либеральному блоку. В начале 1916 г. министром внутренних дел А.Н.Хвостовым (бывшим лидером фракции правых в IV Думе) он намечался в противовес лидеру черносотенцев Н.Е.Маркову на роль главы так и не созданного правыми блока. На одном из последних заседаний своей фракции в январе 1917 г., Балашев предлагал попытаться объединить правоцентристские фракции Думы на почве единства взглядов по вопросу хлебно-ценовой политики, однако эта инициатива ожидаемых плодов также не принесла. Известно также, что в конце 1916 г. Балашев, наряду с А.В.Кривошеиным, князем Н.Б.Щербатовым и др., был инициатором воссоздания Всероссийского союза земельных собственников. В середине февраля 1917 г. Петр Николаевич удостоился Высочайшей аудиенции, в ходе которой обратил внимание Государя на отсутствие единения в правительстве. По мнению Балашева, выходом из сложившегося политиче-ского кризиса могло стать выдвижение правительством «хотя бы и крайне правой», но твердой и последовательной программы. В то же время Балашев вел переговоры с правительством, уговаривая его продлить перерыв занятий Государственной думы, дабы «избежать катастрофы».

К Февральской и Октябрьской революциям Балашев отнесся, естественно, от-рицательно. Он участвовал в работе Государственного совещания в Москве, проходившим с 12 по 15 августа 1917 г., а спустя две недели был арестован в связи с выступлением генерала Л.Г.Корнилова. Некоторое время Балашев принимал участие в Белом движении, предпринимая в июле 1919 г. определенные шаги по воссозданию ВНС на юге России (Я.А. Бутаков, Русские националисты и Белое движение на Юге России в 1919 г. // Новый исторический вестник, 2002, №2 (7), электронная версия: http://www.nivestnik.ru/2002_2/1.shtml. Автор ссылается на ГАРФ,. Ф. 446, Оп. 2, Д. 69.). Однако, судя по всему, безрезультатно. Эмигрировав, Балашев некоторое время жил в Париже, затем в г. Сафи (Марокко), состоя (данные на 1 мая 1939 г.) кандидатом объединения лейб-гвардии Гусарского полка за границей (С.В. Волков, Офицеры российской гвардии, Опыт мартиролога, М., 2002, стр. 52.). Точная дата его кончины не известна.