Николай Алексеев

Биография

Алексеев Николай Николаевич (1879-1964) - правовед, общественный деятель, эмигрант. Профессор права Московского коммерческого института (1912-1916), Московского университета (1917-1918), Таврического университета (1918-1919), в эмиграции с 1920, вице-председатель константинопольского Союза русских писателей и журналистов, профессор права в Праге (1922-1924), Берлине (1924-1931), Страсбурге (1931-1940), Белграде (1940-1943), участник евразийского движения.

Родился в Москве в семье профессионального юриста. По окончании гимназии поступает на юридический факультет Московского университета. В февр. 1902 его учеба была прервана, он исключается из числа студентов за революционную деятельность и приговаривается к 6 мес. тюремного заключения. После освобождения Алексеев уезжает за границу, где продолжает свое образование в Дрезденском университете. Лишь в 1906 он возвращается на родину, с отличием заканчивает юридический факультет и остается на кафедре философии права Московского университета. С 1908 по 1910 Алексеев стажируется за границей в Берлине, Гейдельберге и Париже. После возвращения, в 1911, защищает магистерскую диссертацию по теме «Науки общественные и естественные в историческом взаимоотношении их методов» (вышла отдельным изданием в Москве в 1912). В 1917 избирается экстраординарным профессором на кафедре философии права Московского университета. После февральской революции активно сотрудничает с Временным правительством, принимает участие в подготовке Учредительного собрания. В годы гражданской войны Алексеев — активный участник Белого движения. После поражения генерала Врангеля он вынужден был эмигрировать за границу, где некоторое время оставался вне сферы науки. Только в 1922 его пригласили на должность профессора в Пражский Русский университета, где в это время преподавал учитель Алексеева — П. И. Новгородцев. В 1931 университет прекращает свое существование, и Алексеев переезжает вначале в Страсбург, а затем, в 1940, в Белград, где принимает активное участие в движении Сопротивления. В 1945 он принимает советское гражданство, но вернуться в Россию ему не удается из-за ухудшения отношений между Югославией и СССР.

Уже в ранних произведениях Алексеева проявляется желание преодолеть «европейский эгоцентризм», уйти от юридизма и правового монизма в исследовании этих явлений. «В каком кризисе, — пишет Алексеев в 1912, — находится современная западная социально-философская мысль, разочаровавшаяся в своих старых путях, еще не нашедшая и бесплодно ищущая новых? Уйдя в методологические изыскания, она менее всего дает нам ответы на существенные вопросы социальной науки и представляет странное зрелище построения научных методов там, где еще не существует настоящего знания». Преодоление этой односторонности западной науки становится первейшей задачей научного труда Алексеева.

В идеологической сфере его воззрения выразились в устойчивом убеждении о наличии двух различных типов культур: восточной и западной. Анализируя различные виды правоотношений, Алексеев пришел к выводу, что их необходимо разделить на 2 вида: органические и внешние, механические. Последние наиболее характерны для правовых культур государств Западной Европы, что связано с определенным и вполне конкретным правопониманием и правовой психологией западных народов. Здесь индивид понимается в качестве самодостаточной и самоизолированной единицы, чьи отношения с себе подобными строятся на условии, договоре. Право в этом случае рационализируется и утрачивает органическую связь с нравственностью и нравственным идеалом. Напротив, в органических отношениях традиционных культур Востока, где превалирует нравственное начало, речь идет о праве как способе достижения социальной справедливости, социальной правды. Этот вывод не умаляет значение права, но верно определяет его природу и соотношение с нравственностью. Универсализм западной мысли приводит к тому, что государства начинают оцениваться как «правильные» и «неправильные». В результате наука государственного права становится наукой о европейском праве и государстве Нового времени, нимало не интересующаяся восточными государственными формами и их политическими идеалами.

Западная государственность, где все построено на демократии и партийной борьбе, есть путь не только единственно возможный, но и глубоко порочный. Здесь, по мнению Алексеева, доминирует эгоцентризм голосующего корпуса взрослых граждан, который, будучи неорганизованный внешней силой политических партий, сам по себе не способен провести ни одного голосования. В результате современная демократия представляет собой олигархию части голосующего населения, не умеющего вместе с тем ничем управлять. На смену ему должно придти государство идеократическое, или, иначе, государство стабилизированного общественного мнения, центральным элементом которого является нация как совокупность исторических поколений, носитель конкретной культуры. Русский народ, считал Алексеев, имеет какую-то свою собственную интуицию политического мира, отличную от воззрений западных народов и в то же время не вполне сходную с воззрениями народов чисто восточных. У России — особое лицо, и это — факт, с которым необходимо считаться, если «мы говорим о русской государственности и путях ее будущего развития».

Невозможность признать западные воззрения о праве в качестве единственно верных приводят Алексеева в лагерь евразийцев. Приняв эту идеологию и даже по ряду вопросов выступая в качестве основоположника по отдельным проблемам, Алексеев серьезно расходится в оценках русской старины и ее политических идеалов со славянофилами. Славянофилы глубоко верили в особое промыслительное значение русского народа, полагая, что, сохранив чистоту Православной веры, он выступит тем спасительным мессией, который способен преобразовать весь мир. Иной точки зрения придерживается Алексеев. Евразийство, по его мнению, предполагает преодоление Запада не извне, а изнутри. Теоретическое различение культур Востока и Запада необходимо, но лишь для того, чтобы обосновать последующий их синтез. Русский народ должен в себе и через себя преодолеть западного человека и лишь тогда уже встать перед решением вселенских задач.

Алексеев отмечал, что весь строй Московской монархии основывался не на писаной конституции, а на том чисто нравственном убеждении, что порядок, устанавливающий характер внешней мощи государства и его распорядителей,.. установлен свыше, освящен верой отцов и традициями старины.

Но вместе с тем он считал, что Московское государство было государством не только православным, но и восточным, и монархическая традиция формировалась в нем под сильнейшим влиянием идеи восточной языческой монархии. Более того, по мнению Алексеева, монархическая государственность вовсе не представляет собой типичного элемента русского правосознания. Ей успешно противостоят идеи диктатуры, «казачьей вольницы» и сектантского понимания государства. Будущее России принадлежит православному правовому государству, которое сумеет сочетать твердую власть (начало диктатуры) с народоправством (началом вольницы) и со служением социальной правде.