Наталья Мирзоян

Всегда есть страх, что не сможешь сделать следующий фильм

Среди самых популярных (и у нас, и на Западе) русских анимационных короткометражек этого года – фильм «Чинти» Натальи Мирзоян. Сделанная из чая семиминутка про муравья, создающего крошечную «мусорную» копию Тадж-Махала представляла Россию в основном конкурсе фестиваля Аннеси, а недавно получила спецприз жюри на втором важнейшем анимационном смотре – в Хиросиме. Специально для kino-teatr.ru Наталья Мирзоян рассказала про Хиросимский фестиваль, и про то, как ей удается совмещать создание авторских короткометражек с работой над сериалом «Смешарики».

Как впечатления от Международного анимационного фестиваля в Хиросиме?

- Хиросимский фестиваль отличается от других, например, от фестиваля в Аннеси. Если в Аннеси они не очень-то сообщают, когда просмотр, или могут показать фильм в плохом качестве – ты помнишь (на международном фестивале в Аннеси была очень плохая проекция «Чинти» - М. Т.), то здесь наоборот. 20 раз сообщают, когда показ, когда где нужно быть. Даже дают бумажку с инструкциями: «Когда назовут ваш фильм, выйдите на сцену, найдите там крестик, встаньте на этот крестик, помашите ручкой…» В общем, такая гипер-забота.

А какие-нибудь пресс-ланчи есть?

- На следующий день после показа – встреча с японской прессой. Они все немного скованные, как-то очень стесняются задавать вопросы и сами вопросы, как бы так сказать… очень вежливые, корректные, без всяких подвохов. Безумно стеснительный народ, конечно.

Ты удивилась, когда получила приз? Или из отношения окружающих можно было догадаться, что фильм в фаворе.

- Знаешь, с одной стороны, в программе было очень много хороших фильмов, с другой, в Хиросиме дают много призов, плюс я знала отношение к моему фильму Игоря Ковалева, который был в жюри. В общем, я надеялась, что как-то отметят. И публика тоже очень хорошо реагировала. У японцев свои предпочтения. Например, на фильме «Трамвай», получившем гран-при в Аннеси и вызвавшем там бурю эмоции, хиросимская публика просто молчала. А на мой фильм они очень хорошо реагировали, смеялись, где надо и не надо, аплодировали.

Это неудивительно, в твоем фильме есть нечто восточное…

Да, он основан на дзен-буддизме в какой-то мере.

И главное, в нем есть этот элемент полемики. Восток ведь уже не просто восток. Он все равно вынужден задаваться западными вопросами. И в «Чинти» это как раз присутствует: вот герой строит свой мусорный Тадж-Махал, совершает подвиг, вроде бы видит признание, а потом – бац!

И оказывается, что все зря. Да-да, я с тем и делала «Чинти». Именно с этой точки зрения. Хотя в России или в Европе он иногда воспринимается совершенно противоположным образом. Но японцы, как мне кажется, очень правильно все поняли.

Как возникла идея?

- Это случилось в Индии. Меня действительно впечатлил Тадж-Махал. И вот однажды я сидела в таком месте, откуда Тадж-Махал был виден на горизонте, думала об эфемерности нашего бытия, и одновременно возникла забавная такая мысль о насекомых, которые копошатся там, у подножия Тадж-Махала, даже не подозревая, где они находятся. Так возникла история. Сначала сложилась коротенькая зарисовка. И была идея сделать трилогию про насекомых – из совсем коротеньких мультов. Но потом появилась идея с чаем, и вообще постепенно стало понятно, что эта работа выходит за рамки коротенького анекдота. Что можно сделать историю более лиричную и, возможно, более глубокую.

В фильме такие цвета… неужто все это чай?

- Конечно, такого голубого чая не существует. Но вообще чай бывает разным. Там мате, ройбуш, - в общем, все, что можно найти в магазине «Унция» (надо было их спонсорами взять). Какие-то оттенки сделаны при помощи фото-фильтров и компьютера. А где-то использовались канцелярские папки полупрозрачные: если класть их сверху на слой с мате, то получается такая размывка, плюс голубой оттенок появляется. Мате светлый и поэтому хорошо меняет цвет.

На стекле снимала?

- Да. У меня был маленький станок, который мы сделали с моим другом: деревянные планки и шесть слоев стекла. И все это было оборудовано на старом советском фотоувеличителе, а сбоку вешались фильтры. Это все была дико смешная конструкция.

То есть фильм ты делала дома?

- Да, как совершеннейший кустарь.

Но, послушай, в титрах фильма написано «студия «Петербург»», продюсер Илья Попов… Прекрасная, богатая студия – что ж она тебе не оборудовала станок?

Я такой человек, немножко не наглый. К тому же я начала делать фильм еще до того, как мы получили на него финансирование. И потом… мне казалось, что это так долго: ждать, пока мне сделают нормальный станок. Когда есть идея, и ты горишь ею, хочется побыстрее. За день пошли, купили в строительном магазине каких-то планок, пригвоздили друг к другу, и станок готов. Невтерпеж было.

А у предыдущего фильма – «Дерева детства» - какая была история? С чего ты вообще решила делать собственное кино?

- Я тогда только начинала свой путь в анимации – и, в общем-то, не планировала делать кино и быть режиссером. У меня была картина, и мне захотелось просто для себя

ее пошевелить. Я сделала одну сцену, потом другую и стала собираться некая история, довольно сюрная, совсем не такая, как в фильме. И почему-то я решила показать свой опыт директору нашей студии Надежде Кузнецовой. Ей очень понравилось, она посоветовала обратиться к Анатолию Прохорову, ему тоже понравилось. Он сказал, что нужна история, и что можно подать заявку в Госкино. Я за день придумала эту историю, потом мы ее доводили до ума… Это был, конечно, очень непрофессиональный подход, потому что я сначала что-то сделала, а потом уже писала сценарий в итоге.

И то, что реакция на фильм была положительной, уже вдохновило тебя на «Чинти», да?

- Маш, ну, реакция-то была неоднозначно положительной. Помню, что у кого-то фильм вызывал положительные эмоции, а кому-то он не нравился вовсе…

Такого, чтобы фильм нравился всем, не бывает. Я имею в виду, что «Дерево детства» заметили. На Суздальском фестивале, бывает, до ста фильмов в программе, а говорят всего про десяток.

Нет, конечно, я была рада. Я «Дерево детства» делала в общей сложности лет пять, столько сил потратила, и, разумеется, внимание меня обрадовало. Но потом началась депрессия, из-за того, что я никак не могла приступить к следующему фильму. Так всегда – начинаешь что-то, потом бросаешь. Я сейчас опять в такой же ситуации нахожусь. Всегда есть страх, что ты не сможешь снять следующий фильм. И, кстати, чем лучше реакция на один фильм, тем сложнее делать следующий.

Многие говорят о том, что после успеха делать новую работу сложнее. Уже страшно не соответствовать ожиданиям.

- Да. Хотя, с другой стороны, какая разница? Нужно просто делать то, что хочется.

Как твое «авторское кино» сочетается с твоей работой на «Смешариках»? Не возникает каких-то внутренних конфликтов, противоречий?

- Сложно сказать. «Смешариков» мне делать очень легко и приятно. Было легко и приятно, если точнее. После того, как Алексей Лебедев перестал писать для нас сценарии и «Смешарики» стали 3D, мой интерес к ним упал. Но делать сценарии Лебедева было удовольствием, и я чему-то училась, и росла, и зарабатывала деньги к тому же. Когда я работала над «Деревом детства», меня на год отпустили, и я вообще не вспоминала про «Смешариков». А когда делала «Чинти», фильм очень хорошо шел, и я параллельно на «Смешариках» тоже работала. Но совмещать было легко: потому что, в общем-то, «Чинти» по принципу тоже…

Смешарик в глубине души?

- Ну да, вроде того. Там тоже простая история… и я не отношусь к «Смешарикам» как к чисто заказной работе. Каждая серия, если она мне нравится, это тоже маленький авторский фильм. Поэтому проблем не было, но сейчас я чувствую, что пора завязывать со «Смешариками».

Я слышала, что ты училась на философа. Правда ли это?

- Я училась на факультете философии, но на социологическом отделении, так что по образованию я социолог.

В Петербурге или в Армении?

- В Армении. Я окончила Ереванский Государственный Университет.

А почему переехала в Питер?

- Чтобы стать художником. Мне всегда нравился Питер, у меня бабушка отсюда. Я хотела поучиться станковой графике – научиться делать гравюры. Поступила в институт, но через год бросила, потому что анимация оказалась милее моей душе.

То есть ты пошла учиться, а параллельно каким-то образом стала работать в анимации?

- Я совершенно случайный в анимации человек – мне просто нужны были деньги. А так как я немного это умела... Я просто работала перед этим год на ТВ-канале, где мы делали заставки к передачам и клипы с режиссером Наирой Мурадян. Все только ради денег. Никакой мечты делать кино и становиться аниматором у меня не было.

Полагаю, ты не жалеешь, о том, как все сложилось. Какие планы на будущее?

- Сейчас нам дали финансирование, и мы начали фильм, который может стать короткометражкой, а может - пилотным эпизодом сериала. Мы делаем его вместе с художницей Марией Якушиной и писательницей Анной Игнатовой. Это очень авторская вроде бы вещь, но нас трое авторов. И это очень здорово, потому что идет передача друг другу каких-то идей. Я так никогда раньше не работала, и мне очень нравится.

То есть что-то совершенно не похожее ни на «Чинти», ни на «Дерево»?

- Да, совершенно другой фильм. Я, если честно, непостоянный человек, не из тех людей, которые себе преданы. Мне неинтересно делать одно и то же, в одном стиле, жанре… Хотя, наверное, хотелось бы вернуться к чему-то такому, что было в «Дереве детства». Но уже на другом уровне, с опытом.