Николай Тараканов

Николай Дмитриевич Тараканов

Я попал в Чернобыль, где вместе с заместителем председателя Совета Министров СССР Щербиной руководил работой по ликвидации последствий аварии... За Чернобылем медленно потянулись два долгих года лечений на Родине и за рубежом. Служить уже не хотелось. Я порывался уволиться, но когда грянуло землетрясение в Армении в 1988 году внутренний голос подсказал мне: ты должен быть там.

"Родился я, - рассказывает генерал Тараканов, - на Дону в селе Гремячьем, что неподалеку от Воронежа, в большой крестьянской семье. Мой дед, Тихон Тараканов, был царским офицером, служил в Москве и, судя по всему, происходил из московских дворян. За неоднократное участие в выступлениях против властей его разжаловали и выслали на поселение под Воронеж в Гремячье, где он, окончательно укоренившись, женился на простой крестьянке Солонье, прозванной за свою недюженную силу "конь-бабой", которая ему затем родила двух сыновей и двух дочерей.

Правда, отец мой Дмитрий Тараканов и мама Наталья перещеголяли деда и бабку в этом деле, - нас в семье было пять братьев и две сестры. Поскольку дед Тихон отличался высокой грамотностью, то ему крестьянским сходом поручалось писать разные ходатайства и челобитные как в губернию, так и в столицу.

Ну, а вышеназванный отец мой, возмужав и поверив большевистской пропаганде, несколько лет воевал на фронтах Гражданской войны в армии Буденного. Когда пришел домой, то оказался в буквальном смысле у разбитого корыта, - новая власть отняла у него то, чем владела наша семья еще до революции, а это - десять десятин чернозема, купленных когда-то дедом, и два гектара усадьбы... Будучи уже мальчишками, мы бегали воровать вишню, яблоки в свой сад, ставший давно колхозным, и колхозный сторож дядя Ваня смотрел на наши "шалости" сквозь пальцы и даже с пониманием".

Потом грянула финская кампания, - отец Николая Тараканова ушел на фронт простым солдатом и вернулся уже с Отечественной войны инвалидом второй группы. В одной армии с отцом Николая Тараканова во время Отечественной войны громил фашистов в воздухе его старший брат летчик-истребитель Иван Тараканов (1921-1971), кавалер ордена Отечественной войны, пришедший домой инвалидом первой группы с одним легким. Мать Наталья Васильевна Тараканова нетрадиционными способами поставила его на ноги, и он, окончив Горный институт, уехал в Магадан, где долгие годы проработал сначала инженером по обогащению руды, а затем и начальником прииска, пока трагически не погиб в перевернувшемся "Экарусе" с другими руководителями горных предприятий.

Другой брат Александр Тараканов (1927-1977) воевал сержантом, а после войны дослуживал еще семь лет срочной службы. До своей внезапной смерти он трудился на авиационном заводе в Воронеже.

Петр Тараканов (1929-1992), следующий брат, избрав стезю летчика-испытателя, "приручал" лучшую советскую военную авиационную технику. Служил несколько лет в Ираке в бытность еще не расстрелянного премьер-министра Касема. В прямом смысле сгорел он в военном госпитале в Керчи из-за роковой оплошности врачей, - ему перепутали группу крови и, когда переливали, "загнали" кровь третьей группы вместо первой...

Однако только отцу Николая Тараканова да старшему брату Александру удалось избежать всех "прелестей" немецкой оккупации, которая, к счастью, для гремяченских крестьян длилась не так долго, - три недели. Хотя за эти три недели, по словам генерала Тараканова, немцы подчистую "выкосили" районную власть и разорили все село, состоявшее из двух тысяч ста дворов, а селян изгнали в степь, мол, идите куда заблагорассудится. "Но перед изгнанием, - продолжает генерал, - моя бабка Солоха, тогда восьмидесятилетняя, "учудила" следующее: к нам пришел немецкий солдат, чтобы пошарить погреб, который тогда наполнялся холодной водой, где хранилась разная снедь. Немец снял крышку от погреба и, увидев баранью тушу, находившуюся в нем, полез за добычей. В мгновение ока бабка взяла немца за ноги, опрокинув в погреб бедолагу, и крышкой закрыла. Так он там и захлебнулся, не приходя в чувство... Уже после освобождения в нашей районной газете "Ленинский призыв" появился очерк про геройский поступок моей бабки Солохи под названием "Тихий Дон"...".

В 1953 году будущий генерал закончил Гремяченскую среднюю школу и поступил в Харьковское военное техническое училище, учебу в котором завершил круглым отличником или, как он сам выражается, лейтенантом с медалью... Потом были годы службы в этом училище. Но сухая академическая карьера его не прельщала. Хотелось чего-то живого, - он написал рапорт о переводе в войска. Вскоре попал в Краснознаменный полк войск гражданской обороны, стоявший под Харьковом в Мерефе, на должность командира электротехнического взвода.

Уже служа в полку, на спор с женой за три года окончил заочное отделение Харьковского автодорожного института и был направлен полковым инженером в Саратов, где практически с нуля построил военный городок, хотя по образованию был не инженером строителем, а инженером-механиком. "Посмотрев на мою работу, рассказывает генерал, - областное руководство предложило мне уволиться из Вооруженных Сил и возглавить Саратовское областное строительное управление. Они пообещали, что уломают даже начальника гражданской обороны маршала Чуйкова, дабы он отпустил меня из войск. Но я отказался". В 1967 году Николая Тараканова перевели из Саратова в только что открытое маршалом Чуйковым Московское высшее военное училище войск гражданской обороны на преподавательскую работу.

"Тогда, - вспоминает генерал, - в этом училище моими курсантами были нынешние первый заместитель министра по чрезвычайным ситуациям генерал-полковник Кириллов и начальник тыла Вооруженных сил Российской Федерации генерал-полковник Исаков". Через несколько лет Тараканов с должности старшего преподавателя поступил в адъюнктуру Военно-инженерной академии имени Куйбышева и, защитив через полтора года кандидатскую диссертацию, попал в аппарат генерала Алтунина, к тому времени командующего войсками гражданской обороны СССР, где работал старшим специалистом в Военно-техническом комитете.

И опять не очень задержался, - его вскоре пригласили в недавно созданный Всесоюзный научно-исследовательский институт гражданской обороны, располагавшийся на бывшей сталинской даче. В ВНИИГО Николай Тараканов прослужил семь лет и достиг должности первого заместителя начальника института, получив генеральское звание. И вновь завидное для многих продвижение по службе, - Тараканов стал заместителем начальника штаба гражданской обороны РСФСР.

"Вот оттуда, - признается он, - моя карьера понеслась так, что не позавидует никто. Я попал в Чернобыль, где вместе с заместителем председателя Совета Министров СССР Щербиной руководил работой по ликвидации последствий аварии... За Чернобылем медленно потянулись два долгих года лечений на Родине и за рубежом. Служить уже не хотелось. Я порывался уволиться, но когда грянуло землетрясение в Армении в 1988 году внутренний голос подсказал мне: ты должен быть там".

А между тем, в Чернобыле генерал Тараканов пробыл три срока, иными словами, три месяца, и занимался не только ликвидацией последствий аварии на АЭС, но и создал уникальный научный центр Министерства обороны СССР по исследованию радиационной обстановки во всех близлежащих пораженных излучением областях Украины, Белоруссии и России.

"Сначала мы практически не знали, - рассказывает он, - как воздействуют радиация на технику. Так, наше правительство закупило для очистки станции от радиактивного топлива роботы в Германии и Италии, которые в условиях тысячерентгенного облучения все заклинили и не смогли даже передвигаться. А ведь как на них надеялись! А сколько миллионов долларов советской казны из-за этих "роботов-отказников" пошло коту под хвост! Правда, наши ребята, не вешая нос, метко окрестили роботы немецкого производства "фашистами", а итальянского - "Муссолини-макаронниками". Увы, пришлось очищать станцию нам самим...".

Тогда Тараканов вместе с учеными изобрел для солдат-добровольцев, изъявивиших желание сразиться с невидимым радиационным змеем, свинцовые латы. Каждый из солдат (все солдаты были "партизаны" по 35-40 лет, призванные из запаса, и ни одного "мальчишки" срочной службы там не было) работал на очистке 3-го энергоблока всего три минуты, за ним шел другой, третий... За две недели, находясь на КП, Тараканов пропустил три тысячи "партизан", - ни один из них не схватил лучевой болезни и вернулся домой целым. Однако сам генерал за двухнедельное денное и нощное бдение на КП получил 30 бэр.

"Окончив операцию, - продолжает генерал, - мой штаб пригласила правительственная комиссия и сообщила, что я и мой гражданский заместитель Самойленко представляемся к званию Героев Советского Союза, а наши офицеры и солдаты к другим высоким наградам и поощрениям. После я вылетел на вертолете в Овруч. Мне в воздухе сообщили, что вертолет, капитана Воробьева, который меня обслуживал эти две адские недели, разбился...

На следующий день ко мне в Овруч приезжает начхим Министерства обороны СССР генерал-полковник Пикалов. Сидим обедаем с ним. Вдруг, он возьми и скажи: "Николай Дмитриевич, ты, конечно, у нас национальный герой, но твои ребята нечисто убрали крыши на АЭС".

А я не стерпел и сгоряча ему ответил: "А если, что осталось, то вы берите своих химиков, генералов, полковников, и метлой метите. Это - ваша часть операции!" Я бросил ложку в борщ, - обед не получился. Пикалов встал из-за стола и сказал мне: "Вы - самонадеянный генерал". На что я ему вслед запустил: "Ну и хер с вами!".

После чего Пикалов доложил заместителю председателя Совета Министров СССР Щербине, возглавлявшему Госком Чернобыль, о том, что Тараканов заявил следующее: "Вы меня угробили и солдат". Щербина не поверил. Тогда офицеры, сидевшие в приемной у Щербины, подтвердили эту безобразную ложь.

И вот итог: меня вычеркнули из наградного списка, направляемого в Кремль, - Героя я не получил... Но Пикалов не унимался. Он сам лично приехал ко мне, чтобы от имени правительства наградить меня орденом "За службу Родине в Вооруженных Силах" II степени, который я, взяв, со всего размаху швырнул ему в лицо".

Декабрь 1988 года. Землетрясение в Спитаке. И вновь Николай Тараканов на переднем крае. Вместе с Николаем Ивановичем Рыжковым и Суреном Гургеновичем Арутюняном, первым секретарем компартии Армении, он руководит там спасательными работами. "Спитак оказался, - признается сам генерал, - куда пострашнее Чернобыля! В Чернобыле ты схватил свою дозу и будь здоров, ведь радиация - враг-невидимка.

А тут - разорванные тела, стоны под руинами... Поэтому нашей главной задачей было не только помочь и вытащить из завалов живых, но и достойно похоронить погибших. Мы фотографировали и фиксировали в штабной альбом все неопознанные трупы и хоронили их под номерами.

Когда же возвращались из госпиталей и больниц пострадавшие от землетрясения люди, то начинали искать погибших родственников и обращались к нам. Мы давали снимки на опознание. Затем опознанных мы изымали из могил и хоронили уже по-людски, по-христиански. Продолжалось это на протяжении полугода....

В конце прошлого года, когда исполнилось десять лет с момента трагедии, мы побывали в Спитаке и посмотрели на нынешнее его убогое состояние. Армяне понимают, что с распадом Союза они потеряли больше, чем кто-либо другой. В одночасье рухнула союзная программа по восстановлению разрушенных стихией Спитака, Ленинакана, Ахурянского района. Сейчас они достраивают то, что строили Россия и иные республики СССР".

И все же, по словам Николая Тараканова, трагедии Чернобыля и Спитака блекнут на фоне развала Советского Союза - самой страшной трагедии нашей страны и нашего народа конца XX столетия. Еще в 1993 году он, выступая, на Международной экологической конференции в Великом Новгороде прямо заявил, что не столько в чернобыльской аварии, сколько в распаде великого государства заключается главная геополитическая, а вместе с ней, безусловно, и экологическая катастрофа, постигшая нас.

По мнению, генерала, существует прямая связь геополитики с экологией. Говорить о ней можно долго, и это - тема отдельного исследования. Посетив бывшего президента СССР Горбачева с украинскими операторами в канун десятилетия аварии в Чернобыле, Тараканов прямо сказал ему: "Михаил Сергеевич, ведь вы же - государственный преступник. Вы должны были любыми средствами остановить развал и сохранить державу". На что тот ему ответил: "Я боялся крови".

Генерал Тараканов написал две книги: "Исчадие ада" и "Гробы на плечах". Обе автобиографичны и вышли в прошлом году в Воениздате. Они составили первых две части трилогии.

А между тем, древние греки людей, подобных Николаю Тараканову некогда назвали героями и считали, что им наиболее покровительствуют боги. Действительно, во многом наш русский генерал напоминает хитроумного Одиссея. Но если Одиссей ловко прошел между Сциллой и Харибдой, даже не прикоснувшись к ним, то наш герой в прямом смысле потрогал и чернобыльскую Сциллу (радиактивного дракона), о чем постоянно напоминает лучевая болезнь, и своими руками прикоснулся к слепым стихиям преисподней, разгребая руины, навороченные Харибдой (бездной, развергнувшейся под Спитаком). Кстати, последнюю свою недавно написанную книгу, завершающую трилогию, генерал озаглавил "Бездна".

В семье Николая Дмитриевича одни медики. Его жена Зоя Ивановна, уроженка Пензенской области, врач, долгое время проработавший в 4-м управлении Минздрава или "Кремлевке". Дочь Лена и зять Игорь Филоненко - тоже врачи. По этому поводу Николай Тараканов порой шутит: "Меня окружают сплошные врачи, которые все могут, но не могут одного - вылечить меня".