Маргарита Тучкова

Маргарита и Александр

Маргарита вышла замуж в шестнадцать лет и, наверное, была уверена в своем счастье. Но муж оказался картежником и кутилой. В родном доме ее называли огоньком. А тут в считанные месяцы от огонька ничего не осталось. Поникла, погасла. И вдруг появился он...

Маргарита вышла замуж в шестнадцать лет и, наверное, была уверена в своем счастье. Но муж оказался картежником и кутилой. В родном доме ее называли огоньком. А тут в считанные месяцы от огонька ничего не осталось. Поникла, погасла. И вдруг появился он...

Александр Тучков, младший из четырех братьев-генералов, людей того высокого уровня долга и чести, на которых держалась русская армия, оказался в гостях в доме Маргариты совершенно случайно. Современники писали, что редко в ком внешние и внутренние достоинства сочетались в такой абсолютной гармонии, как в молодом Тучкове. На портрете, который висит в галерее героев 1812 года в Эрмитаже, он, боевой офицер, выглядит поэтом, вдохновенным и мечтательным. Это обаяние его прекрасного облика отражено и в стихотворении Марины Цветаевой:

Ах, на гравюре полустертой,

Не знала сна.

Довольно легко представить себе, что «не знала сна» и Маргарита Нарышкина: перед ней был живой Тучков. Тут же влюбленный в нее, очарованный умной и милой ее речью, прекрасным голосом, сиянием изумрудных глаз...

И хотя гордая и сильная Маргарита до своих семейных проблем никого не допускала ни на шаг, мать узнала о несчастье дочери и довольно быстро добилась развода, чему в немалой степени способствовала «положительная» репутация Маргаритиного мужа. Однако, когда Тучков решил посвататься к Маргарите, ее мать отказала ему наотрез: «Ей ли о новом замужестве думать?»

Можно сколько угодно иронизировать над строгостью нравов домостроя. Но как знать, не владела ли стариками Нарышкиными мысль, что коли суждено дочери стать женой Тучкова, то от судьбы не убежать, а испытательный срок все же необходим.

Дочь Нарышкиных отреагировала согласно своему эмоциональному впечатлительному характеру: свалилась в горячке. Их разлучили не только родительская воля, но и отъезд Александра за границу. В голову приходило то, что приходит всем на свете женщинам. Ну, нужна ли она ему, разведенная, измученная незадавшейся жизнью, не первой по тем временам молодости? Она стремилась никогда не завидовать хорошеньким подругам, пока не встретила Александра. А вот теперь мучилась, что некрасива. А он? Любая девушка сочла бы за счастье носить его фамилию. Вот и уехал он, не попрощавшись...

Но однажды Маргарите передали небольшой конверт. Легко представить себе, как непослушные пальцы рвали плотную бумагу. На голубом листке оказались стихи, написанные по-французски, каждая строфа заканчивалась словами:

«Кто владеет моим сердцем? Прекрасная Маргарита!»

Верила ли она этому? Скорее всего, да. Потому что мы такие, какими нас видят любимые. Если прекрасными, значит, так оно и есть.

Но... прошло еще целых четыре года, прежде чем они поженились. Маргарите было 25 лет, Александру - 29.

Скорее всего, горечь первого замужества удвоила в Маргарите способность любить. Ведь и Ромео перед встречей с Джульеттой вздыхал по Розалине. Вот и на Маргариту обрушилась истинная любовь после пробы любви, питаемой скорее девичьими грезами. Появился Александр, и она, вероятнее всего, боялась отпустить и потерять его...

Наверное, так оно и было, как в красивых старинных романах: «Их разлучит только смерть...»

Но с гибелью Александра их духовная связь не была нарушена. История этой любви могла бы лечь в основу большого романа. Быть может, даже приключенческого... Вот коляска у ступеней счастливого дома. Сейчас Маргарита - высокая, стройная, светящаяся - сбежит по ним, чтобы поцеловать мужа на прощание: ведь впереди снова военный поход. Но обомлевший Тучков видит ее в мужском костюме. Никакие уговоры не помогли. Она сопровождала его всюду... Да, женам русских генералов разрешалось следовать за мужьями фронтовыми дорогами, но сколь немногие воспользовались этой возможностью! Можно ли их за это осуждать? Война есть война... После долгих переходов Маргарита от усталости замертво падала на руки мужа. Но деятельный, неунывающий характер помогал ей переносить тяг

оты. Она училась стойко терпеть зрелище смерти, перевязывать раненых, ухаживать за ними, выслушивать последнее слово умирающего... Только гул артиллерии, когда дрожит под ногами земля и все застилает пороховой дым, лишал ее этого самообладания. Ей, остававшейся во время битв в обозе, были невыносимы часы ожидания. Однажды, вспоминали близкие ее рассказ, среди ночи Маргарита проснулась от странного сна. Во всю ширь темного неба наливались кровью буквы, складываясь в одно незнакомое слово: «Бородино». Маргарита разбудила мужа. Он приподнялся на соломенной груде, укутал жену плащом: «Бородино? Право, не знаю. Наверное, это где-то в Италии». Он знал ее беспокойный нрав и старался погасить тревогу: «Что ты? Не волнуйся... Я же с тобой». Наверное, особый дар любви дает право на «сверхчувство». Пусть никакая наука пока не может этого объяснить, мы-то с вами знаем, что оно существует. Разве материнское сердце, чуящее «неладное», не пример тому? А безотчетная тревога? Маргарите дано было на несколько лет вперед заглянуть в свою судьбу, почувствовать ту незримую опасность, тот рубеж, что положит предел ее счастью. А с рождением сына, названного в честь старшего Тучкова Николаем, счастье это стало полным, совершенным.

Летом 1812 года с западных рубежей потянуло порохом войны. Из горящего Смоленска они отступали вместе: русская армия, генерал Тучков, Маргарита с Николенькой, которому не исполнилось и года. Гражданское чувство, быть может, до сей поры дремавшее в ней, дало себя знать. Пришло сознание того, что она, Маргарита, - дочь своей земли, подвергнутой огню и разорению. А ведь в ее с Александром жизни все могло быть иначе. Перед самым вторжением французов Тучков решил выйти в отставку. Маленький сын, любимая жена - втроем они хотели поселиться где-нибудь подальше от шумных столиц.

Как хотелось Александру заняться хозяйством, добраться наконец до своей библиотеки! А начнет подрастать сын, надо будет учить и его. Это и есть счастье... Но в который раз в бесчисленной смене российских поколений все сминается войной. Задуманное отложилось «на потом». О личном в общей беде Тучковым думать не полагалось. Мать Елена Яковлевна пуще жизни наказывала сыновьям беречь честь. Да и Маргарита знала, что мольбы, ее отчаяние и предчувствие горя не остановят Александра и давний непонятный сон не замедлит обернуться явью...

Смерть догоняла Тучкова на Бородинском поле дважды. Роты Ревельского полка редели на глазах, казалось, не было силы, способной поднять людей в контратаку. Александр схватил древко знамени, обернулся к своим пехотинцам: «Трусите, ребята? Так я один пойду...» Они не отпустили его одного... Раненный Тучков упал на руки своих солдат. Они попытались вынести любимого командира, но тут их всех настигло ядро...

Это случилось 26 августа 1812 года. Узнав о судьбе своих сыновей - Николай смертельно ранен, Павел попал в плен, Александр убит - матушка их, Елена Яковлевна, без крика и слез опустилась на колени, сказала: «Твоя, Господи, воля...» Потом попросила поднять ее: глаза больше не видели. Отыскали лучшего лекаря. Но она сказала: «Не надо. Мне не на кого больше смотреть...» Женщины старой России... Много ли мы знаем о них? И почему так редко задаемся простым вопросом: а откуда они взялись - блистательная череда героев 1812 года, декабристы, люди искусства, писатели и поэты, первооткрыватели науки, отважные земле- и морепроходцы, государственные деятели - все те, кому Россия обязана своей сильного и могучего государства? Почему забываем мы, что все они - дети своих матерей, взращенные их любовью, наученные их словом и примером?

Оставив маленького сына родственникам, Маргарита Михайловна поехала разыскивать тело убитого мужа... Что гнало ее к страшному месту, к огромной незакрытой могиле семидесяти тысяч человек? Ведь она была очень нервная, до болезненности впечатлительная от природы. И мучилась этим. Двое суток искала она своего Александра.

С ней рядом находился монах из Лужецкого монастыря. Они ходили вместе, и он кропил павших святой водой. Она знала примерно место, где погиб муж. Это был Семеновский ред

ут. Самое пекло. Сущий ад. Письмо с описанием последних минут жизни Тучкова, а также карту, где крестиком отмечено место его гибели, прислал ей генерал Коновницын. И письмо, и карта каким-то чудом сохранились. Сейчас они находятся в Бородинском музее. Поиски результатов не дали. Это давало Маргарите надежду. А вдруг ошибка? А вдруг он в плену? Затем она вернулась домой. И продолжала не верить в то, что Александр погиб. Просыпалась среди ночи и бежала через лес на большой тракт. Ей казалось, что возвращается муж, и она его встретит. Ее приводили домой, опасались за рассудок... Нет, она не сошла с ума, осталась жить все по той же причине, которая заставляет многих женщин превозмогать отчаяние во все века и во все лихолетья. Они обязаны были жить. Надо было растить детей, угадывать в их взрослеющих лицах повторение любимых черт...

Сын подрастал и делался похожим на отца. Среди реликвий, которые бережно хранятся в Спасо-Бородинском монастыре, есть написанная девятилетним Николаем записка: «Матушка, жизнь моя! Если бы я мог показать Вам свое сердце, Вы нашли бы в нем Ваше имя». Она расставалась с ним только тогда, когда тоска гнала ее на землю, спрятавшую Александра. Скоро на краю поля выросла сторожка, где Маргарита жила наездами. Она, по существу, сделалась первой хранительницей этого памятного для истории России места.

В 1820 году, распродав свои драгоценности, она поставила на месте гибели мужа небольшой храм Спаса Нерукотворного. Потянулись сюда вдовы со всех российских губерний помолиться за убиенных мужей. Да и любой человек, увидев скромную главку церкви, снимал шапку, поминая благодарным словом защитников русской земли.

После и в России, и за ее пределами поднялись памятники героической эпохи 1812 года, но ни в один из них не вложено столько любви и скорби, как в тот, что стоит на краю Бородинского поля. Судьба уготовила Маргарите еще один удар: умер пятнадцатилетний Николенька. Она похоронила его под сводами Спаса Нерукотворного. Теперь весь огромный мир сосредоточился для нее на Бородинской земле. Постепенно ее сторожка сделалась центром притяжения для тех, кто искал утешения и понимания среди таких же, обездоленных войной. Положив все свое состояние на возведение жилищ для вдов, матушка Мария, та, что когда-то была Маргаритой Тучковой, с энергией отдалась делу устройства нового женского монастыря. Монастырская жизнь держалась на каждодневном упорном труде, а большое хозяйство - на рачительном присмотре. Матушка Мария, душа печальной семьи, была добра и ровна со всеми, ничем не выделяя себя среди подруг по несчастью. В трудах и заботах шел день за днем, и едва ли кто видел, как падала игуменья на холодную плиту, отчаянно и напрасно произнося чье-то имя...

От станции Бородино к Спасо-Бородинскому монастырю ведет широкая дорога. Красные стены его видны издали. Здесь, в музее, хранится единственный из известных на настоящее время портретов инокини Марии. Непроницаемо и отрешенно немолодое лицо. Может быть, именно такой видели Тучкову те, кто, попав в Бородино, считал своим долгом засвидетельствовать ей уважение. Были среди них люди разные: царь Николай I и высокие царские сановники, поэты и писатели, ветераны, чью молодость крестил огонь знаменитого сражения, простой люд, наслышанный о необыкновенной женщине... Но, пожалуй, лишь жены декабристов, вернувшиеся с мужьями из ссылки и навещавшие игуменью Марию, могли до конца понять ее. Они-то знали, что такое любовь и верность. И самоотречение во имя любимых им давалось без лишних рассуждений, без слез по самой себе.

Что ощущали другие, глядя на заточившую себя в монашескую келью бывшую «генеральшу»? Наверное, жалели ее. Многим ли из них пришла в голову мысль, что они видят перед собой женщину, познавшую всю полноту счастья? Даже чуткие поэты, певцы возвышенных чувств, вряд ли могли предположить, как бледнеет это перед земной и вечной любовью, продолжавшей жить в душе монахини. Умерла игуменья Мария ранней весной, когда из молодой рощицы за монастырской оградой стал доноситься веселый пересвист птиц, вернувшихся в родные места из заморских стран