Николай Маклаков

Биография

Гофмейстер Высочайшего Двора, действительный статский советник, выдающийся правый государственный деятель, министр внутренних дел, член правой группы Государственного Совета, активный участник право-монархического движения.

Потомственный дворянин. Отец — известный окулист, приват-доцент Московского унта Алексей Николаевич Маклаков (1837-1895), мать — писательница Елизавета Васильевна Чередеева (ум. 1881). Окончил историко-филологический ф-т Московского ун-та (1893). С 1894 сверхштатный чиновник для особых поручений при Московской казенной палате, с 1898 податный инспектор в г. Юрьеве Владимирской губ. С 1900 начальник отделения Казенной палаты в Тамбове, с 1902 директор Тамбовского губернского попечительного комитета о тюрьмах. 24 марта 1906 назначен управляющим Казенной палатой в Полтаве. Был председателем комиссии по украшению города по случаю юбилейных торжеств в связи с празднованием 200-летия Полтавской победы. П. А. Столыпин представил энергичного чиновника Императору Николаю II, и тот 7 июня 1909 был назначен И. О. Черниговского губернатора, где проявил недюжинные административные способности, и через полгода был утвержден в этой должности. В 1911 Государь посетил Чернигов, чтобы помолиться у мощей прославленного в Его царствование Свт. Феодосия Угличского. Порядок в губернии порадовал Императора. В 1912 на выборах в IV Государственную Думу в губернии провалились октябристы, считавшие Чернигов своей вотчиной. Либералы обвинили Маклакова в давлении на выборы. И раньше непростые отношения с местным земством обострились до крайности. В С.-Петербург была отправлена депутация с прошением об отставке губернатора, дело дошло до того, что забастовку объявили местные предводители дворянства. Государь освободил Маклакова от должности губернатора, но назначил его 16 дек. 1912 управляющим делами Министерства внутренних дел. Назначение состоялось, несмотря на упорное сопротивление председателя Совета Министров В. Н. Коковцова, который не без оснований опасался, что Маклаков, тесно связанный с влиятельным правым деятелем кн. В. П. Мещерским, станет препятствовать проведению правительством либеральной политики. Однако Государь настоял на своем, заявив Коковцову, что после неоднократных встреч с Маклаковым пришел к выводу, что он «человек очень твердых убеждений, но чрезвычайно мягкий по форме». 21 февр. 1913 Маклаков был утвержден министром. 27 мая 1913 пожаловано званием гофмейстера Высочайшего Двора.

На тот момент Маклаков уже имел репутацию сановника крайне правого направления, твердого монархиста, хотя и не выступавшего против самого по себе существования Гос. Думы, но сторонника законосовещательной Думы, полагавшего, что в управлении внутренними делами России необходимо, чтобы правительство было «хорошо осведомлено обо всем, что творится в стране, чтобы оно имело друзей среди учащейся молодежи, среди рабочих, среди крестьян, среди чинов и войска». Хорошо знавший Маклакова по совместной службе П. Г. Курлов давал ему такую характеристику: «истый монархист по убеждениям, искренно и горячо был предан Государю Императору и готов был действительно положить все силы на служение своему Монарху и родине».«Близкое знакомство с Н. А. Маклаковым оставило во мне впечатление как о чистом и прекрасном человеке», — писал Курлов. Государь был очень доволен министром. А. А.Вырубова вспоминала: «Маклаковым Государь был очарован и говорил: «Наконец Я нашел человека, который понимает Меня и с которым Я могу работать».

На посту министра провел через законодательные учреждения св. 150 законопроектов, в т.ч. о преобразовании полиции, о печати (с Уставом о печати), о преобразовании статистической части МВД, о 2-й всеобщей переписи населения. Неоднократно выступал за роспуск Государственной Думы (в этом духе направил в 1913 несколько писем Царю). Ставил на обсуждение вопрос об изменении Основных законов Российской Империи. После начала Первой мировой войны внес 18 ноября 1914 в Совет Министров «Записку», в которой настаивал на ограничении Земского и Городского союзов исключительно делом «помощи больным и раненым» и запрещении им заниматься политикой. Всячески тормозил созыв сессий Гос. Думы. Назначение Маклакова министром возродило надежды правых на восстановление неограниченного Самодержавия. В новой должности Маклаков активно поддерживал монархическое движение. Однако из-за сопротивления либеральных сановников многого ему не удалось сделать. Глава правительства Коковцов мешал проведению жестких мер в отношении печати, препятствовал его политике вытравливания еврейского элемента из акционерных предприятий. Ему не удалось сменить либеральных губернаторов и добиться повсеместно проведения правого курса.

С самого начала против Маклакова ополчились думские октябристско-кадетские круги. Либералы ставили ему в вину «цензурные репрессии», закрытие Вольного экономического общества, неприязненное отношение к Земскому и Городскому союзам. Используя любой повод, они даже обвиняли его в слабой борьбе с так называемым «немецким засильем». На аудиенции у Государя в мае 1915 М. В. Родзянко рекомендовал удалить Маклакова из правительства под лукавым предлогом, что он своей преданностью монархии может только поколебать Престол. Союзником думских либералов стало так называемое «столичное общество», которое с первых дней вступления в должность министра начало травить провинциального чиновника. В салонах его действия неправильно освещались и высмеивались. Знакомый не понаслышке с нравами столичной бюрократии тов. министра внутренних дел П. Г. Курлов заметил, что «вести борьбу с испытанными в интригах бюрократами было не под силу доверчивому провинциалу». Но Государь длительное время отвергал самую мысль об отставке Маклакова. Однако противникам Маклакова удалось привлечь на свою сторону вел. кн. Николая Николаевича. Не желая обострять внутриполитическую ситуацию во время войны и стремясь к единению общества, Государь решил пойти навстречу пожеланиям либералов, и в июне 1915 Маклаков вынужден был выйти в отставку. По свидетельству А. А.Вырубовой: «Государь лично ему об этом сообщил на докладе. Маклаков расплакался... Он был один из тех, которые горячо любили Государя не только как Царя, но и как человека, и был ему беззаветно предан».

После отставки он получил 20 тыс. руб. на устройство квартиры и «оклад содержания, по званию члена Государственного Совета, в размере 18 тыс. руб. в год» (членом Госсовета он был назначен еще 21 янв. 1915). В Гос. Совете входил во фракцию правых. Участник Петроградского совещания (Совещание монархистов 21—23 ноября.

1915 в Петрограде), на котором был избран в состав руководящего органа черносотенного движения — Совета Монархических Съездов. Он поддерживал постоянные контакты и вел переписку с видными представителями правых организаций из провинции (наиболее интенсивно с К. Н. Пасхаловым и Н. Н. Тихоновичем-Савицким). В 1916 — н. 1917 принимал активное участие в кружке правых А. А. Римского-Корсакова, в который входилли А. А. Макаров, Д. П. Голицын, А. А. Ширинский-Шихматов, М. Я. Говорухо-Отрок, Н. Е. Марков, Г. Г. Замысловский и др. видные правые деятели). Осенью 1916 на частном Совещании правых Маклакову предложили стать председателем Временного Совета Монархических Съездов (после отказа И. Г. Щегловитова), который должен был созвать в Петрограде в к.

1916 монархический съезд. Однако Маклаков отказался, у него были иные планы. Имеются сведения, что в это время Государь начал вызывать Маклакова и советоваться с ним по поводу ситуации в стране. 26 ноября Маклаков выступил в Гос. Совете с большой обличительной речью, которая была с одобрением встречена в кругах правых. Он говорил: «С самого начала войны началась хорошо замаскированная святыми словами, тонкая, искусная работа... русскому народу стали прививать и внушать, что для войны и победы нужно то, что в действительности должно было вести нас к разложению и распаду... Это была ложь, для большинства бессознательная, а для меньшинства, стремившегося захватить руководство политической жизнью страны, ложь сознательная и едва ли не преступная». Он заявил, что так называемое общество «делает все для войны, но для войны с порядком; оно делает все для победы, — но для победы над властью». Маклаков подверг жесткой критике политику уступок либералам. Он решительно опроверг лживые слухи, что правые добиваются сепаратного мира: «Это ложь. Мировое положение России великой России для нас, правых, превыше всего. Оно дает ей право жить своей собственной, самобытной русской жизнью». Он призвал всех помнить о своем долге верноподданных: «Отечество в опасности. Это правда, но опасность испарится, как дым, исчезнет, как наваждение, если власть, законная власть, будет пользоваться своими правами убежденно и последовательно, и если мы все, каждый на своем месте, вспомним наш долг перед Царем и Родиной». Заключительные слова этой исторической речи Маклакова оказались воистину пророческими: «С этой верой мы будем бороться и с этой верой мы умрем».

Некоторые видные правые видели в нем «сильную фигуру», которая может подавить массовые беспорядки и восстановить порядок. В н. 1917 он рассматривался правыми деятелями как кандидат на роль диктатора в случае начала революции. 31 янв. Н. Н. Тиханович-Савицкий писал, обращаясь к нему: «Скажите, Николай Алексеевич, откровенно, если бы у нас произошел мятеж посильнее 1905 с участием войск, Вы взялись бы усмирить его, если бы Вас назначить в это время опять министром внутренних дел. Есть ли у Вас план на этот случай? Не можете ли Вы узнать и указать мне нескольких военачальников, популярных в войсках, сильно правых, на которых можно было бы вполне положиться». Маклаков был одним из немногих сановников, предпринимавших накануне февраля 1917 реальные шаги по предотвращению революции. В начале янв. 1917 он встречался с Государем, которому передал записку правых, составленную членом Гос. Совета М. Я. Говорухо-Отроком. В записке предлагался ряд срочных контрреволюционных мер. Ознакомившись с запиской правых, Государь поручил Маклакову 8 февр. 1917 подготовить Манифест о роспуске Гос. Думы. В ответном письме Царю Маклаков обещал обсудить проект предполагаемого манифеста с А. Д. Протопоповым. Он писал: «Власть больше чем когда-либо должна быть сосредоточена, убеждена, скована единой целью восстановить государственный порядок, чего бы то ни стоило, и быть уверенной в победе над внутренним врагом, который давно становится и опаснее, и ожесточеннее, и наглее врага внешнего». 25 февр. 1917, явившись вместе с А. Ф. Треповым и А. А. Ширинским-Шихматовым на заседание Совета Министров, Маклаков настойчиво предлагал ввести осадное положение в Петрограде, но председатель Совета министров кн. Н. Д. Голицын не решился на такую меру.

28 февраля Маклаков был арестован, при пешем сопровождении в Петропавловскую крепость едва не был растерзан революционной чернью. Н. Д. Тальберг передавал его собственный рассказ: «Нас вели по Шпалерной улице. Вокруг рычала озверевшая толпа, посылавшая нам ругательства, иногда ударявшая и подталкивавшая нас при полном равнодушии конвойных. Какой-то детина вскочил ко мне на спину и сдавливал ногами. Моя давно сломанная и постоянно напоминавшая о себе нога сильно болела. Наконец подошли к Петропавловской крепости. Перед самыми воротами кто-то ударил меня по голове; я упал, к счастью у самых ворот, откуда уже без сознания был внесен конвойными в камеру». В тюрьме он находился уже до самой кончины. Маклаков был одним из тех, немногих, царских министров, которые имели мужество на допросах в Следственной комиссии не отречься от своих идеалов. Он с достоинством возражал следователям Временного правительства: «Простите, я не знаю, в чем собственно я шел в своих взглядах против народа. Я понимал, что ему может быть хорошо при том строе, который был, если строй этот будет правильно функционировать... Я думал, что до последнего времени Россия не падала, что она шла вперед и росла под тем самым строем, который до последнего времени существовал и который теперь изменен. Я никогда не мог сказать, что этот строй был могилой для России, для ее будущего». 11 окт. В связи с болезнью переведен в лечебницу Конасевича (ул. Песочная 7 в Петрограде), где жил под формальным надзором. С ним встречался служивший ранее под его началом Н. Д. Тальберг. В первые месяцы правления большевиков Маклаков, пользуясь правом прогулок, даже посещал заседания подпольной монархической организации Н. Е. Маркова, которая пыталась организовать спасение Царской Семьи. В авг. 1918, получив от Н. Н. Чебышева сообщение о предстоящем аресте, покинул лечебницу, но не желая подводить медперсонал, вскоре вернулся и был арестован. Под конвоем отправлен в Москву, где в первый день после объявления «красного террора» был убит на Братском кладбище в Петровском парке вместе с еп. Ефремом (Кузнецовым), прот. И. И. Восторговым, И. Г. Щегловитовым, А. Н. Хвостовым, С. П. Белецким и др. Свидетель преступления передавал, что палачи «высказывали глубокое удивление о. Иоанну Восторгову и Николаю Алексеевичу Маклакову, поразивших их своим хладнокровием пред страшною, ожидавшею их участью».

Был женат на кнж. Марии Леонидовне Оболенской (1874-1949), дети: Юрий (1894-1969) и Алексей (1896—после 1920), офицер Добровольческой армии.