Олеся Железняк
Я азартный человек и боюсь своего азарта...
За последние годы на экраны кинотеатров, да и на телевизионные, вышло не так уж много отечественных фильмов. А много ли фильмов осталось в памяти? Вот и я о том же. Фильм «Ландыш серебристый» - приятное исключение. Может быть, он заранее был обречен на успех? Есть немало примеров в нашем кинематографе, когда даже целый букет звездных имен не спасал картину от провала. Секрет успеха, мне кажется, в том, что этот фильм о дне сегодняшнем. Какая девчонка сегодня не мечтает стать поп-дивой? И фильм правдивый. Олеся Железняк очень удачно вписалась в звездный дуэт Александра Цекало и Юрия Стоянова. С ней я и решил побеседовать, чтобы выяснить: а не похожа ли ее реальная жизнь на жизнь героини фильма?
Олеся оказалась на редкость пунктуальной. Только она не подъехала к месту встречи на огромном «Линкольне», а подошла своим ходом. Мы разместились за столиком уютного ленкомовского кафе и приступили к беседе.
- Олеся, по всей видимости, журналисты вам еще не успели надоесть банальным вопросом: мечтали вы в детстве о карьере кинозвезды, да и вообще об актерской профессии?
- Нет, не мечтала.
- А вы москвичка?
- Да. Но это не давало мне повода для подобных мечтаний. Я вообще ни о чем не мечтала. Просто радовалась жизни! В театры не ходила, даже в кукольные. Только в классе восьмом, помню, пошла вместе со всеми на спектакль «Горе от ума». Но это было скорее в добровольно-принудительном порядке. Спектакль совсем не помню. Я понимаю, вы хотите услышать красивую историю о том, как я в детстве была поражена игрой какого-то актера и сама захотела стать звездой. Ничего этого не было. Все получилось само собой. Я бы даже сказала, случайно. Я никогда не принимала участия в школьной самодеятельности, песенки в детстве не пела, стихи не читала. Может быть, иногда - на праздниках, как и все дети. Про Ленина, про партию. Вообще-то я два года занималась танцами в хореографической студии, но мне это не очень нравилось. Видимо, поэтому я оттуда сбежала, когда сестра мне рассказала, что где-то на Арбате есть театральная студия. Она прочитала об этом в газете и решила, что мне там будет интересней. Я выучила стих Гумилева «Жираф» и пошла в студию. Читала я совсем без выражения, но меня приняли. Я не знаю, чем руководствовался Герман Седак, когда зачислил в свою студию. Правда, и там я надолго не задержалась: месяц шел прием, а еще через месяц студия закрылась. Но там я познакомилась с ребятами, влюбленными в театр, и, можно сказать, заразилась. Мне стало интересно. Так что мое решение стать актрисой осознанным назвать никак нельзя. Может быть, поэтому первая моя попытка не стала успешной. Меня не приняли, хотя оставили вольной слушательницей при ГИТИСе. Месяц я походила и ушла. И поехала с гастролями в Японию.
- В каком качестве и с кем?
- С цирком. Танцевать в кордебалете. Меня взяли, так как у меня была приличная подготовка.
- Япония... Наверно, у вас там появилось множество соблазнов?
- Куча соблазнов. Но денег не было. А когда они появились, я, как человек импульсивный, пошла в огромный магазин и на всю зарплату в 100 долларов купила десять платочков! Очень красивых!
- И дорогущих!
- И дорогущих! Но я сама не понимаю, как это вышло. Наверно, от радости и от волнения. Ведь сто долларов даже сейчас для меня очень приличные деньги. В этот момент попались платочки, но, наверно, могла и на что-то другое потратить.
- Например, сходить в ресторан...
- Нет, нас там кормили. Мы ведь были приглашенными. Но от соблазна купить пирожное я не могла устоять. Покупала. Надо сказать, что японская кухня мне понравилась: суши, пловы всякие. Очень вкусно! Но праздник длился до тех пор, пока мы не стали работать для дома престарелых. Денег нам не платили, кормить перестали, и мы питались рисом с майонезом.
- Так что от Японии остались не самые радужные воспоминания?
- Что вы, Япония мне очень понравилась! Вы знаете, я ведь в детстве хоть и не мечтала о путешествиях, но соблазн всегда был. А зачем мечтать, если нет возможности? А тут - Япония! Запомнились почему-то большие игорные дома, которые назывались «починками». Идут туда такие солидные японские дядечки в галстуках - для того, чтобы проиграть состояние. Это у них любимое занятие: пойти после работы поиграть в автоматы.
- А самой не хотелось поиграть?
- Нет, я очень азартный человек и азарта своего боюсь. А вдруг понравится? Я ведь помню, что в детстве даже в «дурака» с азартом резалась. Я от любой игры могу получить удовольствие. Люблю выигрывать! А как можно выиграть, если без азарта? Но пока я в состоянии себя контролировать.
- А хотите еще раз побывать в Японии?
- Конечно, только я на самолетах боюсь летать.
- Почему?
- Не знаю, наверно, потому, что они иногда падают. Привыкнуть к этому невозможно. От волнения я начинаю задыхаться.
- Да, до Японии на поезде не доедешь.
- К сожалению. Но ведь я уже была там. И потом я смотрю «Клуб путешественников» по телевизору. Так что хоть отчасти удовлетворяю свои соблазны. Мне кажется, что если бы у меня было много денег, я бы только и делала, что путешествовала. Это счастье!
- Давайте вернемся к тому моменту, когда вы вернулись из Японии.
- Где-то через месяц я поступила в мастерскую Марка Захарова. Какой был конкурс, я не знаю. Не спрашивала. Видимо, большой, потому что прослушивания были каждый день. Но в группе нас было всего пятнадцать человек.
- Олеся, а вы не почувствовали, что что-то в вашей жизни изменилось, когда вы попали в ГИТИС?
- А что я должна была почувствовать?
- Ну хотя бы то, что вы стали частью богемы?
- Богемная жизнь - это когда много свободного времени. А у меня его было очень мало: этюды, репетиции... Даже на фильмы не оставалось времени. Хотя я очень люблю взять десяток кассет и смотреть их без остановки.
- А в компьютерные игры любите поиграть?
- Нет. Я не умею. Мне кажется, что компьютер - это такое чудо! Была у подружки, а она в это время зашла в Интернет - вот чему я позавидовала! Какая у нее интересная жизнь! Мне тоже очень хочется погулять по Интернету. Можно сказать, что мною владеет искушение. Правда, подруга меня успокоила. Сказала, что бояться нечего: «Ничего не испортишь, смелей нажимай на кнопки». Но пока я не решаюсь, хотя мне очень интересно.
- Когда вы учились, на еду у вас время оставалось?
- Конечно. Да я ведь сама готовлю, когда есть настроение: пироги с творогом, шарлотку. Очень люблю сладкое. Пока моя страсть на фигуре не отражается.
- А на тусовки любите ходить, ведь там всегда хороший стол?
- Нет. Тусовки мне не нравятся. Не интересно, скучно. Меня как-то пригласили на ТВ-6, так все были заняты едой. Никто даже танцевать не пригласил. Я уже наелась, стояла, ждала, ждала... Уже и выпила... А никто не пригласил. Я очень расстроилась.
- Время, когда вы ни о чем не мечтали, прошло. Неужели уже в ГИТИСе вы не мечтали о кино?
- А я и сейчас мечтаю. У меня есть любимая актриса - Кейт Бланшетт. Мне хочется сняться в таком же красивом фильме. Наше кино мне не очень интересно.
- Мне кажется, вы с каким-то трепетом произнесли это имя. А когда вы попали в Ленком...
- Конечно, был трепет. Ведь я выходила (правда, только танцевала) на сцену в «Юноне», в «Фигаро». А ведь в Ленкоме такие замечательные артисты.
- Караченцов...
- Да, Николай Петрович... Но у меня все время было такое ощущение, что это не со мной происходило. Приезжаю домой, а меня сестры расспрашивают про наших ленкомовских звезд. Какие они? А я не знаю даже, что сказать. Дело в том, что все происходящее на сцене я никак не отождествляю с собой. Как будто все то, что происходит на сцене, не имеет ко мне никакого отношения! А первая моя встреча с великими артистами произошла на репетиции спектакля «Варвар и еретик». Там играли Инна Чурикова, Леонид Броневой, Александр Абдулов, Александра Захарова... Вы представляете?! У меня ничего не получалось. Я была в полном зажиме. В конце концов, видимо, от переживаний, я заболела и попала в больницу.
- Но теперь вас не смущает, что вы заняты в спектакле с Дмитрием Певцовым?
- Ощущение, что они небожители, все равно остается.
- Себя вы небожительницей не ощущаете?
- Нет. Я пока даже не думаю над тем, являюсь ли я частью коллектива, хотя дружу со многими. Правда, в основном с молодежью. Со старожилами здороваюсь с почтением. Но я считаю, что это нормально.
- А в кино вы как попали? Вы не считаете, что это большая удача для вас?
- Не знаю. Я ведь фильм только один раз посмотрела. В «Пушкинском».
- Почему?
- Я себе там не нравлюсь. Не знаю, почему, но мне просто неприятно на себя смотреть. Героиня моя живет как-то отдельно от меня.
- Она что, совсем на вас не похожа?
- Может, и похожа. Дело не в этом. Странно смотреть на себя со стороны. А попала в фильм, потому что Света Вальтер, которая работала у нас в театре, была в этом проекте художником по костюмам. Ей показалось, что я подхожу на эту роль. Сказала Тиграну Кеосояну. Ну а дальше все как обычно: пробы, утверждение. Самое интересное то, что лично мне казалось, что у меня ничего не получается. Я чувствовала зажим. Все-таки и Цекало, и Стоянов - величины в шоу-бизнесе. Я даже не очень понимала, что нужно делать. Экран ведь совсем не сцена. Но помогло то, что сложились хорошие отношения в коллективе. Мне помогали. Вы знаете, вот сейчас иногда, когда я смотрю «Городок», «Алчность», мне не верится, что я работала вместе с ними.
- Не могу не задать каверзного вопроса. Я уже беседовал со многими известными актерами. Так вот они разделились на два лагеря: одни утверждают, что для того, чтобы сыграть любовь в кадре, обязательно нужно хоть немного любить партнера; другие утверждают, что это не обязательно, потому как это - только элемент актерского мастерства. А вы ведь в фильме влюблены в Цекало?
- Была человеческая симпатия. Но ведь по фильму у нас не было даже страстных поцелуев.
- А вы смогли бы уйти, как ваша героиня, от Цекало после того, как он вложил в нее столько сил?
- Не знаю. Наверно, нет, потому что хочется счастья на всю жизнь, до гроба.
- А вы...
- Влюблялась, влюблялась. Все время. И в мальчика из первого подъезда, и из второго. Даже в мальчика из четвертого подъезда с пятого этажа! Но они даже не знали об этом. Я всегда тайно любила и тайно переставала любить. В детстве мне очень нравился фильм Ролана Быкова «Внимание, черепаха!». Когда я была в пятом классе, у меня жила черепаха. Я вынесла ее во двор, подождала, когда подойдут мальчишки, упала на нее и стала кричать: «Внимание, черепаха!» А когда к нам во двор приехал цирк, я стала изображать из себя воздушную гимнастку на качелях. Мне казалось, что в меня должны были все влюбиться, но... Только упала.
- А не пугает, что ваша узнаваемость сегодня невольно сужает круг ваших воздыхателей? Ведь кто-то будет просто робеть перед вашей известностью?
- Ну, разве я известная? Не знаю, я об этом не думала. Я ведь сама влюбляюсь. И может быть, влюблюсь в актера. Разве любовь выбирает?
- Мне очень нравится ваша скромность, но разве вас на улице не узнают?
- Бывает. И почти всегда неожиданно. Но вы знаете, я совсем не стремлюсь к славе. Это не кокетство. И не потому, что слава портит людей. Просто мне кажется, что с того момента, как тебя настигает слава, ты перестаешь принадлежать самому себе. Люди начинают отождествлять тебя с героинями, которых ты играешь. И ты уже должна всегда соответствовать. Ты уже не можешь показаться на глаза общественности невыспавшейся или с растрепанной головой зайти в магазин. Ты должна быть всегда в форме и хорошем настроении. Да и личной жизни наступает конец.
- И все-таки, портит ли людей слава?
- Не знаю, давайте подождем.
- А деньги?
- Все зависит от человека. Мне деньги нужны, чтобы путешествовать. Чтобы родителям помочь, они у меня пенсионеры, да и сестрам тоже. Вот крылечко поднять на даче нужно. Мне не хочется говорить, что не портят. А вдруг они появятся и испортят меня? Я бы этого не хотела. Честно говоря, я не очень зависима от денег, и мне это приятно.
