Ольга Таратынова

Чтобы работать у нас, нужно быть немного бессребреником

В сентябре после реконструкции в музее-заповеднике «Царское Село» откроется для посещения Большой зал Агатовых комнат, которые специалисты называют «восьмым чудом света». В интервью «Новым Известиям» Ольга ТАРАТЫНОВА рассказала о том, что в первую очередь интересует посетителей музея, для чего заповеднику нужен свой совет реставраторов и зачем проводить концерты в Тронном зале Екатерининского дворца.

Ольга Владиславовна, что, на ваш взгляд, в первую очередь привлекает посетителей вашего музея?

– Наш основной «экспонат» – сам дворец. У нас есть шедевры, самый известный из которых – Янтарная комната. Посетители имеют возможность погрузиться в историческую среду, атмосферу – что так ценится в музеях. Но надо понимать, что процентов 80 тех, кто приезжает к нам, делают это один раз в жизни. Это жители Сан-Франциско, Владивостока, Самары или Оленегорска. Все они хотят увидеть самое-самое, понять, как жили люди до них. Наверное, они не осознают, что «едят» продукт, который мы приготовили для них, но отчасти что-то дорисовывает их воображение. Знаете, какие самые типичные вопросы у наших экскурсантов? Бытовые. Сколько золота ушло на золочение залов? Где императоры ели? Где они спали? Уходя от нас, люди гораздо больше знают не только о династии Романовых, но и о том, чем отличается барокко от классицизма.

У вас в музее часто бывают представители власти, первые лица страны?

– Да, и причем не только российские. И Путин бывал несколько раз. И Медведев был. На самом деле у нас самый большой в России дворцовый зал с исторической отделкой, где можно проводить торжественные мероприятия, – Тронный. По размерам он уступает, может, только Георгиевскому в Кремле. К нам обращаются, если нужно провести торжественное мероприятие не только городского уровня. Поэтому мы часто видим первых лиц. Но это не дает нам шанса получить приоритет в части финансирования.

А о чем вы хотели бы первых лиц попросить?

– Знаете, что мы хотим от власти? Если честно, то – денег. Их никогда не бывает много.

– Но ведь музей действует еще и как предприятие, а у любого предприятия есть свои доходы...

– Все это так, но в прошлом году на реставрацию и текущий ремонт мы потратили собственных заработанных денег больше, чем выделенных из бюджета. Все так называемые внебюджетные поступления расходуем на реставрацию, ремонт объектов, премии сотрудникам. В прошлом году на заработанные деньги отреставрировали двое позолоченных ворот. Билеты, парк, дворец, проведение концертов, мероприятий – вот основные статьи наших доходов. Скидки можем сделать только нашим постоянным спонсорам, которые по душевному зову помогают нам. Если они проводят концерт с хорошими исполнителями, то мы практически ничего не берем с них. Например, один банк подарил нам четыре электромобиля, финансирует наши детские программы. Зачем мы с них будем требовать денег?

Если не ошибаюсь, традиция проведения в Тронном зале торжественных мероприятий и концертов появилась при прежнем директоре?

– И еще приемы. Иван Петрович Саутов преодолел огромное сопротивление всех, в том числе музейного сообщества. Сейчас этим путем пошли все музеи. Это ведь мировая практика. Например, балы – часть исторического существования дворца. Они были при императорах, их нужно возрождать. Главное, чтобы это было красиво и достойно.

Вам это удается?

– Всегда. У нас очень высокие критерии.

Значит, когда Тронный зал арендуется...

– Тронный зал не арендуют и не снимают. В данном случае предлагается культурный продукт. Такие мероприятия называются культурной программой. В нее входят посещение залов дворца, экскурсия.

При вашем музее создан совет реставраторов. Для чего?

– Он возник, когда началась реставрация Агатовых комнат. Мне кажется, это очень нужный инструмент, поскольку на проблемы реставрации всегда бывает много взглядов. Когда начинаешь такую большую работу, то есть шанс, что найдется тот, кто не согласится с твоим решением. А у нас сегодня время дискуссий. Мы создали такой совет, чтобы решения принимались не кулуарно. Мне кажется, что его членам нравится бывать у нас, совет собирается раз в месяц. В него включены специалисты из ведущего реставрационного института «Спецпроектреставрация», Академии художеств, Эрмитажа, КГИОП (Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Санкт-Петербурга. – «НИ»). Все они авторитетные люди в этих вопросах.

Есть ли еще такой совет в других музеях?

– Я не знаю, в каждом музее свои советы. Нам показалось, что собственных экспертов недостаточно и нужно советоваться с разными специалистами. Любой музей – это микроорганизм, в котором все варятся в собственном соку, все немного влияют друг на друга, да и глаз «замыливается». А тут можно узнать мнение эксперта извне. Тем более важно, когда специалисты более широких взглядов, они часто бывают за границей, представляют, как проводятся такие работы в других странах, и могут дать ценный совет.

Что вы думаете о молодых научных сотрудниках, приходящих к вам? Не огорчает ли вас их уровень подготовки?

– Я не думаю, что уровень образования снизился. Музей сегодня все больше становится многофункциональным. Мне кажется, у молодежи есть потенциал. У них свои идеи и взгляды на развитие музея, взаимодействие с посетителями. Я очень рассчитываю на молодых. Стараюсь брать на работу тех, у кого огонек в глазах. Тем, кому музей неинтересен, делать в нем нечего. Чтобы работать в нем, нужно быть немного бессребреником.