Николай Марков

Биография

Политический и общественный деятель, один из лидеров право-монархического движения, председатель Главного Совета Союза Русского Народа (СРН), лидер фракции правых III и IV Государственных Дум.

Родился в старинной дворянской семье. По его собственному признанию, родоначальником Марковых был Марк Толмач, пожалованный поместьем в московском уделе Вел. Кн. Иваном III. По др. версиям, род происходил от литовского дворянина, перешедшего на службу к российскому Государю и получившему в XVII в. поместья около города Курска или от волошанина (т. е. молдаванина или румына) Марко Росса, служившего при великокняжеском дворе во второй половине XV в. Его отец Евгений Львович (1835—1903) — известный русский писатель, публицист, критик и педагог, «златоуст Щигровского у.», как называли его современники, — прошел идейный путь от западника-либерала до охранителя, печатался в последние годы жизни в таких правых изданиях как «Русский вестник», «Русское обозрение», «Новое время». Писателями были и оба его дяди — Ростислав и Владислав Львовичи. Через бабку, дочь суворовского генерала Гана, Марков доводился родственником теософке Е. П. Блаватской, писательнице В. П. Желиховской, публицисту ген. Р.А.Фадееву и видному гос. деятелю гр. С.Ю.Витте.

Местом рождения Маркова был либо Симферополь, где его отец служил директором гимназии и народных училищ Таврической губ., либо одно из родовых имений дворян Марковых «Александровка», «Патебник» или «Богородицкое», расположенные в Щигровском у. Курской губ. С 1870 жил в родовом имении «Патебник». Окончил Институт гражданских инженеров (1888) в С.-Петербурге и начал службу по ведомству Министерства путей сообщения, работал инженером на железной дороге. Позднее, унаследовав от отца имение в Щигровском у. Курской губ. (368 дес. земли в с. Охочевка Щигровского у.), Марков начал заниматься сельским хозяйством и стал гласным Курского губ. земского собрания и членом уезд., а затем и губ. земской управы. В 1905 в звании коллежского советника окончательно оставил службу.

Еще в 1904 Марков включился в политическую борьбу. Он стал одним из участников кружка консервативно настроенных курских дворян, сложившегося вокруг Белгородского уезд, предводителя дворянства гр. В. Ф. Доррера (М. Я. Говорухо-Отрок, кн. Н. Д. Касаткин-Ростовский, Г. А. Шечков, Я. В. Кривцов, братья Н. Е. и Г.Е.Мухановы). В дек. того же года он составил адрес Императору Николаю II от имени Курского земского собрания с указанием на незыблемость Самодержавия. «За принятие моего адреса, — позже писал Марков, — служащие в то время кадетской Губернской земской управы ворвались к нам во время заседания и, угрожая стульями и палками, выгнали наше земское собрание из земского дома и, оставшись победителями, влезли на столы и стали петь рабочую марсельезу. Возмущенный наглостью революционеров, я, вошел в их круг и провозгласил «ура» Самодержцу Всероссийскому. Мой возглас был поддержан большей частью публики, и испуганное патриотическим порывом народа разбойничье племя постыдно бежало на улицу».

В дальнейшем, кружок курских дворян-монархистов стал ядром Курской Народной Партии Порядка (КНПП, учрежд. 5 сент. 1904, организационно оформилась в 1905, ок. 500 членов). Марков был в числе учредителей КНПП, став вице-председателем Щигровского отдела партии. Партия придерживалась умеренно-консервативного направления и выступала против неверного, с точки зрения ее членов, толкования Манифеста 17 октября. В дек. 1906 КНПП была преобразована в Курский отдел СРН, а Марков стал членом Совета Курского отдела Союза (численностью около 1770 чел.), основателем и председателем Щигровского уезд, отдела СРН (в февр. 1912 он оставил этот пост, оставшись почетным председателем). В авг. 1909 Марков был избран председателем Курского губ. отдела СРН.

Вскоре Марков приобрел известность и за пределами Курской губ. С 1905 он участвовал в деятельности съездов Объединенного дворянства (ОД), был членом комиссии по еврейскому вопросу при Постоянном совете ОД.

В нач. 1907 на выборах во II Гос. Думу он был избран выборщиком в губ. избирательное собрание, баллотировался в депутаты, но безуспешно (хотя и получил наибольшее количество голосов из кандидатов правых). А летом 1907 принимал участие в деятельности Всероссийских съездов земских деятелей в Москве, где был одним из самых активных и ярких ораторов правого крыла. Выделяясь среди лидеров Черной Сотни организаторскими способностями и ораторским мастерством, в 1907 Марков был избран депутатом III Гос. Думы от Курской губ. Курский отдел СРН провел на этот раз энергичную избирательную кампанию. В отличие от выборов во II Думу, где от Курской губ. не было ни одного представителя правого движения, в III Думу Маркову и его сподвижникам удалось провести из 11 депутатов 9 черносотенцев. А весьма влиятельную фракцию правых (ок. 50 чел.) возглавил гр. Доррер.

В Гос. Думе был известен как Марков 2-й, т. к. в Думе были еще депутаты с такой же фамилией. За потрясающее внешнее сходство (как лицом, так и ростом) с Императором Петром I удостоился прозвища «Медный всадник». Нередко Маркова называли «курским зубром», после того, как он сравнил русских правых с этими вымирающими животными. Левые называли его «тяжелым орудием правых», правые — «печальником земли русской» и «могучим курянином».

В III Гос. Думе Марков был избран членом Совета фракции правых, сразу же став одним из ее фактических лидеров. Марков активно работал в ряде комиссий Думы (по гос. обороне, по Наказу, бюджетной, финансовой, о путях сообщения, финляндской), а его выступления в общих заседаниях Думы были посвящены защите самодержавных прав Государя, обоснованию столыпинской аграрной реформы, сохранению правовых ограничений для еврейского населения России. При этом Марков отстаивал введение подоходного налога, выступал в защиту фабричных рабочих от произвола промышленников.

Марков, став одним из лидеров правых в Думе, вскоре был избран членом Петербургского отдела СРН и членом Главного совета (ГС) СРН. В СРН он возглавил течение, которое сам характеризовал как «земско-соборническое». Сторонники этого направления признавали новое гос. устройство, в котором определенное место отводилось Думе, созданной и действовавшей по воле Царя. Приверженцами этого течения были также и В. М. Пуришкевич, А. С. Вязигин, Г. Г. Замысловский и др. Противостояли им «дубровинцы», т. е. сторонники основателя и председателя ГС СРН А. И. Дубровина, выступавшие с критикой порядков, возникших после Манифеста 17 октября, и Гос. Думы как таковой. Марков, в отличие от Дубровина, активно защищал институт Гос. Думы: «Можно быть недовольным 3-й, 4-й Думой, 20-й, разгоните их, выберите настоящую, русскую, но как учреждение Государственная Дума необходима: без этого России не существовать», — отмечал он. Впрочем, Маркову больше импонировала не законодательная, а законосовещательная Дума, которую он предлагал использовать как трибуну и связующее звено с Государем: «Самое важное, это не то, что большинством голосов постановит Государственная дума, а то, что истинное мнение русского народа, громко высказанное правыми депутатами, будет известно Царю-Самодержцу». Уже позже, в своей работе «Войны темных сил», Марков, отстаивая свою позицию по отношению к Гос. Думе писал: «Выходило так: либо — во имя восстановления поврежденной полноты Царского Самодержавия — ослушаться самого Царя, стать на путь восстания против правительства и силою вернуть Царю исторгнутую у него интеллигентским обманом и революционным устрашением полноту власти... Либо покориться и признавать новые — по существу, конституционные — законы, пока Государю-Самодержцу не благоугодно будет их изменить или заменить настоящими, полезными народу. А до той поры всячески сохранять и оберегать в народе приверженность к Самодержавию и готовность во всякую минуту поддержать Государя — как полноправного Самодержца. Первый путь — революционного восстановления Царского Самодержавия — казался всем верноподданным преступным нарушением присяги и для них был явно невозможен. Верноподданный Союз Русского Народа вынужден был стать на второй путь и вступить в борьбу с разлагателями государства в самой невыгодной для простонародной организации обстановке — партийного парламентаризма». При этом Марков неоднократно подчеркивал, что Гос. Дума нисколько не умоляет прав Царя, поскольку она только пользуется доверенной ей частицей Монаршей власти.

Немало выступлений Маркова было посвящено и еврейскому вопросу. Наиболее четко его позицию по этой проблеме выражают следующие его слова, произнесенные с думской кафедры в 1910: «...Иудеи суть враги государства, и их нельзя вооружать знаниями, нельзя вооружать дипломами, нельзя ими засорять наши чиновные, судейские и профессорские места. Я вполне уважаю и не позволяю себе относиться отрицательно к тем мнениям, которые развиваются с этой кафедры иудеем, не боящимся признать, что он иудей, членом Думы Нисселовичем. Он защищает свою нацию, свое племя, я же уважаю всякого националиста, всякого человека, принадлежащего к тому или иному племени и защищающего его, ибо он обязан защищать свое племя. <...> [Но] я не распространяю этого чувства на тех русских людей, которые становятся на точку зрения члена Думы Нисселовича, но его мнения я считаю достойными уважения. И не потому я против иудеев, что я их лично ненавижу <...>, я против иудеев, как племени, вредного для русского государства <...>, у нас они вредны, как таковые, как иудеи, — не как отдельные личности, а как вредный государственный элемент. Иудеи должны быть убраны из тех лабораторий, где подготовляются государственные деятели, т. е. из университетов. Если я желаю своему государству блага, если я желаю блага своему народу, я должен устранить с его пути все то, что оному благу вредит».

Маркова по праву считали одним из лучших ораторов Гос. Думы. Как отмечал его земляк и единомышленник М. Я. Говорухо-Отрок, «независимостью своих убеждений, бесстрашием и умением с величайшим апломбом парировать ругательства противника он производил подавляющее впечатление на аудиторию <...> и правые, и левые восторгались его выходками, а кадеты бледнели от злости и называли его «хулиганом». «Этот срежет», «он не даст ходу», «на одного такого орла наших десятка мало» — вот в каких выражениях одобряли его трудовики». Лучшим думским оратором считал Маркова и выдающийся публицист М. О. Меньшиков. С другой стороны, почти все знавшие Маркова отмечали крайне резкую манеру его полемических приемов». ...Достаточно было послушать раз-другой обычного глашатая крайне правых Маркова II, чтобы пожелать избавиться от упрека единомыслия с ним. Этот весьма неглупый человек сознательно старался придать своим речам вообще, а полемическим приемам в особенности, такой отвратительный характер базарной ругани <...> что становилось противно», — отмечал в своих воспоминаниях октябрист С. И. Шидловский. А софракционер Маркова по III Думе (позже националист) В. В. Шульгин отзывался о его полемической манере следующим образом: «У него была такая вызывающая манера говорить, что, соглашаясь с ним, не хотелось соглашаться».«Шокирующим» называл тон Маркова и Говорухо-Отрок.

Расхождения с председателем ГС СРН Дубровиным в отношении к Гос. Думе, реформам П. А. Столыпина (особенно к аграрной, которую Марков всецело поддерживал, приветствуя разрушение общины и ратуя за «хозяйственного кулака», а Дубровин называл — «фабрикой пролетариата») и личные амбиции лидеров СРН (член Главной Палаты Русского Народного Союза им. Михаила Архангела (РНСМА) Ю.С.Карцов, писал о Маркове: «[он] помешан был на властолюбии и не выносил равного») вскоре привели к вражде между ними и последующему расколу Союза. Марков был кооптирован в ГС СРН 19 июня 1908, за полтора года ему и группе его соратников (А. А. Римский-Корсаков, С. В. Володимеров, гр. Э. И. Коновницын, М. Я. Говорухо-Отрок и др.), представителям умеренного, лояльного правительству крыла СРН и готового к активной политической деятельности в условиях «думской монархии», удалось захватить руководство в Совете в свои руки. В н. июля 1909 А. И. Дубровин, уехал из Петербурга в Ялту на лечение, а 20 июля 1909 ГС СРН переехал из дома Дубровина в Басков пер., д. 3. Следующим шагом по вытеснению сторонников Дубровина из ГС стало так называемое «обновление состава Главного Совета», из-за чего противников Дубровина стали называть «обновленцами» или «басковцами». 3 ноября 1909 состоялись довыборы ГС, в него были избраны влиятельный и авторитетный в правых кругах сенатор А. А. Римский-Корсаков, член Гос. Совета М. Я. Говорухо-Отрок, из кандидатов в члены был переведен член Гос. Думы о. Д. Ф. Машкевич, а главное — тов. председателя ГС СРН был избран давний недоброжелатель Дубровина председатель Петербургского столичного совета СРН гр. Э. И. Коновницын. Вернувшемуся в Петербург А. И. Дубровину было предложено остаться почетным председателем Союза, но сложить звание действительного председателя.

Началась длительная междоусобная борьба. Сторонникам Дубровина удалось удержать под контролем партийный орган — газету «Русское знамя» и большую часть местных отделов, в том числе таких влиятельных, как Воронежский, Казанский, Ярославский, Почаевский отдел Союза Русского Народа. 23 мая 1910 сторонники Маркова провели совместное заседание членов-учредителей и ГС, на котором «дубровинцы» были окончательно вытеснены из ГС, был учрежден новый еженедельный орган СРН «Вестник Союза Русского Народа». С этого времени Марков стал фактическим лидером СРН, хотя формально он был сначала вторым тов. председателя ГС СРН, а с 22 ноября 1910, когда гр. Э. И. Коновницын стал председателя ГС, Марков остался единственным тов. председателя. Только в ноябре 1912, когда Коновницын был избран почетным председателем СРН, Марков стал формальным лидером СРН. К этому времени произошло окончательное организационное размежевание с «дубровинцами». В конце 1911 прошел Съезд сторонников Дубровина (5-й Всероссийский съезд Союза Русского Народа в Москве 21 ноября — 1 дек. 1911), который фактически положил начало самостоятельной организации — Всероссийскому Дубровинскому Союзу Русского Народа (ВДСРН), — устав которой был зарегистрирован в авг. 1912. А весной 1912 сторонникам Маркова удалось провести свой съезд — Съезд сторонников Маркова (4-й Всероссийский съезд Союза Русского Народа в Санкт-Петербурге 14—16 мая 1912). В ходе борьбы «дубровинцев» с «марковцами» первые активно использовали тему т.н.«темных денег», т. е. денежных субсидий, которые Марков получал от правительства. Это стало поводом для острого конфликта, едва не завершившегося развалом старейшей право-монархической организации Русского Собрания (PC), членом которой был Марков. 18 ноября 1911 сторонник Дубровина приват-доцент Б. В. Никольский читал в стенах PC доклад «Четвертый новый курс политики и наши убеждения», в котором подверг критике политику П. А. Столыпина и обвинил сторонников Маркова в том, что их «раскольническая деятельность» оплачивается из неких секретных фондов. В перерыве между Никольским и Марковым возникла перепалка, закончившаяся дракой. Скандал в PC закончился исключением из организации Никольского и др.«дубровинцев».

В 1912 Марков был избран депутатом IV Гос. Думы, в которую сумел провести от Курской губ. исключительно правых депутатов. Вновь вошел в состав Совета фракции, являлся тов. председателя. Входил в комиссии: для составления проекта Всеподданнейшего адреса, бюджетную, финансовую, по исполнению государственной росписи, по военным и морским делам, для обсуждения вопроса об участии Думы в ознаменовании 300-летнего юбилея царствования Дома Романовых. Помимо думской деятельности Марков был основателем и издателем (1905—1917; формально — с 1911) монархической газеты «Курская быль». В 1907—1908 сотрудничал с газетой «Свет». Позднее стал постоянным автором «Земщины» (с сер. 1915 офиц. издатель) и «Вестника Союза Русского Народа». Нередко печатался в правых газетах под псевдонимами «Буй-Тур» и «Гой». Кроме активной деятельности в СРН, Марков, как и его супруга Надежда Владимировна, являлся членом PC, Всероссийского Филаретовского общество народного образования, посещал монархический салон ген. Е. В. Богдановича, с 1915 был членом правого кружка А. А. Римского-Корсакова.

Накануне Первой мировой войны в отличие от правительственной ориентации на Англию и Францию Марков был сторонником прогерманского внешнеполитического курса, отмечая: «Лучше вместо большой дружбы с Англией иметь маленький союз с Германией». Как и многие правые, он подчеркивал, что война между Россией и Германией приведет к катастрофическим результатам и в результате ее «пострадают все, государства все могут развалиться, а на месте их явятся Аттилы, имя которым социал-демократы». В дальнейшем именно эта довоенная позиция Маркова стала главным козырем либеральной оппозиции при обвинении его в «германофильстве», хотя на деле «германофильская» позиция Маркова была вызвана исключительно его заботой о благе России. Марков учитывал и то, что принятая «Большая программа» по перевооружению и усилению армии и флота требовала нескольких лет для полного воплощения. «Мы говорили, — позже пояснял свою позицию Марков, — попробуйте не ссориться, но в то же время говорили: вооружайтесь до зубов».

С началом войны Марков резко меняет свое отношение к Германии, предпринимая попытку объединения в одном лице врага внутреннего и врага внешнего — евреев и немцев.»...В образе тевтонов на нас обрушилось нашествие скопищ рабов ветхозаветной морали, людей, которые живут идеалами 2 000 лет до нашего времени. Мы видим людей, которые говорят: человек — это германец, человечество — это германский народ, все остальные народы — или вьючный скот для германцев, или зверье, подлежащее истреблению. «Падающего толкни»: вот философия истинного германизма», — заявлял в годы войны Марков. В своих выступлениях он постоянно подчеркивал, что война идет не с «Австро-Германией», а с «Иудо-Германией». До войны, отмечал он в лекции, прочитанной перед курским дворянским собранием, русский народ искал Христа, а немецкий — антихриста. Поэтому, несмотря на то, что на германских касках и кушаках начертано «С нами Бог», следует учитывать, что «бог этот — бог иудейский, бог талмуда».«Идет война христианская с иудо-германством», — суммировал Марков в своей речи на заседании ГС СРН, посвященной тому же вопросу. А свое видение конечных результатов мировой войны Марков сформулировал следующими словами: «И если мы, Русский Народ, в этой войне победим, то на всю вселенную раздастся радостный могучий Русский глас: Прошла Русь варяжская — Новгородская! Прошла Русь византийская — Киевская! Прошла Русь татарская — Московская! Прошла Русь немецкая — Петербургская! Да здравствует Русь Славянская — Цареградская!»

С образованием в авг. 1915 Прогрессивного блока, оппозиционного правительству, Марков выступил с резкой его критикой, окрестив объединение либералов «желтым блоком», поскольку «все истинно красное, определенного кроваво-красного цвета, не вошло в состав этого блока, а вошло туда все промежуточное между черным и красным».«Вы говорите: общественное доверие, страна верит вам, вам, представителям шести объединившихся фракций. А я этого не вижу, — обращался Марков к членам Прогрессивного бока. — Верят вам представители шести еврейских газет». А еще ранее, в 1912 Марков обращаясь к думским либералам пророчески восклицал: «Народ пойдет или с правыми или с левыми, но с вами <...> народ никогда не пойдет, ибо вы ничего общего с народом не имеете».

Являясь с 1915 членом Особого совещания по обороне (от Гос. Думы), Марков всеми силами пытался образумить обезумевших от жажды власти прогрессивных думцев, разлагавших своими речами фронт и тыл Империи.«Господа, — взывал он, — вы не склонны еще понять всего ужаса положения, вы не склонны понять, что творится сейчас, какие опасности грозят России, и вы занимаете время государственного учреждения взаимными распрями, натравливанием одних на других, вы хотите вырвать последнее оружие, которое нас оберегает от неистовых полчищ врагов — германцев, это уверенность там, что сзади не предают. Если вы посеете уверенность, что сзади предают, сверху предают, этот день будет гибелью Русского Народа, ибо его расхватают на клочки и первые вы, маленькие люди, погибнете». В одной из своих последних думских речей, обращаясь к либералам, Марков говорил: «Нет, если войска потеряют веру в государственную власть, они в атаку не пойдут, а в атаку пойдут немцы, и эту атаку вы подготовляете тем, что вносите в умы народа полное недоверие, полное даже презрение к своему высшему органу управления, государственной власти. Раз этой веры не будет, не будет и войны. Вы пораженцы, ибо вы повели народ и армию к потере веры. Верить перестанут, что сзади управляет благожелательная власть, а не враг, а если враг, то ради врага воевать никто не будет».

Последовательность Маркова в защите Самодержавия, его организаторский талант и репутация политического бойца первого сорта, давали некоторым правым надежду на то, что в поисках преданного Престолу и энергичного министра внутренних дел Государь остановит свой выбор на нем, однако этого так и не произошло. Правый националист А. А.Ознобишин позже искренне жалел, что на место А. Н. Хвостова не был назначен Марков «время пребывания [которого] в деятельности министра внутренних дел, во всяком случае, составило бы крупную эпоху в истории Государства Российского».

Оформление Прогрессивного блока стало толчком к активизации деятельности монархистов. В окт. 1915 за подписями председателя ГС СРН Маркова, тов. председателя В. П. Соколова и секретаря Р. В. Трегубова было опубликовано Окружное послание Главного Совета «К русским людям», в котором давалась оценка ситуации и содержался призыв к активизации монархических сил. В послании отмечалось, что в условиях временных затруднений «конституционалисты, парламентарии, революционеры, а в особенности немцы и жиды» хотят добиться «умаления прав Самодержца всея России». Авторы послании призывали направлять Государю и главе правительства телеграммы поддержки. Для объединения монархических сил руководство СРН созвало Петроградское совещание (Совещание монархистов 21—23 ноября 1915 в Петрограде), которое проходило под председательством И. Г. Щегловитова и на котором детально обсуждались вопросы противодействия Прогрессивному блоку и др. Марков наряду с Г. Г. Замысловским, проф. С. В. Левашовым и В. П. Соколовым был главным организатором Совещания. Он выступал с проектами решений по вопросам борьбы с Прогрессивным блоком и борьбы с дороговизной. По итогам Совещания он был избран членом руководящего органа монархического движения — Совета Монархических Съездов. Однако из-за раскола в СРН вместо единого монархического совещания не получилось. В Петрограде собрались в основном сторонники Н. Е. Маркова, а сторонники А. И. Дубровина собрали свое Нижегородское совещание (Всероссийское монархическое совещание в Нижнем Новгороде уполномоченных правых организаций 26-29 ноября 1915). Тем не менее, в это время началось примирение Дубровина и Маркова и сближение возглавляемых ими ВДСРН и СРН. На совещании в Петрограде Дубровин был избран в состав Совета Монархических Съездов, а на Нижегородском Совещании Марков, хотя и не был избран в состав Президиума Монархического Движения, но на Совещании присутствовал и выступал с докладом. Главной целью этих совещаний, по мнению Маркова, была стремление показать «истинное мнение страны по целому ряду вопросов». С 1916 Дубровин и Марков уже действовали рука об руку, вместе пытались организовать монархический съезд в Петрограде, в окт. 1916 СРН и ВДСРН совместно выступали против попыток руководителя Отечественного Патриотического Союза В. Г. Орлова организовать собственный монархический съезд, дубровинское «Русское знамя» снова стало вестником обоих Союзов Русского Народа.

После «исторической» речи Пуришкевича 19 ноября 1916, в которой лидер РНСМА и недавний член правой фракции с думской кафедры громил «темные силы», обвиняя на основании слухов и сплетен ряд государственных деятелей в корысти, интригах, германофильстве и пр., Марков взял на себя защиту чести фракции и правительства. 22 ноября 1916 Марков вышел на думскую кафедру, чтобы с документами в руках разбить домыслы Пуришкевича, но либерально настроенное большинство Думы постоянно прерывало его не давая правому оратору говорить. Не сдержавшись, Марков закончил свое выступление оскорблением председателя Гос. Думы М. В. Родзянко словом «мерзавец», позже публично заявив, что, оскорбляя председателя, он имел в виду думское большинство. За это Марков был подвергнут высшей мере взыскания — исключению на 15 заседаний и бойкоту со стороны большинства депутатов. Более того, выходка Маркова явилась катализатором давно начавшегося во фракции правых процесса саморазрушения и привела к окончательному расколу фракции в результате которого выделилась группа «независимых правых» под председательством кн. Б.А. Голицына, отколовшая от крайне правых 32—35 человек и оставившая сторонников Маркова в подавляющем меньшинстве (ок. 18 чел., преимущественно курян). «...Распад фракции правых из-за марковской выходки происходит на чисто организационной почве <...>. Нельзя жить задачами 1905 года. Теперь другие времена, другие птицы и песни. Перед Родзянко и Думой Марков прав, но перед правыми — едва ли», — писал оставшийся в группе Маркова Г. А. Шечков. Напротив, выходка Маркова вызвала восторг у крайне правых, Марков вернул доверие и расположение «дубровинцев». Так 1 февр. 1917 А. И. Дубровин торжественно вручил ему присланный из Москвы от Мининского отдела ВДСРН (председатель А. В. Вопилов) складень с ликом Николая Чудотворца и трогательный адрес. А газета «Гроза» поздравила Маркова телеграммой с выражением благодарности за «разоблачение Пуришкевича и меткое определение думского большинства словом «мерзавцы»».

Растеряв фракцию, Марков перешел к тактике на роспуск Думы.«Чем дольше она просуществует, — говорил он, — тем больше навредит и усилит в стране оппозиционное настроение», а потому, «необходимо твердо, решительно и неуклонно довести дело успокоения страны до конца [т. е. до роспуска Думы] <...> в случае колебаний — революция неизбежна». Однако, не имея больше никакого влияния на ход думских дел Марков призывал оставшихся верными его курсу депутатов приступить к молчаливому протесту против работы думского большинства и выступлений его членов. Марков инструктировал правых, что им больше не следует препятствовать левым ораторам «договариваться до Геркулесовых столбов» и «играть роль вороньего пугала», чтобы не говорилось в речах оппозиционеров, тем самым, давая правительству понять, что революционную Думу необходимо срочно разогнать. В связи с истечением полномочий IV Гос. Думы, предлагал, прежде чем приступить к выборам в V Думу изменить избирательный закон и добиться выборов по сословиям, что должно было избавить народное представительство от партийности и оппозиционности.

Одновременно в к. 1916 — н. 1917 Марков прилагал немало сил к тому, чтобы созвать в Петрограде монархический съезд, призванный, по мнению правых: 1) организационно оформить единство монархического движения и избрать авторитетный общемонархический совет, с которым станут считаться правительство и местные власти; 2) выработать правую программу по победоносному завершению войны и послевоенному развитию России; 3) продемонстрировать либералам и революционерам силу и мощь монархистов. Однако попытки получить разрешение на проведение монархического форума в Петрограде не имели успеха. В к. 1916 Совет Монархических Съездов уполномочил Маркова, И. Г. Щегловитова, А. А. Римского-Корсакова, С. В. Левашова и А. И. Дубровина «ходатайствовать об их приеме в высших сферах для ознакомления со взглядами на политический момент и в крайнем случае о приеме челобитной от лица монархических организаций, участвовавших на последнем съезде правых». В янв. 1917 И. Г. Щегловитов, назначенный с 1 янв. председателем Гос. Совета, пытался убедить в целесообразности съезда министра внутренних дел А. Д. Протопопова, но тот передал решение на усмотрение председателя Совета министров кн. Н. Д. Голицына, который проведение съезда не разрешил. Тогда Марков попытался собрать съезд явочным порядком. В февр. за подписью Маркова, двух его товарищей гр. Н. Ф.Гейдена и В. П. Соколова и секретаря Р.В.Трегубова в отделы было направлено Окружное послание, в котором начать выборы уполномоченных на съезд. Текст послания попал в левые газеты, которые прокомментировали его соответствующим образом. Разразился скандал. В «Новом времени» появился комментарий В. М. Пуришкевича, который назвал съезд «провокацией, граничащей с государственным преступлением». После этого созыв съезда стал невозможен.

Февральская революция застала Маркова врасплох. В первые же дни переворота, опасаясь ареста, он бежал из Петрограда. Однако 27 мая 1917, несмотря на измененную внешность (Марков коротко остригся и отпустил бороду, которая, по свидетельству очевидцев, его сильно состарила), он был арестован в Финляндии и доставлен в Петроград для дачи свидетельских показаний Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК) Временного правительства, допрашивавшей его как свидетеля «преступлений» старого режима. Поскольку Марков пользовался неприкосновенностью, как член Думы, он находился на «свободе», «правда под присмотром трех любезнейших, но вооруженных офицеров революции и запертый в просторной и комфортабельной комнате дворца Великого Князя Владимира Александровича — с прекрасным видом на Петропавловскую крепость», как позже отмечал он сам.

На допросах держался спокойно и вел себя смело и даже вызывающе. Отказался выдать ЧСК неизвестных ей руководителей СРН. На одном из допросов утверждал, что в родном Курске его хотят застрелить, «так как во главе комитета общественной безопасности стоит профессиональный убийца Голощапов».

Характеризуя позже Февральскую револю-цию, Марков отмечал: «Россия рухнула на пороге уже готовой победы, рухнула потому, что была заживо, изнутри пожранная червями... Эти черви были сознательные и бессознательные агенты темной силы иудо-масонства», а роль этих червей, «разъевших белое тело родной Матери — России» сыграли деятели Прогрессивного блока. Но в то же время Марков признавал, что далеко не только масоны и евреи привели к падению русское Самодержавие: «Тут за дело взялись не бомбометатели из еврейского Бунда, не изуверы социальных вымыслов, не поносители чести Русской Армии Якубзоны, а самые заправские российские помещики, богатейшие купцы, чиновники, адвокаты, инженеры, священники, князья, графы, камергеры и всех Российских орденов кавалеры».«Монархия пала не потому, что слишком сильны были ее враги, — констатировал Марков уже в эмиграции, — а потому, что слишком слабы были ее защитники».

Летом 1917, после освобождения, Марков создал в Петрограде подпольную организацию «Великая единая Россия» с первоначальной целью — спасения Царской Семьи. Кроме Маркова в нее входили Г. Г. Замысловский, Н. Д. Тальберг, правые депутаты Гос. Думы, гвардейские офицеры. Марков принимал участие и в руководстве конспиративной «Объединенной офицерской организацией», непосредственным руководителем которой был ген. Е.К.Арсеньев. Наряду с А. Ф. Треповым входил он и в «Комитет петроградской антибольшевистской организации», являвшейся филиалом московского «Правого центра». В это время он, по собственному признанию, «переезжал из Петербурга в Москву и обратно, ночевал по пустым квартирам, каждый день рисковал быть узнанным на улице и арестованным».«С малыми, случайно добываемыми средствами мы вынуждены были вести работу в сокращенных размерах, действовать с перебоями и промедлениями, располагали недостаточными силами, там, где требовались сотни людей, мы имели десятки. Но все же до последнего дня мы добивались и делали все, что было в наших силах для освобождения Государя и Его Семьи. Но все же большая подготовительная работа была произведена и спасение Их из Тобольска становилось реально исполнимым. Перевоз в Екатеринбург нанес страшный удар всем нашим планам. Но будь у нас в апр. 1918 хотя бы один миллион рублей, думается, мы успели бы сосредоточить к Екатеринбургу отряд в 300 смелых людей и сделать решительную попытку для соединения Царской Семьи с чехословаками. Миллиона вовремя у нас не оказалось и Государя мы не спасли. В этом мы, монархисты, конечно, виноваты, и в первую голову, виноват в этом я, Марков 2-й, Мы виноваты в том, что хотели, пытались, но не сумели спасти нашего Царя и Его Семью. Но в одном мы не виноваты, — не виноваты в безучастии к судьбе нашего Государя. В этом виноваты не мы, а другие...», — позже писал Марков об этом периоде своей деятельности.

8 ноября 1918 Марков покинул Петроград и перебрался в Финляндию. С конца года участвовал в Белом движении на Северо-Западе России. Под именем Льва Николаевича Чернякова служил обер-офицером для поручений при Военно-гражданском управлении Северо-западной армии. В этот период Марков являлся членом «Братства Белого креста Великой единой России» (1918—1919); возглавлял монархический, состоящий преимущественно из офицеров «Союз верных» и редактировал выходившую в Ямбурге газету «Белый крест», вскоре запрещенные за монархизм командующим армией ген. А. П.Родзянко.

Весной 1920 Марков эмигрировал в Германию, став одним из организаторов берлинского «Русского общественного собрания», на базе которого соединились русские правые монархисты. В к. 1920 Марков с соратниками создал Берлинское монархическое объединение, в орбиту влияния которого постепенно вошли большинство эмигрантских монархических групп. Тогда же он стал редактором журнала «Двуглавый орел» (сент. 1920-1922, Берлин; 1926-1931, Париж). Был одним из главных организаторов Рейхен-галльского съезда (Съезд Хозяйственного восстановления России в г. Рейхенгалль (Бавария) 29 мая — 4 июня 1921) — объединительного съезда право-монархической эмиграции, на котором был избран председателем (с 1921 по 1927) Высшего Монархического Совета (ВМС). Придерживался позиции, согласно которой монархисты должны были дистанцироваться от Белого движения. Открывая Рейхен-галльский съезд, он подчеркивал: монархисты «стоят между красными и белыми» и «должны связать их». Краеугольный камень русского мира — это Самодержавие. Как только оно пало — «тотчас же уничтожилась русская культура, заколебалась русская Церковь, вернулся языческий «звериный обычай», распалось русское государство и сгинуло самое имя России».«История не знает республиканской России, а знает лишь Россию-Монархию, и тем, кому Россия монархическая ненавистна, им ненавистна вообще Россия». Считал, что Возрождение России начнется с Земского собора, который и призовет Царя. При этом подчеркивал, что вопросы престолонаследия малоактуальны — важно, кого желает народ; а право всегда должно находится в подчиненном отношении к Правде Божией.

Марков также являлся участником Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви в Сремских Карловцах, проходившего 21 ноября — 3 декабря 1921, на котором под его руководством был разработан проект «Послания чадам Русской Православной Церкви, в рассеянии и изгнании сущим», содержавший следующие слова: Господь «да вернет на Всероссийский престол Помазанника, сильного любовью народной, законного православного Царя из дома Романовых». Тогдашнюю позицию Маркова достаточно четко характеризует его письмо, написанное в 1924: «ВМС выражает свое твердое убеждение, что лишь при условии открыто исповедуемого Русской Армией священного лозунга «За Веру, Царя и Отечество» и при дружном объединении Армии со всеми исповедующими этот лозунг русскими людьми только и возможно избавление нашей Родины от тяжкого и позорного ига Интернационализма».

В 1926 Марков участвовал в объединительном съезде правой и правоцентристской эмиграции в Париже (т.н. «Зарубежный съезд», 4—11 апр. 1926). После завершения работы съезда Марков оставил пост председателя ВМС, но, переехав из Германии во Францию, продолжал редактировать «Двуглавый орел» и участвовать в работе Совета. В 1931 он председательствовал на монархическом съезде в Париже, где конфликт вокруг вопроса о престолонаследии привел к расколу ВМС. После смерти вел. кн. Николая Николаевича Марков признал «законность» претензий на Престол вел. кн. Кирилла Владимировича, однако противостояние большинства делегатов этому решению вынудило Маркова покинуть съезд и выйти из числа членов ВМС. В к. 1920-х — н. 1930-х Марков также участвовал в работе Русской монархической партии, Комитета призыва к объединению вокруг главы Императорского дома (кирилловцы), Союза «За Веру, Царя и Отечество», общества «Российское Согласие», Российского Имперского Союза-Ордена.

В 1934 Марков был привлечен в качестве эксперта защиты для участия в Бернском процессе, организованном рядом еврейских организаций с целью доказать подложность «Протоколов сионских мудрецов» и остановить их дальнейшее распространение. В 1935, переехав в Эрфурт, Марков по приглашению У.Флейшгауэра поступил в русскую секцию «Мировой службы» (своего рода «антисемитского интернационала»). С 1936 редактировал русский выпуск бюллетеня «Мировая служба. Международная корреспонденция по просвещению в еврейском вопросе». Участвовал в создании энциклопедии «Сегила Вери», где планировалось собрать все, что «думают и знают о евреях арийцы».

Согласно некоторым данным, после нападения гитлеровской Германии на СССР Марков прекратил свое сотрудничество с нацистами. Скончался в Висбадене на 80-м году жизни.