Николай Стольников

Биография

Герой Советского Союза (7.04.40). Награжден орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденами Суворова 3-й степени, Александра Невского, двумя орденами Отечественной войны 1-й степени, орденом Красной Звезды, медалями.

Родился в семье рабочего. Украинец. В 1932 г. окончил семилетку, а в 1933 г. – 2 курса горного рабфака. Работал токарем на коксохимическом заводе.

В РККА с 1935 г. В 1937 г. окончил Ворошиловградскую военную авиационную школу летчиков. Служил в ВВС Белорусского военного округа.

Участвовал в советско-финской войне. Был старшим летчиком 31-го скоростного бомбардировочного авиаполка 16-й скоростной бомбардировочной авиабригады ВВС Северо-Западного фронта. Совершил 6 боевых вылетов.

17.02.40 г. у железнодорожной станции Сямяля звено, в составе которого он находился, приняло бой с семью истребителями противника.

Генерал-полковник авиации Рытов рассказывает: «Однажды полк пятью девятками… вылетел на бомбежку крупного железнодорожного узла противника, где, по данным воздушных разведчиков, скопилось до 70 эшелонов. При подходе к цели неприятельские зенитчики подбили на самолете Стольникова левый мотор. Машина начала отставать. Командир полка знаками дал понять экипажу, чтобы он сбросил бомбы и возвращался домой. Но Стольников… решил до конца быть со своими… строя он не покинул. На обратном пути израненную машину атаковали финские истребители.

- Держись, Жора! - крикнул Стольников стрелку Гуслеву.

Георгий, раненный в руку, упорно отбивался от наседавших врагов. Вскоре два истребителя, задымив, отстали и скрылись за лесом. Остальные продолжали разбойничьи наскоки. Очередная атака - и на самолете Стольникова пробит топливный бак. Бензин хлещет в кабину, обливает фюзеляж. Того и гляди, начнется пожар. Машина теряет скорость, ее неудержимо тянет к земле. Наконец финны бросили свою жертву. Вероятно, у них кончалось горючее. Но тут откуда ни возьмись появилась новая четверка истребителей и зажала самолет Стольникова в клещи. Гуслева ранило вторично. На этот раз тяжело. Его пулемет умолк. Теперь осталось оружие лишь у штурмана Ивана Худякова. Однако с ним тоже стряслась какая-то беда. Умолк последний пулемет. Один из финских летчиков вплотную пристроился к машине Стольникова, чтобы поиздеваться над экипажем. Противник был уверен, что советский самолет далеко не уйдет, защищаться ему нечем. Он погрозил Стольникову кулаком и указал рукой направление, куда следует лететь. Финну хотелось, видимо, привести русский самолет на свой аэродром и пленить экипаж.

- Зло вскипело во мне, - рассказывал позже Стольников. - Не думая о последствиях, я резко накренил машину в сторону противника, намереваясь ударить его крылом. Но финн успел отойти на почтительное расстояние. По-видимому, он тоже расстрелял все боеприпасы, потому что новой попытки напасть на экипаж не предпринимал...

Под крылом самолета Стольникова вражеская территория. Летчики были немало наслышаны о зверствах финнов. Над теми, кто попадал в их руки, они жестоко издевались: отрезали уши, носы, на теле вырезали пятиконечные звезды... Плен - верная смерть. Да и не в характере советских авиаторов сдаваться на милость неприятеля. Второй мотор тоже начал давать перебои, высота катастрофически падала. Дотянуть до своих не представлялось возможным.

- Садимся! - решительно сказал экипажу Стольников.

Он выбрал в лесу занесенное снегом озеро и посадил машину на фюзеляж. В первую очередь командир кинулся к стрелку. Гуслев лежал без сознания, с запрокинутой головой. Лицо его было белое, как снег. Стольников попробовал вытащить стрелка, да не хватило сил. Надеясь на помощь товарища, он разбил фонарь кабины и помог штурману выйти. Но Худяков тут же со стоном упал. У него были прострелены ноги. Положение создалось критическое.

- Полежи минуточку, я сейчас, - сказал он Худякову и снова бросился к кабине воздушного стрелка. С большим трудом удалось ему вытащить обмякшее тело Гуслева и уложить на разостланный парашют.

- Спасайтесь, - еле слышно простонал тот, с усилием открыв глаза. - Со мной все кончено...

- Что ты, Жора, что ты! - старался утешить его командир. - Мы не бросим тебя. Ни за что не бросим.

Обернувшись в сторону штурмана, Стольников заметил, как тот слабеющей рукой достает из кобуры пистолет. Резким прыжком летчик упредил Худякова и вырвал у него оружие.

- Дурак, - обругал его командир. – Ишь, что надумал...

- Мне все равно не выйти, - оправдывался Худяков.

- Не говори ерунды! - оборвал его командир. Отрезав от парашюта несколько строп, он перетянул ноги штурмана выше колен, чтобы тот не истек кровью.

С опушки леса послышался дробный перестук. Летчик прыгнул в штурманскую кабину, снял пулемет и положил его на снег перед Худяковым.

- В случае чего - открывай огонь, - сказал он, а сам бросился за пулеметом, установленным в кабине стрелка.

Вдали показалась группа лыжников. Свои или финны? Но вот засвистели пули, поднимая вокруг самолета фонтанчики снега. Сомнений не оставалось: враги! Стольников начал стрелять короткими очередями.

- Слева! - чуть слышно вымолвил Худяков и открыл огонь по новой группе лыжников.

Летчик и штурман не давали врагам поднять головы. Но финны, разгребая снег, подползали все ближе и ближе. У Стольникова кончились боеприпасы.

- Дай твой, - быстро выхватил он оружие у ослабевшего Худякова.

Теперь надо было стрелять расчетливо, только наверняка: патронов осталось очень мало. Казалось, надежды на спасение не было. Вдруг послышался шум моторов и в воздухе показались два И-16. Шли они низко, едва не задевая за верхушки деревьев.

- Наши! - радостно крикнул Стольников и, бросив мимолетный взгляд на Худякова, увидел в его глазах мелькнувшую искру надежды.

Стольников выпустил вверх ракету, но истребители и без того заметили экипаж, попавший в беду. Один из них стал вести огонь по вражеским лыжникам, другой ушел в сторону Ленинграда. Спустя некоторое время пришла целая группа Р-5. Они встали в круг и открыли по залегшим в снегу шуцкоровцам прицельную стрельбу. Финны отступили в лес.

Стольников отбежал в сторону, лег на снег и широко расставил руки, чтобы показать направление захода на посадку. Вскоре три Р-5 пошли на снижение, а остальные продолжали прикрывать товарищей. Когда Гуслев и Худяков были посажены в кабины приземлившихся самолетов, Стольников подбежал к своему подбитому бомбардировщику, схватил пропитанный бензином чехол и чиркнул спичку. Над машиной взвилось яркое пламя.

- Скорей! - крикнул летчик третьего Р-5. Он помог Стольникову забраться в кабину и дал газ. После короткого разбега самолет взмыл в небо.

Тяжело раненного воздушного стрелка доставили в ленинградский госпиталь. Через месяц он был поставлен на ноги. Поправился и штурман…

Позже, когда наши войска продвинулись вперед, бойцы увидели наполовину сгоревший советский самолет, а неподалеку от него двадцать вражеских трупов».

7.04.40 г. лейтенанту Стольникову Николаю Максимовичу было присвоено звание Герой Советского Союза. Ему была вручена медаль «Золотая Звезда» № 323.

В 1941 г. он был назначен командиром звена 31-го скоростного бомбардировочного авиаполка 6-й смешанной авиадивизии.

Перед началом войны полк базировался в Митаве и имел на вооружении 60 самолетов СБ (в том числе 4 неисправных).

Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Был командиром звена, заместителем комэска, а затем командиром эскадрильи 31-го скоростного бомбардировочного авиаполка.

Член ВКП(б) с 1941 г.

С первых дней войны 31-й сбап наносил удары по военным объектам и войскам противника в Восточной Пруссии и Прибалтике.

В августе 1941 г. полк получил на вооружение пикирующие бомбардировщики Пе-2.

Вспоминает гвардии полковник Стольников: «Наш 31-й скоростной бомбардировочный полк… находясь в составе 7-й отдельной армии, действовавшей на Петрозаводском направлении, наносил бомбовые удары по объектам противника, расположенным близ Тихвина. У каждого из нас было одно стремление - отстоять Ленинград».

Приказом наркома обороны СССР № 350 от 6.12.41 г. за образцовое выполнение боевых задач и проявленные при этом мужество и героизм 31-й сбап был преобразован в 4-й гвардейский бомбардировочный авиаполк.

Вспоминает гвардии полковник Стольников: «В начале сентября 1942 г. 4-й гвардейский бомбардировочный полк вошел в состав 14-й Воздушной армии и перелетел на аэродромы Волховского фронта...

Полк вел систематическую воздушную разведку в районе Мги, Синявина, рощи «Круглая» и аэродромов противника. Удалось своевременно обнаружить сосредоточение вражеской авиации на аэродроме Бородулино, переброску вражеских войск по железной дороге с южного направления под Ленинград, установить наличие соединений 11-й вражеской армии, которая ранее дислоцировалась в Крыму.

Бомбовый удар по аэродрому наносила 3-я эскадрилья. Облачность 800-1200 метров, моросящий дождь, видимость 4-5 километров. Но обстановка требовала выполнить боевое задание, ведь 60 вражеских самолетов на аэродроме готовились нанести удар по Ленинграду и нашим оборонявшимся войскам. Подлетая к цели… увидели на летном поле большое скопление самолетов Ю-88, Me-109 и Ю-52, по аэродрому двигались автобензозаправщики. Последовала команда штурмана: «Так держать!» Все командиры самолетов Пе-2 заняли в строю свои боевые места. Настал самый ответственный и напряженный момент: выдержать заданный боевой курс, скорость, высоту. Вражеская зенитка молчала, видимо, гитлеровцы из-за плохой погоды приняли наши самолеты за свои, так как в это время заходили на посадку «юнкерсы».

В прицелах показалась окраина летного поля и стоявшие там самолеты со свастикой. Штурманы нажали на боевые кнопки. Наши «петляковы» вздрогнули, освободившись от фугасных, осколочных и зажигательных бомб, которые обрушились на вражеские самолеты, автобензозаправщики. Стрелки-радисты… открыли огонь по разбегающимся фрицам. На аэродроме произошли сильные взрывы. Все летное поле охватило зарево. Результат: 38 вражеских самолетов, большое количество бензозаправщиков и личного состава было уничтожено».

В 1942 г. гвардии капитан Стольников был награжден орденом Красного Знамени.

Вспоминает гвардии полковник Стольников: «Осень и зима 1942 г. для всего личного состава полка и батальона аэродромного обслуживания были очень тяжелыми. Стояла низкая облачность, частые осадки ограничивали видимость. Снежные заносы усложняли излет и посадку. Техническому составу приходилось по ночам расчищать аэродром и рулежные дорожки. Район полетов ориентирами был крайне беден, а вынужденная посадка на лесной и болотистой местности была очень опасной. Полк нес невосполнимые потери. Нам пришлось срочно готовить молодые экипажи из пополнения.

В декабре 1942 г. и в начале 1943 г. боевая нагрузка на гвардейцев заметно увеличилась. Мы наносили бомбовые удары по скоплению вражеской техники на железнодорожных станциях Любань, Тосно, Батецкая, Мга вели постоянную фоторазведку укрепрайонов Мги, Синявина, Киришей, Рабочих поселков № 1, 5, 7, 8, а также вражеских аэродромов. Ведя разведку, бомбили важные цели.

Частые полеты на площадную фоторазведку сильно укрепленных районов подсказывали, что командование Волховского и Ленинградского фронтов готовит большой удар по врагу. Наши командиры и штурманы эскадрилий и звеньев, в том числе и я, были на передовых позициях 128-й и 376-й стрелковых дивизий, с наблюдательных пунктов при помощи стереотруб и полевых биноклей уточняли укрепленные точки врага и переносили их на свои летные карты. Мы видели, в каких невероятно тяжелых условиях наши доблестные пехотинцы, артиллеристы, саперы удерживают передовые позиции, находясь под вражеским обстрелом. За полтора года гитлеровские войска построили мощные укрепления, установили бронированные колпаки, зарыли на высоте танки. Сильная полоса обороны проходила в районе Синявина, Мги, Рабочих поселков № 1 и 8, где немцы построили дерево-земляные валы шириной 1-2 метра и высотой до 2 метров, облили их водой, и они, обледенев, стали трудно преодолимыми. С высоты 800-1000 метров полета эти сооружения хорошо просматривались.

В полку активно проводилась партийно-политическая работа, в звеньях и экипажах шел обмен опытом. Каждый коммунист, комсомолец и беспартийный брал священные обязательства под девизами: «Разобьем врага под Ленинградом!», «Будем бить гитлеровцев по-сталинградски!» Во всех эскадрильях выпускались бюллетени и «боевые листки», каждый боец горел желанием приблизить разгром гитлеровских захватчиков.

В 7 часов утра 12 января 1943 г. был зачитан приказ о нанесении совместных ударов Волховского и Ленинградского фронтов с задачей прорыва блокады Ленинграда. Технический состав готовил самолеты, вооруженцы, механики и мотористы заканчивали подвеску бомб, укладывали пулеметные ленты. Летный состав уточнял цели по фотопланшетам, готовил расчеты, командиры эскадрилий и звеньевые определяли боевой порядок на маршруте и над целью.

И вот взлетела зеленая ракета - сигнал членам экипажей занять места в самолетах. Техники и мотористы ловко и быстро помогали своим боевым товарищам надеть парашюты, убирали подушки с радиаторов и чехлы с трубок Пито, снимали струбцины с рулей управления. Никаких лишних слов, никакой суеты. В 8 часов 30 минут начался запуск моторов, все двадцать семь Пе-2 загудели, поднимая вихри кристаллического снега.

Эскадрильи и звенья, взлетая поочередно, собрались «на петле» и взяли курс на заданные цели в районе Мги и Синявина. При заходе на цели вражеские зенитные батареи открыли сильный заградительный огонь, но бомбовый удар был нанесен точно. Спустя два часа гвардейцы снова взлетели. И снова противник встретил нас сильным зенитным огнем. Казалось, в воздухе нет места, чтобы пробиться через сплошные разрывы. Презирая опасность, ведущие групп точно вывели свои «петляковы» на цели. Отходя от них, мы увидели несколько больших взрывов артиллерийских складов гитлеровцев.

С командного пункта последовал приказ: «Петляковым» выполнять повторный заход на цель!» Ведущий, приняв приказ, передал своим экипажам: «За мной в драку! Огонь вести по траншеям и бегущим фрицам!»

С высоты 900-600 метров было видно, как от беспрерывных взрывов местами горели торфяники, испуская черный едкий дым и пар, трудно было различить местность, все было перепахано. Это было возмездие и слезы и смерть дорогих ленинградцев.

При отходе от цели… Пе-2 приняли боевой порядок для отражения вражеских истребителей. В это время над целью барражировали четыре пары наших истребителей, которые смело ринулись на «мессеры», завязался воздушный бой. Однако часть Me-109 прорвалась к нашим самолетам. Стрелки-радисты… открыли прицельный огонь. Атака снизу была отбита, один Ме-109 подбит. Вражеские пары Ме-109 перешли на атаку с верхней полусферы. Штурманы открыли огонь с дистанции 500-600 метров, стремясь не допустить вражеские истребители. От трасс, прошивавших воздушное пространство, рябило в глазах. Атаки вражеские истребители продолжали и над нашей территорией. Они стремились зайти в хвост, в «мертвое» пространство Пе-2. Более шести атак было отбито нашими экипажами. Ведущие групп В.К. Морозов, М.Ф. Тузов и я своевременно маневрировали. В результате групповым огнем штурманов и стрелков-радистов было сбито два Ме-109, по и наши два экипажа получили повреждения моторов и вынуждены были сесть на аэродромы истребителей».

В 1943 г. гвардии майор Стольников был награжден орденом Отечественной войны 1-й степени.

Вспоминает гвардии полковник Стольников: «При подготовке и проведении Новгородско-Лужской операции мы продолжали бомбить противника, содействуя нашим сухопутным войскам в прорыве его обороны. Так, 8 января 1944 г. наша группа нанесла удар по автоколонне, которая двигалась из Новгорода на Подберезье. Было сброшено более 450 осколочных и фугасных бомб. Возникло семь очагов пожара, последовало три больших взрыва. После бомбового удара мы атаковали автоколонну всеми огневыми средствами...

Более двух лет полк вел тяжелые бои с немецко-фашистскими войсками под Ленинградом. Наши гвардейцы вложили немалый вклад в успех прорыва и снятия блокады. Мы выполняли задачи в сложной обстановке: лесисто-болотистая местность, частые снегопады и обледенение самолетов создавали исключительно тяжелые условия»

В феврале 1944 г. 4-му гвардейскому бомбардировочному авиаполку 188-й бомбардировочной авиадивизии за отличие при освобождении Новгорода было присвоено почетное наименование «Новгородский».

В 1944 г. гвардии подполковник Стольников был награжден орденом Александра Невского.

С октября 1944 г. и до конца войны он был заместителем командира 123-го гвардейского бомбардировочного авиаполка. Воевал на 3-м Белорусском и 1-м Прибалтийском фронтах.

В 1945 г. был награжден орденом Суворова 3-й степени.

Всего за годы войны гвардии подполковник Стольников совершил 263 боевых вылета на бомбардировщиках СБ и Пе-2.

После войны он командовал бомбардировочным авиаполком.

С 1947 г. – на лётно-испытательной работе в НИИ ВВС. Провёл испытания ряда авиационных двигателей на различных самолётах.

В 1950 г. подполковнику Стольникову было присвоено звание лётчик-испытатель 2-го класса.

В 1951 г. он был награжден орденом Красной Звезды.

В 1953 г. ему было присвоено воинское звание полковник.

C 1953 г. служил в Управлении боевой подготовки ВВС. В декабре 1953 - декабре 1956 гг. находился в загранкомандировке.

В 1956 г. награжден вторым орденом Красного Знамени.

В 1956-57 гг. полковник Стольников был старшим инспектором 26-й воздушной армии Белорусского военного округа. С 1957 г.– в запасе.

Жил в Москве. Работал помощником директора Всесоюзного НИИ государственной патентной экспертизы.

В 1967 и 1968 гг. представлялся к награждению второй медалью «Золотая Звезда», но оба ходатайства были отклонены Военным Советом ВВС.

Похоронен в Москве, на Хованском кладбище.