Марк Галесников
Проездом с Марком Галесником
Когда 12 лет назад Марк со своей семьей уезжал в Израиль, мы думали, что с писательской и журналистской деятельностью ему придется расстаться. Кому там нужны шутки на русском? До шуток ли в эмиграции, хоть и в стране, где тебя ждут? Но оказалось, что Марк был одним из тех, кто не только не растерялся в новых условиях, но и, можно сказать, расцвел, очень быстро создав свое дело — еженедельное издание «Бесэдер?».
С Марком Галесником, издателем популярнейшей в Израиле юмористической газеты «Бесэдер?», известным журналистом и драматургом мы знакомы сто лет, еще с тех времен, когда он жил в Питере и работал в «Смене» и «Вечерке». Когда 12 лет назад Марк со своей семьей уезжал в Израиль, мы думали, что с писательской и журналистской деятельностью ему придется расстаться. Кому там нужны шутки на русском? До шуток ли в эмиграции, хоть и в стране, где тебя ждут? Но оказалось, что Марк был одним из тех, кто не только не растерялся в новых условиях, но и, можно сказать, расцвел, очень быстро создав свое дело — еженедельное издание «Бесэдер?», потом организовал свое издательство, а в последние годы, занявшись политтехнологией, стал заметной фигурой во многих предвыборных кампаниях израильских политиков. Его карьера в Израиле — еще одно подтверждение старой истины, что люди везут на новое место не горшки и кастрюли, а самих себя. Если ты чего-то стоишь, так и в Африке не пропадешь.
На сей раз в Россию Марк приехал на книжную ярмарку по приглашению Израильского культурного центра и лично Йоси Тавора, первого секретаря посольства Государства Израиль, а также Дины Рубиной, начальника отдела общественных и культурных связей Еврейского агентства в России.
За бешеной круговертью дел — выступлениями на вечерах юмора, продажами книг, встречами с друзьями — мы все-таки нашли время поговорить. И решили, что в нашем разговоре проедемся по маршруту Ленинград — Иерусалим с остановками на жизненно важных путях.
— Давай начнем наше путешествие с перестройки. Ты тогда жил в Питере, писал фельетоны для юмористических разделов различных газет. Это было самое начало перемен, но потом наступили иные времена, и в этих новых условиях многие сатирики растерялись: можно ругать КГБ, партию, милицию — да мало ли еще кого? — и тем для сатиры, кажется, не осталось. Фига из кармана плавно выползла наружу. Что лично для тебя стало темой осмеяния?
— Не в том дело, что менялись темы, а в том, что до перестройки в обществе был позитивный идеал, существовал стандарт, образ отношения к официальной власти. И я помню, что когда расширился круг тем, о которых можно было писать, я написал фельетон про секретаря райкома партии — тогда у меня в «Смене» и «Вечерке» выходили их сотни, — так вот этот секретарь неожиданно пригласил меня к себе в кабинет, запер на ключ, отключил телефон, достал из шкафа бутылку водки, молча разлил и сказал: «За твои успехи». Мы выпили по стакану, а потом он говорит: «Ты меня пойми, я же власть. Меня можно уволить, расстрелять — это пожалуйста. Но смеяться надо мной нельзя». Я понял, что обидел человека, можно сказать, осквернил святыню...
Но с тех пор как советская империя рухнула, с той самой поры, когда этот дракон почил в бозе под звуки «Лебединого озера», не стало привычного врага, и все сатирики его лихорадочно ищут. И находят. То это «новый русский», то Ельцин.
— Что в таком случае являлось объектом сатиры для тебя в Израиле, когда ты только туда приехал? Над чем ты там начал смеяться?
— В Израиле в конце 90-го года оказалась именно та ситуация, которая родила сатирический «Бесэдер?». Мы приехали в страну в декабре и называли себя «декабристами». И новые репатрианты, независимо от того, откуда они приехали, от образования, социального статуса и возраста, оказались в одинаковых условиях — все стояли в одной очереди в министерстве абсорбции за одним и тем же пособием, все начали постигать исключительно новую жизнь. И это вызывало единство отрицания. Мы знали, что если премьер-министр не дает нам каких-то там благ, — значит, он плохой.
— Ваши публикации как-то влияли на судьбу тех, кого вы высмеивали?
— Наши публикации создают в обществе определенное критическое отношение. Четыре премьер-министра, лишившихся за последние несколько лет этого самого высокого в стране поста, потеряли его только из-за того, что против них голосовало большинство русских репатриантов, а это самая многочисленная израильская община. Бывшие премьеры не учли «русский» фактор — и вот результат.
— Ваша газета выходит еженедельно, это довольно увесистое издание. Скажи, как можно шутить столько лет подряд? Откуда находятся силы для юмора, да и сам материал для высмеивания?
— Я тут недавно наехал на своих сотрудников. Вот, мол, уже 9 вечера, а работа еще не закончена. А они мне в ответ: «Галесник, ты нас достал! Сейчас выходит 582-й номер. В каждом четыре полосы, на каждой по 90-100 оригинальных шуток. За 12 лет — это 60 тысяч шуток». И я подумал: они правы!
— И сколько человек юморит в твоей газете?
— Четверо, включая меня, и на меня падает четверть всей работы, как и на всех остальных. Я делаю «Уголок редактора», заголовки, анонсы, каламбуры. Как можно это все делать? Я и сам не знаю. Изнутри это объяснить сложно. Но мы следуем принципу, выведенному когда-то еще Аристотелем, по которому «трагедия — это подражание достойным характерам, а комедия — недостойным». Так вот, мы занимаемся высмеиванием дурных нравов, идиотских, кретинских поступков, коими израильская действительность изобилует во множестве.
— Как ты думаешь, почему вам удается выживать? Ведь в Израиле газеты закрываются довольно часто. Я уже не говорю о том, что сейчас в стране отнюдь не лучшие времена.
— Я думаю, это происходит потому, что в Израиле еще живут несколько тысяч человек, которые не мыслят себе завершить неделю без «Бесэдера».
— А какие шутки вы публиковали на злобу дня? Можешь вспомнить?
— Ну, например, такой анекдот: «Мы слышали, у вас стреляют?» — «Это не у нас, это во дворе». Или мы опубликовали объявление, которое потом многие цитировали: «В связи с эпидемией гриппа министерство здравоохранения не рекомендует массового скопления в одном месте террористов-самоубийц». Смешно, правда? Только не нужно смотреть на меня такими похолодевшими глазами. В Израиле все это выглядит смешным.
Могу сказать, что в какой-нибудь Голландии газета типа «Бесэдера» не выжила бы, а в таких странах, как Россия и Израиль, подобные издания будут всегда, так как для этого есть два основных условия, две составные части — во-первых, безумная действительность, а во-вторых, великие и бессмертные русский язык и литература, из которых мы черпаем наши каламбуры и шутки. Например, в рубрике «Ассошиэйтед стресс» мы написали: «Москва. Борис Ельцин принял в Кремле». Или из израильской жизни: «Возвратившись после переговоров в Кемп-Дэвиде, Эхуд Барак заявил: «Будем отдавать Голаны штурмом». Тут надо знать нашу действительность, нужно знать контекст, тогда все это становится смешным.
— Кто твои коллеги? Расскажи немного о них.
— За время существования «Бесэдера» в нем выросли такие классные профессионалы, как Анатолий Лифшиц, Дмитрий Зильбер, Шауль Резник, Михаил Штельман. До приезда в Израиль они не занимались сочинительством, а теперь настоящие «акулы пера». Сейчас, например, я хочу выпустить книжку блестящих и остроумных шуток Дмитрия Зильбера.
— Марк, что ты можешь сказать об этом самом «русском» обществе спустя 12 лет с тех самых пор, как все вы, «декабристы», приехавшие в Израиль в 90-м году, стояли в очереди за пособием?
— Могу сказать, что оно очень изменилось. Раньше было понятно, кто «наши», а кто «не наши». Теперь же произошло колоссальное расслоение: появились богатые и преуспевшие, а также политические лидеры, которые стали тянуть одеяло на себя и создавать свои представления о русской общине. И «русская улица» стала таким же срезом израильского общества.
— Так это же нормально! Почему тебя это волнует? А потом, тебе-то что до этого расслоения?
— Ну, почему же — меня это действительно волнует. У нас больше нет общности, у нас нет общего врага, как это было в Советском Союзе.
— То есть тебе не хватает того самого советского «дракона», против которого нужно бороться всем вместе...
— Чего мне не хватает?.. Я тут уезжал в Германию, и жена мне говорит: «Какого ты летишь в Берлин?», а я отвечаю: «Я и сам не знаю, какого...» Просто бывает так погано, что если мы не выпустим к концу недели этот глоток смеха, то многим просто стреляться захочется...
— А погано из-за чего?
— Там война, может быть, ты не в курсе? И когда поступают сообщения об очередных жертвах... Я простой человек, и мои сотрудники тоже простые люди, а после таких новостей нам хочется выйти на улицу, взять автомат и стрелять. Поэтому через силу, через не хочу, через пессимизм мы чувствуем, что должны делать все, чтобы люди, читая наш «Бесэдер?», хотя бы три раза улыбнулись. А возможно, и больше.
— Такой пессимизм у сатирика... Как шутить-то с таким настроением?
— А разве ты не знала мой самый большой секрет? Именно он, этот самый пессимизм, и является третьей составной частью юмориста. Странно, столько лет меня знаешь, а до сих пор не догадалась.
