Марина Солодкина

Рассеянный доцент

Репатриантка 1991 года, депутат кнессета 14-го созыва от партии Исраэль ба-алия, председатель парламентской комиссии по статусу женщин, 4-е место в списке партии Исраэль ба-алия.

...Сколько бы меня не убеждали в обратном, политику женским делом не считаю. Впрочем, это - всего лишь мое мнение, которого, разумеется, никому не навязываю. Депутату Кнессета Марине Солодкиной - в том числе.

- ...Но вряд ли, Марина, не согласишься с тем, что человек, делающий любую карьеру, политическую - в частности, должен заплатить за нее определенную цену.

- Согласна.

- И какова твоя собственная плата?

- Полное отсутствие покоя и личного времени. Мобильный телефон всегда включен, номер домашнего телефона, став депутатом, я не изменила. Моя плата в том, что каждую минуту могу быть востребована - дома ли нахожусь или в лесу на пикнике.

- Ты была готова к такой востребованности?

- Да, но не представляла ее размеров. Конечно, я и раньше знала, что у алии есть проблемы, но не предполагала, во что превращаются эти проблемы, помноженные на незнание языка и законов, полное отсутствие связей плюс эмиграционный шок.

- А ты, репатриировавшись, обошлась без шока?

- Не обошлась. Четыре с половиной года работая в университете, я упорно боролась за права ученых-репатриантов. Мы, доценты и профессора, вдруг оказались в роли стажеров под началом людей, обладавших гораздо более низкой квалификацией. Вступив в борьбу, я поняла: дождавшись удобного момента, "система" отомстит.

- Отомстила?

- Естественно. Мне назначили стипендию в рамках трехлетней программы Гилади, но после первого года с улыбочкой сообщили, что договор расторгается. Академическую карьеру продолжать было невозможно: все силы уходили на борьбу. Четыре года ученых-репатриантов лихорадило. В итоге мы победили: у ученых появилась возможность более или менее спокойно работать.

- Я спросила об эмиграционном шоке в другом контексте: ты приехала с годовалым ребенком и смертельно больной мамой...

- А также - с мужем, старшей дочерью и папой... Я собиралась в Израиль еще в семидесятые годы, интересовалась страной и никаких иллюзий не питала. Мы с мужем учили иврит еще в Союзе, на английском я здесь пять лет преподавала. Без проблем, конечно, не обошлось: через два года после репатриации умерла моя мать, в прошлом году - отец. Нужно было поддерживать детей... Недавно кто-то из журналистов заметил, что ничего не знает о моей личной жизни.

- И я не знаю.

- Все очень просто: я - или на работе, или - в семье. Воспитывать детей, ухаживать за родителями - обстоятельства скрыли мою личную жизнь от посторонних глаз.

- В начале нашей встречи я тебе напомнила, что предпочитаю о политике не говорить. Ты ответила: "И прекрасно: вне политики я более интересна". Чем же?

- Задавай вопросы: в автономном режиме не работаю.

- Как муж пережил твой политический взлет?

- Очень интересный вопрос: большего помощника в Израиле я желать не смогла бы. Он безропотно переносит все мои поездки и отлучки, взваливая на свои плечи огромную тяжесть, - при том, что сам заведует металлургическим производством на одном из заводов Ашкелона.

- В доме - мир и согласие?

- Все драмы мы уже пережили в Союзе. В тридцать четыре года я получила звание доцента - по совокупности трудов. Приходилось писать статьи в центральных журналах, учебниках, в многотомной "Мировой истории экономической мысли". Даже летом, вместо того, чтобы сидеть на даче, я вынуждена была ездить в библиотеку. Возникали сложности: муж полагал, что кандидатской диссертации с меня достаточно. Здесь же, к моему огромному удивлению, он не только не был против моего участия в общественных и политических движениях, но и всячески помогал мне. Наверное, с переменой места жительства и образа жизни у многих происходит переоценка ценностей. Сегодня, испытывая затруднения в политической жизни, я первым долгом советуюсь с мужем. Только теперь понимаю Горбачева. Когда Михаила Сергеевича спросили, влияет ли Раиса Максимовна на его решения, он ответил: "Мы советуемся"... Разумеется, у нас глава семьи - муж, я лишь следую за ним... Знаешь, в репатриации многие браки распадаются, а наш, наоборот, - укрепился.

- Тебе свойственно прислушиваться к советам?

- Только к советам мужа.

- А, скажем, к мнению специалистов по имиджу? Подчас тебя упрекают в отсутствии вкуса.

- Наверное, я одеваюсь слишком консервативно для Израиля. Мой либерально-консервативный облик вообще проявляется во всем. Я - не тот политик, который строит карьеру с помощью экстравагантной внешности, скандалов или вызывающего поведения. Исхожу совсем из другого. Добилась определенной известности в нашей общине, - Бог даст, тихо заработаю известность и среди местных... Претензии, предъявляемые к внешнему облику Голды Меир, не помешали ей стать одним из популярнейших израильских политиков... Будучи в Америке, мы с Офером Пинесом ехали в Белый Дом. Таксист, узнав, что мы из Израиля, сказал: "У вас была tough lady (лат. - Л.)(упрямая, строгая, тяжелая леди). Мы ее очень любили". Надо было видеть этого негра-таксиста, который, как выяснилось, горячо любил Голду Меир...

- Она - твой политический идеал?

- В том смысле, как нужно себя вести и выглядеть - выглядеть естественной и быть с народом... В этом году Израиль "прохлопал" ее столетие. Во всяком случае, даже не отметили это событие выпуском почтовой марки. Я письменно обратилась к министру связи Лимор Ливнат, и она пообещала, что такая марка будет. Надо проследить, чтобы за политическими играми вопрос не завис в воздухе.

- У тебя ведь к маркам особое отношение.

- Собирала их еще в России. Вообще-то коллекционировать начал муж, а я, как чеховская "душечка", к нему присоединилась: увлеклась живописью на марках. Перед отъездом в Израиль мы свою коллекцию частично раздарили, что-то продали, решив, что здесь не будет места нашему увлечению. Оказались правы: лет на пять мы отошли от "марочного дела". Но потом оно, так же, как и чтение, вернулось. Меня интересуют две темы: Вторая мировая война и знаменитые женщины.

- Так ты - серьезный филателист?

- Скорее коллекционирую марки как историк и политик. Мне очень интересно понять, что такое посмертная слава.

- Мне не менее интересно понять, что такое прижизненная слава. Возможно, именно жажда этой славы приводит людей в политику. Кстати, по-твоему, возможно делать политику чистыми руками?

- Если на грязь, с которой сталкиваешься, отвечать грязью, - руки неизбежно испачкаются. Я не отвечаю. А в общем, это всего лишь довольно распространенный стереотип: "Ах, политики грязные!". Если человек по ошибке чиновника "выпал" из компьютера, а я его "вставила" обратно, - где здесь грязь? Понятно же: грязь идет от грязных людей. А я занимаюсь совершенно другой политикой. Даже "швыцнуть" ни перед кем не могу, просто работаю в своем профессиональном качестве.

- Сталкиваясь с грязью, все же мстишь?

- Ни в коем случае. Считаю, что бессовестные поступки наказуемы судьбой, пусть даже и в отдаленной перспективе.

- Сама никогда не идешь против совести?

- В политике? К счастью, ни разу не пришлось.

- А в остальной жизни?

- Было бы просто неприлично утверждать, что никогда в жизни я не погрешила против совести, - кто же в подобном распишется?.. Наверняка, что-то было, но определенные нормы морали для меня важны чрезвычайно. Например, никогда не пойду на союз с нравственно сомнительными для меня людьми. Может, и наврежу себе, но с некоторыми за стол не сяду. Глубоко убеждена: как подлость наказуема, так и высоконравственное поведение окупается с лихвой.

- Все правильно, вот только... Знаешь, существует еще один довольно распространенный стереотип: "политики - люди скучные". Тебя что-то отличает от большинства?

- Я в этом не сомневаюсь, но предпочитала бы собственную оценку слышать от других. Недавно одна из газет задавала политикам интересный вопрос: "Считаете ли вы себя умным?" Я ответила так: "Каждый день вижу людей, которые умнее меня".

- Кокетничала или правду говорила?

- Чистую правду. Среди политиков достаточно серости, но ежедневно встречаюсь и с умными, интеллигентными людьми. Если они и кажутся кому-то скучными, то эта "скучность" компенсируется профессионализмом.

- Согласна ли ты с утверждением, что министр не обязательно должен быть профессионалом в сфере, которую он возглавляет?

- Не согласна. Считаю, что министром может быть или профессионал, или управленец, или юрист. Поставить бухгалтера на здравоохранение и рассчитывать, что оно не развалится, ужасно самонадеянно. Желательно, чтобы министерством обороны командовал военный, юстиции - юрист, полиции - профессионал-полицейский высокого ранга, имеющий степень по криминологии или судопроизводству. В противном случае мы наблюдаем огромные дефекты систем.

- Многие ругают нашу систему среднего образования. А что скажешь ты, мать двоих детей?

- Очень многое вкладываю в детей: мне недостаточно того, что в них вкладывает школа. Нам еще повезло - школы в Ашкелоне прекрасные. Но и они не могут научить детей главному - учиться. Вот нам и приходится справляться с этим самим.

- Можешь научить детей учиться? Поделись опытом.

- Дочь у нас вполне самостоятельная, а сына мы попросту нагружаем. Парень блестяще учится, но хулиган и непоседа.

- Что в этом противоестественного?

- Не собираюсь превращать его в паиньку, но и не хочу, чтобы директор школы читала мне нотации. Бросался камнями в девочек, представляешь?

- Ужас! Дети - твои или отцовские?

- Дочь - абсолютно в отца, сын - больше "мой". А вообще мы все очень любим друг друга. И дружим.

- Случается всем вместе проводить отпуск?

- Только так и случается. Раньше мы не могли себе этого позволить, а сейчас стали ездить в Эйлат. Поселяемся на три-четыре дня в семейной гостинице, где выполняются все детские прихоти. Начиная с еды - даже около бассейна в буфете можно какую-нибудь ерунду схватить, - кончая разнообразными увеселениями. Это - для удовольствия, а для воспитания мы несколько раз ездили за границу.

- Только так и случается. Раньше мы не могли себе этого позволить, а сейчас стали ездить в Эйлат. Поселяемся на три-четыре дня в семейной гостинице, где выполняются все детские прихоти. Начиная с еды - даже около бассейна в буфете можно какую-нибудь ерунду схватить, - кончая разнообразными увеселениями. Это - для удовольствия, а для воспитания мы несколько раз ездили за границу.

- Ездить за границу не для удовольствия, а для воспитания? Как тебе не стыдно!

- Путешествовать с детьми очень тяжело - ты попробуй.

- Я пробовала.

- Твоя-то уже взрослая - тебе проще. Мой же сын заходил в итальянские соборы и картинные галереи с единственным вопросом: "Почему Христос не убежал?" Пришлось подробно объяснять, что история произошла запутанная, а охрана была очень сильная. В итоге Христос убежал, но нетрадиционным способом и не с того места... Удовольствие я все же получила, но уже дома. Посмотрела фотографии - оказывается, все было не так уж драматично.

- Тебе в принципе свойственно драматизировать ситуацию?

- Не думаю. У меня дети непростые - требуют, чтобы ими все время занимались. Я, конечно, занимаюсь... Иногда слышу, как у кого-то дети свободно как цветы растут, но для этого их, наверное, должно быть восемь, а лучше - десять. Когда же их всего двое, задача усложняется.

- Что любят твои двое?

- Дочь любит и умеет хорошо одеваться. Серег серебряных в ушах много. Читает, занимается самообразованием, обожает энциклопедии. Интересуется антропологией, археологией. Сын безумно любит компьютеры, а читает только каталоги самолетов и автомобилей.

- Дети гордятся своей популярной мамой?

- Муж сориентировал их очень правильно: мама в Кнессете всего лишь работает, а работой нечего гордиться.

- Тебе не обидно?

- Думаю, это - действительно верный подход: я и вправду всего лишь работаю в Кнессете.

- Чего тебе не хватает для полного счастья?

- Всегда хорошо выглядеть, всегда хорошо себя чувствовать и всегда быть веселой.

- Тебя легко рассмешить?

- Элементарно - тем более, что поводов к веселью хватает. Например, такой. Меня "русские" люди знают, но не так хорошо, чтобы при встрече сразу сказать: "Это - Марина Солодкина". Порой возникают совершенно неверные ассоциации. Иду по Реховоту - навстречу пожилой человек. Раскрывает объятия: "Ну, слава Богу: хоть кто-то из Бельц". Эти Бельцы, которые сменяются Бердичевом, Уманью, Конотопом, преследуют меня на каждом шагу.

- Часто пешком ходишь?

- Не вожу машину с тех пор, как в 1977 году ею сломала в Москве дерево. А ведь могла наехать на людей... "Рассеянный доцент", каковым являюсь, должен ездить в общественном транспорте или ходить пешком. Я делаю и то, и другое. В основном, езжу в автобусах: моя зарплата не выдерживает такси.

- Народный избранник должен быть скромным?

- Меня, пожалуй, нельзя назвать скромной. Просто постоянно помню, что представляю определенного избирателя, который не поймет ни шикарного наряда, ни экстравагантного поведения.