Май Митурич-Хлебников

Биография (Журнал "ДИ'№ 9-10, 2003)

График, живописец. В 1953 г. окончил Московский полиграфический институт. Учился у П. В. Митурича.

Государственная премия РФ 1993 г. за настенную роспись Палеонтологического музея АН СССР им. Ю. А. Орлова.

За эту же работу в 1987 г. — серебряная медаль АХ СССР.

Серебряная медаль и диплом Международной выставки искусства книги в Лейпциге (ИБА-65) в 1965 г. за иллюстрации к книге С. Маршака "Стихи для детей".

Серебряная медаль и диплом Международного биеннале иллюстраций детской книги в Братиславе (БИБ-67) в 1967 г. за иллюстрации к книге К. И. Чуковского "Украденное солнце".

Награжден Орденом Восходящего солнца (Япония) 2005г.

Среди основных работ также иллюстрации к книгам: К. Чуковского "Тараканище" (1970), "Муха-Цокотуха" (1986), С. Маршака "Стихи для детей" (1971), С. Михалкова "Лиса, бобер и др." (1975), Р. Киплинга "Маугли" (1976), С. Аксакова "Аленький цветочек" (1985), С. Маршака "Азбука" (1984), "Двенадцать месяцев. Умные вещи" (1987), В. Бианки "Красная горка" (1986), Р. Киплинга "Кошка, которая гуляла сама по себе" (1989).

М. П. Митурич-Хлебников — автор многочисленных акварелей: "Подмосковная зима" (1991), "Березы" (1992), "Хоккайдо. Взморье" (1999), "Вековая олива" (1997); эстампов, серий рисунков, а также живописных работ — "Ирисы и маргаритки" (1967), "Под дубом" (1969), "Автопортрет" (1990), "Весенние березы" (1992), "В мастерской" (1996), "Оливковая роща" (1997), "Греческий берег" (1997), "Храм Афеа. Остров Эгина. Греция" (1998), "Греция. Древняя Олива" (1997), "Долина на острове Закинор" (1997).

Действительный член АХ СССР (1991). Народный художник РСФСР (1986). Профессор с 1990 г. Академик-секретарь Отделения графики и член Президиума PAX с 1997 г.

Похоронен 1 июля 2008 года в Москве.

Реальность и сказка Мая Митурича

Часто ли в наше жестокое, злое время конфронтаций и ненависти, безверия и опустошенности можно увидеть искусство, исполненное света и радости, восхищения и преклонения перед красотой Божьего мира? Многие ли из нас способны так видеть и так воспринимать? Май Митурич способен. Способен пробуждать в душе зрителя такое восприятие, умеет заражать им близких ему художников, вызывая великую благодарность и искреннюю любовь. Мало кого так любят друзья и ученики, как этого теперь уже «аксакала» с душой и глазами ребенка.

В течение многих лет Май Митурич был известен прежде всего как график, мастер детской книги. Книги превалировали, хотя, конечно, мы знали и высоко ценили его превосходные рисунки с натуры, акварели, маслянную живопись. Но книги, оформленные Маем Митуричем, становились частью нашей жизни, входили в наши дома начиная с 1960-х годов; наши дети и внуки росли на его книжках. Более тридцати лет наша детская иллюстрация не мыслила себя без его всегда узнаваемых, всегда очень личных «авторских» книжных решений: без чистых звонких красок его палитры; без удивительно доброго юмора и такой светлой, такой причудливо-веселой сказочности «Мухи-Цокотухи» и «Угомона»; таинственных джунглей «Маугли», суровых северных скал, птичьих базаров и оленей рассказов Г. Снегирева... Митурич всегда воспринимался в первую очередь как «книжник», один из лучших наших мастеров детской книги, преемник и наследник ленинградской школы - традиций В. Лебедева, В. Конашевича, Е. Чарушина, В. Курдова.

Но сейчас, в последние годы, Май Митурич все больше предстает в удивительной целостности своего творческого облика - не иллюстратором-Митуричем, не рисовальщиком-Митуричем, не живописцем-Митуричем, но просто Митуричем, творцом необыкновенного мира - не придуманного, не литературного, увиденного в натур

е, живого в каждом штрихе, в каждом движении кисти.

В этом открытом для нас художником мире нет никакой разницы между сказочными персонажами детских книг и образами реальной природы; между героями «Одиссеи» и портретами друзей. Реально и сказочно, вне времени, словно в ином, чуть сместившемся измерении живут у Мая Митурича и смятенный ветром буро-охристый подмосковный лес с сизыми прорывами сумрачного предгрозового неба; и дробные листья жасмина, нежно-зеленеющие на перламутровом фоне; и серебряные березы, стынущие в морозном тумане; и букеты цветов; и люди его портретов, узнаваемо-похожие, такие, как в жизни, - и не такие.

Не за гранью времен, а совсем рядом, очень близко, доступно глазу художника существует, живет, проступает сквозь туман веков прекрасное детство Эллады, белеет нетронутой чистотой прибрежный песок, и корабли Одиссея растворяются в манящих просторах южных морей. И неразрывно с той древней Элладой встают в акварелях, сделанных художником с натуры, неподвластные времени просторы моря, стволы олив, очертания прибрежных скал греческих островов...

Высятся в незыблимом безмолвии вечности древние Гималайские горы - таинственная Индия, сказочная, пряная, мистическая, непостижимая для европейца страна. Сколько художников пыталось подобрать ключи к ее заповедной двери, и как редко это им удавалось! У Митурича Индия такая же «своя», как Подмосковье, и также поэтически-неуловимая. Сияют горы - серые, розоватые, сизые; бежит река - и все светится, поет музыкой нежных, тонко сгармонированных акварельных красок. Веселые горы, веселые бегущие облака; сизые горы, сумрачные, дождливые, серо-черные среди смятения грозных туч...

Приближается к нам, выступает из запредельной дали неведомая и непонятная Япония. Далекий и незнакомый мир природы, других людей, и уклад их жизни, народной фантазии открывается в книжках чудесных японских сказок, оформленных Митуричем, в его тонких изящных и веселых иллюстрациях - и созвучных японскому искусству, великой японской цветной гравюре, и оригинально-«своих»; оживает в прозрачных, легких, сделанных тушью рисунках на свитках - интерпретации поэзии Мацуо Басё, классика хоку, традиционной японской поэтической формы стихов-трехстиший.

А еще более - в акварелях, пейзажах Японии, пронизанных ее светом, ее воздухом. Сделанные во время пребывания на Хоккайдо, где он прожил год по приглашению своих японских друзей, «японские» вещи Митурича лишены даже оттенка стилизаторства: его рука узнается в каждом штрихе, каждой линии, каждом оттенке цвета. И в то же время - это Япония. Пусть немножко «русская» Япония, представшая в восприятии русского художника, преломленная через его зрение, прошедшая через его душу, но от того особенно близкая нам, понятная и удивительно живая.

Станковые вещи Мая Митурича - и сделанные маслом работы, и акварели, тонкие, пронизанные внутренним светом, - строятся на сочетаниях изысканно красивых чистых тонов; рождаются, как музыка, от соприкосновения души живописца с «душой» цветов, деревьев, гор - вечным и мудрым духом природы. Рядом с Митуричем и его искусством невольно становится стыдно за свои черной копотью засыпанные глаза, за свою темную, разочарованную душу. Усталые, раздраженные, мы, соприкасаясь с ним, немного преображаемся, приобщаемся к той чудесной стране, где властвует добрый волшебник с таким светлым, радостным и молодым именем Май, куда он доверчиво приглашает каждого, кто способен если не жить там постоянно, то хотя бы заглянуть в щелочку...