Николай Толстой-Милославский

сын Толстого

Категория:

Семья

Биография

-Здравствуйте, господин Толстой. Спасибо, что нашли для нас время. Начну с того, что спрошу, какова ваша роль в качестве главы старшей ветви семей Толстых-Милославских. Каковы ваши обязанности?

-Формально у меня нет обязанностей как таковых, основной же моей заботой является поддержание контактов с другими членами этих семей, чтобы сохранялись традиции нашего рода, как это было в прошлом. Наверное, мне следует объяснить, что я потомок старшей ветви Толстых по мужской линии. После свержения сестры Софьи, Петр фактически уничтожил семью Милославских, в которой не осталось потомков мужского пола. Мой прапрадед Павел Сергеевич Толстой, камергер императора Николая II, был потомком Милославских по линии Соломиниды Милославской, двоюродной сестры царицы Марии (первой жени царя Алексея Михайловича), которая в 1642 году вышла за муж за Андрея Васильевича Толстого. Согласно императорскому указу от 11 ноября 1910 года, члены нашей семьи получили вторую фамилию - Милославский. В качестве главы семейства Толстых я унаследовал крест Святого Спиридона, врученный князем Василием Темным (1425-1462 гг.) моему предку Андрею - он первый из нашего рода носил фамилию Толстой. Святой Спиридон - это покровитель нашего рода.

Я желал бы, чтобы представители нашего рода и дальше вносили вклад в искусство и, как прежде, служили нашей стране. В XIX веке великий вклад в русскую литературу внесли Лев Николаевич и Алексей Константинович, а в XX веке - Лев Николаевич. Мы также можем гордиться великим скульптором и медальером Федором Петровичем Толстым. Каждое новое поколение Толстых должно быть достойно своих великих предков, а не выставлять напоказ свое аристократическое происхождение.

-В 1920 году ваш отец покинул Россию. Рассказывал ли он вам о причинах своих отъезда? И если бы ваш отец мог увидеть Россию сейчас, что бы он сказал, как вы полагаете?

-Мой отец родился в Москве в 1912 году, а в 1920 году бежал в Англию. К сожалению, в 1997 году он скончался, но вскоре после падения коммунистического строя он приезжал в Москву и рад был увидеть, что дом в Сивцевом Вражке, где он родился, остался в точности таким же, каким он видел его последний раз в 1917 году. Однако он был весьма огорчен тем, в каком состоянии оказалась страна, столь горячо им любимая, в результате 70 лет большевистской власти. И его весьма ободряла мысль о том, что он застал и конец этого варварского режима. У меня есть его детская фотография: он стоит на улице перед домом. Я всегда мечтал, чтобы этот небольшой дом снова принадлежал нашей семье: ведь мы часто бываем в Москве. Но вряд ли моя мечта когда-нибудь сбудется.

Мой отец редко говорил о своем бегстве из России. Думаю, потому что это было для него слишком большое переживание. Хотя я знаю об этом все, поскольку эту историю мне в подробностях рассказывали моя двоюродная бабушка Лидия Павловна и отважная няня моего отца, англичанка Люси Старк, которые пережили это вместе с ним. Целых четыре года они втроем прятались у преданных слуг нашей семьи в Казани, где муж моей двоюродной бабушки был предводителем дворянства. Большевики приговаривали к смерти всех дворян и 'капиталистов', независимо от возраста и пола. В 1920 году советский режим подписал с правительством Великобритании Копенгагенский договор, согласно которому, стороны в том числе обменивались заключенными. У Люси Старк был английский паспорт, так что у нее не было проблем. Мой отец был российским гражданином, и ему вряд ли удалось бы спастись, но отважная Люси выдала его за своего внебрачного сына. Так они с Люси добрались до финской границы, а оттуда переправились в Англию. У меня есть экземпляр английской газеты от 24 мая 1920 года, которая писала о прибытии в Саутгэмптом моего отца.

-А что вы помните о своей тетушке, Александре Толстой?

-Полагаю, вы имеете в виду Александру Львовну, младшую дочь Льва Николаевича? Она не была моей тетей, поскольку мы принадлежим к разным ветвям семейства Толстых. Под Нью-Йорком она организовала фонд помощи русским беженцам, и я навещал ее там. Ей тогда уже было много лет. Помню, она описывала мне смерть своего отца, при которой она сама, конечно, присутствовала. Александра Львовна была удивительный человек, а основанный ею фонд действительно оказала существенную помощь многим, кто оказался тогда на Западе. Я уверен, что отец ее гордился бы ею. К тому же, она была его любимицей.

-Хотелось бы спросить вас об инциденте, который имел место в 1989 году. Тогда вы были приговорены английским судом к штрафу в 1,5 миллиона фунтов за нанесенные лорду Олдингтону оскорбления. Вы писали о его роли в передаче СССР и Югославии беженцев и военнопленных. Расскажите, пожалуйста, об этом.

-Мое детство пришлось на послевоенные годы (я родился в Англии в 1935 году). Тогда, в Лондоне, я часто встречал в православной церкви и среди русских эмигрантов людей, которые рассказывали мне страшнейшие истории о беженцах и военнопленных из Советского Союза, которые, едва освободившись из немецких лагерей, сразу же попадали в сталинские.

Тогда я полагал, что это лишь отдельные случаи. Я продолжал так думать вплоть до 1973 году, когда я вдруг обнаружил, что за этими личными трагедиями стоит история куда более серьезного масштаба. Правительство Великобритании тогда начало публиковать документы о насильственной репатриации. Даже беглого прочтения мне было достаточно, чтобы решить, что я должен привлечь внимание общественности к их страданиям, тем более что большинство из них были невинные жертвы. Хотя тогда я понятия не имел о том, какая это большая работа и какие это может повлечь проблемы для меня и моих близких. Свою первую книгу 'Жертвы Ялты' я писал 4 года. Много времени ушло на проверку документов, но гораздо больше - на то, чтобы разыскать людей, которые прошли через это. Я имею в виду не только бывших советских граждан, но и английских и американских солдат, которые имели к этому отношение, и их командование. В результате у меня появилась возможность дополнить официальные документы тем, что я узнал от них. Но писать историю можно бесконечно, и с тех пор я обнаружил еще немало материала, все это свидетельства, которые вряд ли могут быть поставлены под сомнение.

Книга, вышедшая в Великобритании в 1978 году, вызвала грандиозный скандал, поскольку обвиняла министра иностранных дел Энтони Идена и его прислужников в величайшем военном преступлении, в том, что они обрекли множество людей на смерть, пытки и рабство. Надо отдать должное англичанам: большинство средств массовой информации не скрывали своего отвращения к поступку британского правительства. Члены обоих палат парламента подписали прошение о возведении мемориала в центре Лондона в память этого страшного преступления. Насколько мне известно, это единственный мемориал в Лондоне, который стал как бы откликом на книгу. И я доволен таким результатом, хотя, конечно, это не может облегчить страдания жертв. Но, по-моему, одной из задач историка как раз и является расследование такого рода преступлений. Это просто отвратительное преступление, ведь в нем нет никакой необходимости, и, к тому же, люди, ответственные за него, этакие английские чиновники из среднего класса, несомненно, считали жителей Восточной Европы варварами, которые чуть ли не жаждут страданий.

И повсюду, где бы я ни сталкивался с этой узколобой позицией, я понимал, что это одна из черт самодовольной английской буржуазии и что они-то и есть настоящие варвары. В конце концов, что они сами дали европейской культуре? Их холодное мещанское равнодушие было прекрасно описано Львом Николаевичем Толстым в рассказе 'Люцерн'. Хотя, прожив всю жизнь в Англии, я не стану утверждать, что такие люди представляют лишь досадное меньшинство, благодушное, глупое, которому чужды и религиозные чувства, и чувство прекрасного.

История с этими 1,5 миллионов фунтов ярко характеризует взгляды английского правящего класса. Какое им дело до того, кто прав, кто виноват, но тут замешаны такие деньги! Слава Богу, у меня другие идеалы!

-Я как раз хотел вас спросить о роли казаков, которые сражались на стороне Гитлера во второй мировой войне. Была ли у вас возможность поговорить с кем-нибудь из них, когда вы работали над книгой 'Жертвы Ялты'? И можете ли вы рассказать нам, почему в войне они выбрали именно эту сторону?

-Я бы скорее сказал, что они сражались не на стороне Германии, а против советского режима, который не просто был абсолютной копией нацизма по своей природе (ведь они даже были союзниками какое-то время), но это была тирания, через которую сами они прошли. Были среди них и такие, кто вступил в русские батальоны Вермахта, просто потому что не было иного выбора. Выбор был: либо остаться в лагерях для военнопленных, либо сражаться против Советов. Хотя, по-моему, большинство именно хотели сражаться за освобождение своей родины от коммунистов. Гитлер, конечно, вовсе не собирался воссоздавать свободную Россию, как раз наоборот, но они-то этого не знали.

Германские офицеры, которые ими командовали, по большей части были честные люди, которые сами свято верили, что сражаются за свержение советского режима. Среди них было немало выходцев из Прибалтики, они прекрасно говорили по-русски и к тому же симпатизировали русским национальных идеалам. Надо сказать, что в оккупированных странах Европы лишь немногие знали об истинных масштабах преступлений нацистов.

В 1688 году, голландский узурпатор Вильгельм Оранский со своей мощной армией захватил Британию и сверг законного короля Якова II. Тогда многие дворяне из Англии, Шотландии и Ирландии покинули свою родину и служили в армиях Франции, Испании, Австрии, даже в России. Достаточно вспомнить маршала Кейта, адмирала Грейга и генерала Барклая де Толли, все они поддерживали Стюартов. Сейчас никому даже в голову не приходит считать их предателями. Трагедия же этих казаков в том, что, борясь против Советского Союза на стороне Германии, они поддерживали ничуть не менее страшный режим, чем тот, против которого боролись. Хотя, конечно, тогда им сложно было это понять, на это нужно сделать скидку.

-А почему вы заинтересовались вынужденными репатриантами из числа советских и югославских военнопленных?

-Мы с вами говорим о тяжкой судьбе миллионов людей, которая, к сожалению, забыта. Как это ни смешно, но повезло как раз тем, кто после революции эмигрировал из России. Это наш долг помочь тем, кому повезло меньше. Я убежден, что дворянство само по себе ничего не стоит, если не руководствуется чувством долга. Когда более четверти века назад я начал свои исследования, мне пришлось познакомиться со многими из тех жертв, некоторые из них оказались прекраснейшими людьми.

-Вы принадлежите к одной из организаций русского казачества. Что это за организация, и в чем состоит ваше участие в ней?

-В январе 1993 года атаман Московского казачьего круга Г.Г.Крутов назначил меня есаулом казачьего войска. В июне того же года, во время военной церемонии в память о вторжении Германии в Россию, атаман Всероссийского казачьего войска Александр Гаврилович Мартынов вручил мне казачью шашку и присвоил звание почетного казака Терекского казачьего полка.

-Вы являетесь канцлером Международной лиги монархистов. Каковы задачи этой организации? Связана ли она каким-то образом с российскими монархическими организациями? И какова, по-вашему, роль русской царской семьи в будущем?

-Задача Лиги монархистов поддерживать по всему миру идеи монархии и способствовать ее восстановлению, где это необходимо. У нашей организации прочные связи с различными российскими монархическими организациями, и, конечно, мы надеемся, что в один прекрасный день Дом Романовых будет играть свою роль в возрожденной России. Но мы также поддерживаем и идею конституционной монархии, при которой законодательная власть принадлежит парламенту, а монархия обладает правом независимой юрисдикции. В такой большой стране, как Россия, очень важно иметь некий опорный институт, который был бы вне политики, поддерживал традиции и не позволял нам забывать о нашей древней истории и великой культуре.

-Часто ли вам удается бывать в России? Как принимает Россия ваши книги?

-Впервые я побывал в России в 1968 году. Тогда я испытал какое-то странное чувство: смесь ностальгии, тоски по стране, которую я знал лишь по эмиграции, и отвращение к этому режиму, построенному на лжи и уничтожавшему любое проявление независимого мышления. С 1990 года мне часто приходиться бывать в России. И хотя меня буквально убивают повсеместная бедность и коррупция, которые, судя по всему, являются неизбежным наследием самого тоталитарного режима в мире, я счастлив, что вернулся на родину. Я также горжусь тем, что у меня и моих детей есть российский паспорт. Книгу мою выпустили в Россию благодаря Александру Солженицыну, который не покидал меня в моей борьбе. Ведь это же его 'Архипелаг ГУЛАГ' вдохновил меня на написание моей книги.

-Над чем вы работаете в настоящий момент?

-Сейчас я работают над биографией моего покойного отчима, известного писателя Патрика О'Брайена, который написал целую серию великолепных исторических романов о британских военно-морских силах времен войн с Наполеоном. Я знал его почти полвека, однако он так и остался для меня загадкой, вот почему он просто идеальный герой литературы такого жанра.

-Не собираетесь ли в ближайшем будущем вернуться в Россию?

-Конкретных планов на этот счет у меня нет, но в любом случае я надеюсь часто бывать в России. Я воспитан в православной вере, так же воспитаны и четверо моих детей, поэтому протестантская Англия вряд ли может полностью заменить мне родинy, хотя и Англию я люблю и восхищаюсь ею.

Я немало писал и говорил о политических проблемах, но я твердо уверен, что двигаться вперед невозможно без христианских ценностей и, прежде всего, тех, что несет в себе православная церковь.