Мзия Савлохова
Когда Боря был в Киеве, тут не было ни одного вора
Вдова легендарного киевского авторитета, известного бизнесмена и тренера Бориса Савлохова вспоминает, как на мужа покушались из гранатомета и как знаменитые артисты Анне Вески и Буба Кикабидзе выручали его из милиции.
Мзия Савлохова в свое время рассказывала «Сегодня» о том, как был арестован, осужден и в итоге умер в колонии от сердечного приступа ее супруг Борис Савлохов. Правоохранители в 90-е годы часто называли Бориса Сослановича одним из столичных авторитетов, якобы имевшим свою бригаду и криминальный бизнес. Вдова с этим категорически несогласна — она считает, что муж чист перед законом, а посадила его милиция вместе с настоящими бандитами, против которых Борис, дескать, всегда боролся.
Мзия, в прошлый раз вы рассказали о гибели сначала среднего из братьев Савлоховых Тимура, а потом и смерти вашего мужа Бориса Савлохова. Теперь поговорим о жизни. Когда и как вы познакомились с Борисом?
— В 1979 году я приехала к родным в Осетию (папа у меня осетин, мама грузинка). А в этом селе Элхотово под Владикавказом (там, кстати, немцев остановили в 1943-м, там и Боря, умерший в колонии Сокиряны от сердечного приступа, похоронен) живет вся родня Савлоховых. Познакомились с Борисом, это была любовь с первого взгляда. Потом я уехала, он писал, звонил, когда ездил на соревнования, из каждого города присылал открытку и посылку. Поженились мы в Киеве, жили в однокомнатной квартире, он тут боролся за армейский клуб. С 1985 года Борис начал тренировать других. Боря был народным любимцем — он защищал простых людей. Только сейчас я поняла, против каких людей ему приходилось бороться. И сегодня я понимаю, почему его убрали.
Вы имеете в виду покушения на него (например, когда стреляли из гранатомета)?
— Там была такая ситуация. Люди разводились, и женщина с детьми должна была оказаться на улице без гроша в кармане. Она обратилась за помощью к Боре, а ее муж — к грузинскому вору Дато. Вору помогали правоохранители, я убеждена, потому что Боря им мешал. (Наемные убийцы сначала расстреляли несколько машин, в одной из которых ехал Борис, потом вслед его авто выстрелили из гранатомета, но неудачно, киллеру при этом оторвало руку, он истек кровью. — Авт.). Ведь там, где мы жили на Луначарского, некуда было бежать, там как остров, и милиция все перегородила. А убийцы все же убежали как-то (кроме скончавшегося на месте неудачливого гранатометчика. — Авт.). Кому-то это было выгодно...
Когда Боря был тут, в городе ни одного вора не было. Это правда, вам любой генерал подтвердит. А сейчас? Только и кричат, что выдворяют воров, а они все приезжают. Наверное, кому-то не нравилось, что Боря сюда воров не пускал…
Борис был богатым человеком?
— Он не был бедным, но и богатым не был. У него был бизнес, но он очень много тратил, причем не на себя. Многим спортсменам купил квартиры, машины, по жизни помогал. Вот пример: на Олимпиаду-96 Боря взял повара из Киева, и там он готовил еду всем нашим спортсменам, не только борцам. Никто там не питался гамбургерами! И призы дарил тоже всем спортсменам, кто выиграл. Так и жил…
Однажды, когда Бориса задержала милиция, за него заступились Анне Вески, Иосиф Кобзон, Буба Кикабидзе… Как это было?
— Мы с Борей собирались пойти на концерт во Дворец «Украина». Там выступали наши друзья. И вот звонит Иосиф Кобзон, спрашивает: «Вы едете?» Я отвечаю, мол, да, сейчас Борис заедет домой, и мы отправляемся во дворец. Но… Напротив Дома кино была парикмахерская, сейчас там ресторан. Боря был в своих привычках консервативен, привыкал к какому-то месту и не менял его годами. Так привык и к этой парикмахерской. Он мне позвонил и сказал: «Подстригусь и приеду». Я передала это Иосифу Давыдовичу. А потом мне позвонили друзья и сказали, что Борю забрали в милицию прямо из парикмахерской. Чуть позже перезвонил Кобзон, я ему все рассказала. Он: «Чем-то помочь?» Я: «Не надо». И поехала в Голосеевское (тогда Московское) РУВД. Звонит мне режиссер Дворца «Украина» Виктория, моя подруга: мол, как это случилось, почему? Я отвечаю: так, забрали и все. Тогда она приехала прямо в РУВД вместе с Анне Вески и Бубой Кикабидзе. Кстати, это сказки, будто Анне и Буба ходили к милицейскому начальству и просили выпустить Бориса. Никуда они не ходили, стояли со мной в вестибюле РУВД. Они просто рассчитывали своим присутствием ускорить выход Бори, мол, видите, артисты прибыли, Савлохова ждут на концерте. Борис вышел, мы поехали во дворец. А там Виктория говорит: давайте, я объявлю, что в зале присутствует генеральный спонсор концерта Борис Савлохов (хотя никаким спонсором он не был). Журналисты ведь узнали, что он был в РУВД, завтра все напишут, что вместо концерта Боря сидел в кутузке. А так все увидят, что он не в тюрьме, а на концерте, писать будет не о чем. Так она и сделала. Я со смеху умирала… Так все и закончилось — мы просто посмотрели концерт и уехали.
Откуда у Бориса были связи с известными артистами?
— Спорт и культура всегда были рядом, он — известный спортсмен и тренер, они — знаменитые артисты. Мы ведь с 1988 по 1993 год подолгу жили в Москве, Боря там тренировал российских борцов. Его питомец Лери Хабилов в 1992 году стал олимпийским чемпионом в Барселоне. Боре присвоили звание заслуженного тренера России, ему сам Ельцин часы вручал, участок земли подарили, квартиру в Москве… Тогда и познакомились мы со многими известными людьми, в том числе с артистами.
Владел ли Борис казино?
— Да, это была большая корпорация «Джосс» и «Сплит». «Сплит» даже в Москве открыли… Это вообще большой и сложный вопрос, о нем можно много говорить. Борис тогда многим дал работу, думал, это его команда, друзья… Но когда он споткнулся, они его продали. Не продал только один инвестор из Прибалтики — он остался душой с нами и затребовал назад свои инвестиции. И у меня еще при жизни Бориса, когда его ни за что посадили, не осталось ни акций, ничего от того игорного бизнеса — все забрали бывшие друзья. Как-то я встретила их в аэропорту, из Москвы летела, так они отвернулись — сделали вид, что не узнали. Наверное, стыдно мне в глаза смотреть…
А что было в казино? Говорят, Борис кого-то там избил…
— Не бил он никого. Были мы как-то с Борей в казино — не в нашем. Играли в покер, имели хорошие комбинации. Все знали, что мы выиграем. И тут крупье показывает, что у него — флеш-рояль (крайне редкая выигрышная комбинация). Явное мошенничество! А крупье тут же меняется по смене с напарником — после выигрыша. Боря говорит: вернись, покажи, как ты карты разложил… Однако крупье ушел. И все! Мы проиграли где-то сто-двести баксов и уехали домой. А в казино уже после нашего отъезда была драка — я знаю, кто дрался, но говорить не буду. Их милиция разнимала. Вот эту драку потом Боре и приписали. Но против Бори никто из работников казино не дал показаний, спасибо им за честность. Этот эпизод в итоге в суде «отвалился», осталось вымогательство. Да и то с проблемами по доказательствам. На суде выступил Миша Мамаян (один из «потерпевших» от якобы вымогательства), который рассказал, как было на самом деле. Мол, они занимались сигаретами, и милиция их прикрыла. А потом в милиции им показали фотку Бори и сказали: дадите показания на этого человека, что он вымогал у вас деньги, разрешим работать дальше. Второй потерпевший, Алоян, на суд вообще не пришел. А Мамаян после таких показаний боялся выйти из суда, потому что милиция поджидала его на всех лестницах. Спасся он так: вызвал в суд какого-то знакомого депутата из партии «зеленых». Тот приехал с помощницей, поднялся в суд, забрал Мамаяна и увез.
После этого эпизода милиция из зала суда просто исчезла. День никого нет, два, три… Мне стало как-то тревожно, думаю, задумала милиция какую-то очередную подлость. В воскресенье позвонила братьям Бориса, Тимуру и Руслану, попросила приехать ко мне. Они приехали вместе с Эльбрусом Тедеевым (олимпийский чемпион-борец, ныне народный депутат Украины от ПР. — Авт.), и я рассказала о своих тревогах, предложила обоим уехать из Киева на время суда. Поначалу они возражали, потом согласились. Тимур должен был уехать на другой день, в понедельник, Руслан — во вторник, на спортивные сборы. На том и разошлись. А той же ночью, в полпервого, Тимура убили. Предчувствие меня не обмануло…
Как проходил суд и чем все это закончилось?
— Прокурор требовал для Бори 4 года заключения, судья Замковенко дал 7 лет. Причем поначалу судья вел дело как бы в нашу пользу, ставил на место милицию, указывал на несуразности в следствии. Например, когда проводили очные ставки для свидетелей. Милиция брала на Владимирском рынке азербайджанцев и сажала рядом с Борей для опознания. Но Боря же был блондин с серо-голубыми глазами, совсем не похож на азербайджанцев-брюнетов. Один белый среди черных! Какое там опознание. К тому же Боря был публичный человек, его и так многие знали. Дверь открыта, а по закону должна быть закрыта, пока свидетель не зайдет. И это сняли на пленку. Замковенко на это указывал. Но потом почему-то все изменилось, и судья дал 7 лет…
Сначала Боря был на Лукьяновке, очень долго ему не давали копию приговора, чтобы не мог обжаловать в Апелляционном суде. А без этого нельзя отправлять на зону. Потом все же приговор вручили (мы его обжаловали, но безрезультатно), и отправили Бориса в Житомирскую колонию. Потом зон было много: Сарны, Винница, Хмельницкий, Каменец-Подольский и Сокиряны (там он умер). Он везде быстро устраивался, его уважали, потому что и там помогал людям. В Житомире я лекарства для заключенных передавала килограммами по просьбе Бориса. Возила еду, телевизоры, спортивные костюмы… Даже однажды привезла стоматологическое кресло (в Сарнах) для тюремного врача. У меня друг занимался продажей таких кресел — одно подарил мне, я отвезла по просьбе Бориса. Начальник зоны долго не хотел брать, тогда я сказала, что просто оставлю кресло на улице… Все-таки взял.
В Сокирянах жуткая была зона, я страшнее не видела в Украине. Там добывают белый камень, прямо в горе, выходят оттуда мокрыми, а в зоне толком не топят. Несколько месяцев — и человек сгорает от туберкулеза. Я когда увидела, так плакала…
И Борис там работал?
— Нет. По закону, если возраст больше 50 лет, работать не обязан.
Расскажите подробнее о своей семье. Как вам ныне живется?
— У нас четверо детей. Старшему сейчас 28 лет, второму — 27, девочке — 20 и младшему — 16. Старшие в Америке — я не могу их сюда привезти, боюсь за них. Они совсем другие, неиспорченные. Они там окончили школу и колледж, высшее образование там я одна не смогла потянуть финансово. А уезжали, им было 10 и 11 лет. Там жили в таком интернате по-американски. Занимаются сейчас бизнесом — автомобильным и строительным. Младший сын пока школьник, как и отец, занимается борьбой. Дочь учится в университете торгово-экономическом. Живут младшие со мной. Дома с детьми говорим то по-грузински (их моя мама научила, когда жили в Осетии), то по-русски. При жизни Бориса говорили дома по-русски. Языки грузинский и осетинский сильно отличаются, ведь осетины (аланы) — это прямые и единственные потомки скифов, и язык у них сохранился, хотя и видоизменился.
Вообще, после смерти Бори мне жилось очень трудно. Два года была в жуткой депрессии. 3 года почти все время проводила на кладбище, сюда не ехала, хотела в России жить. Но друзья настойчиво звали в Украину, и я согласилась. Я бы хотела чем-то заняться, бизнесом например, но в этой стране невозможно заниматься честным бизнесом. А идти под чью-то крышу не хочу, никто не может мне указывать, как жить и работать, кроме Бога. Но задумки у меня есть, фундамент заложила, может, скоро расскажу… Постоянно что-то мешает, то кризис, то грипп, потом выборы…
