Пьер Лакотт

Свою «Сильфиду» я нашел в подвале Лувра

Хореограф Пьер Лакотт — о сокровищах подземелья, быстрых ногах и открытии Большого театра.

В Музыкальном театре им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко начался заключительный раунд репетиций «Сильфиды». Премьера назначена на начало декабря. Постановщик, французский археолог от балета Пьер Лакотт уверил «Известия», что это будет точная копия парижского спектакля 1832 года, каким его поставил хореограф Филипп Тальони для своей дочери Марии.

На вас уже повесили ярлык балетного антиквара.

— Не имею ничего против. Я люблю антикварные вещи и с детства был влюблен в романтический балет. Особенно в «Сильфиду». В 1939-м внук Марии Тальони отдал документы своей бабушки в музей Лувра. Из-за войны они не были разобраны и хранились в подвале с другими неописанными архивами. Мне дали на месяц сотрудника, и каждый вечер мы искали в подземелье Лувра документы Тальони, но ничего не находили. Когда мой помощник уже решил прекратить поиски, я попросил его снять сверху еще одну коробку. Это и был архив Тальони.

И что же вы там нашли?

— Там было все: личные вещи, веера, драгоценности, мелкие безделушки, мемуары. Я нашел названия театров, где Мария танцевала «Сильфиду», и начал искать там. В музее Парижской оперы нашлась партитура, в которой были указания всех мизансцен. Там не было только выхода Тальони во втором акте. Я придумал свой вариант. Потом, когда я привез «Сильфиду» в исполнении Парижской оперы в Петербург, директор Театрального музея пригласила меня познакомиться с их материалами о «Сильфиде». Открыли досье, и я увидел выход Тальони во втором акте: именно так, как я это сделал.

Неужели вам удалось воссоздать целый спектакль по одной партитуре с мизансценами?

— Конечно, нет. Я изучил много материалов. Например, нашел все английские критические статьи о Тальони в партии Сильфиды. Наверное, в Англии балетными критиками были бывшие танцовщики, потому что они подробно объясняли и описывали балетные па. Когда я потом слушал музыку, эти па точно совпадали с ней. В частной коллекции я нашел рисунки, которые запечатлели хореографию второго акта: выходы, линии кордебалета. И все-таки некоторых фрагментов не хватало. Как в пазле. Но мне снова повезло: я нашел описание танцевального класса, который Мария получала у отца. Там были описания упражнений, типичных движений и комбинаций. Кстати, есть еще один источник — хореограф Артур Сен-Леон написал манифест, в котором объяснил, как танцевала Мария Тальони.

«Сильфиду» вы ставили во многих театрах раз 25. Что-нибудь меняли в спектакле?

— Нет, это всегда один и тот же спектакль. В первой постановке в «Гранд-опера» в 1972 году главную партию танцевала Гилен Тесмар, которая стала моей женой. Кстати, этот спектакль мы показывали в Большом. После Парижа я поставил «Сильфиду» в Новосибирском театре, потом в Токио и так далее. В Театре Станиславского я открываю для себя молодых танцовщиков.

Ваша «Сильфида» — чисто французский продукт. Что самое сложное при работе с русскими артистами?

— Самое трудное — быстрые па. Все мелкие движения исчезли из русской школы. Это очень сложная техника, которая заключается в том, что движения стоп должны быть быстрыми, а руки оставаться спокойными. И зритель никогда не должен видеть усилий танцовщиков. Но все стараются, и я вижу прогресс изо дня в день.

Любовь к старине отражается на вашем образе жизни?

— Да, я люблю старинные дома и мебель. Я вообще люблю гармонию. Приятно принадлежать к прошлому, тем более если оно такое богатое, как у России и Франции. Великолепно, что в окрестностях Петербурга смогли восстановить царские дворцы. В Москве в Оружейной палате я видел одежду императоров и царей — это потрясающе. Мне кажется, мы находимся в долгу перед культурой наших предков.

В 2000 году вы поставили «Дочь Фараона» в Большом. Не поступало новых предложений?

— Меня попросили поставить номер для концерта в честь открытия основной сцены. Я выбрал музыку Прокофьева и представил сад с фонтаном напротив Большого театра. Танцовщики располагаются на аллеях этого сквера и танцуют вокруг фонтана, обращаясь к фасаду здания. Будто бы говорят, как они счастливы опять увидеть свой театр.