Лусиано Оливейра

ЛУСИАНО СИКЕЙРА де ОЛИВЕЙРА

На фоне многочисленных фигурантов паспортных скандалов, волной прокатившихся по Европе в последние годы, этот футболист зашел наиболее далеко: он подделал себе не только родословную, но и имя. Целых четыре года Лусиано Сикейра де Оливейра дурачил не только руководителей своих клубов, но и иммиграционные власти.

Четыре года Лусиано под чужой личиной

— Четыре года — большой срок. Как вам удалось так долго водить всех за нос?

— Когда летом 1998 года я приехал в Италию, никто не знал моего настоящего имени. «Болонья» купила полузащитника Эриберто Консейсао да Силву, имеющего родственников в этой стране. Итальянские корни и позволили записать его, то есть меня, как «европейца», благодаря чему я смог обойти лимит на легионеров из дальнего зарубежья.

В паспорте Эриберто значилась дата рождения 21 января 1979 года. Таким образом, во мне видели подающего надежды 19-летнего юниора, тогда как по-настоящему я родился 3 декабря 1976-го.

Жизнь с самого начала отнеслась ко мне сурово. Я появился на свет в бедняцкой хижине. Вы у себя в Европе не можете представить себе, что это такое. Когда мне было семь лет, моя мать умерла от рака. Если бы она жила в Европе, врачи спасли бы ее, потому что здесь есть все необходимые для этого медикаменты. В Бразилии же найти их было невозможно. В 13 лет я потерял и отца — его сразил инфаркт.

В футбол я начинал играть на улице. Потом пришел в «Боа Эсперанза» («Добрая Надежда») — маленький клуб из Рио-де-Жанейро, базирующийся в пригороде Рио-Бонито. Пришло время, и мне посчастливилось попасть в «Палмейрас» — один из крупнейших клубов страны. Когда мне исполнилось 20, я попал в его первую команду. Но жалованье по-прежнему получал скудное.

В бразильском футболе, да и в южноамериканском вообще, денег нет и в помине. А иначе разве рвались бы так в Европу все мало-мальски талантливые игроки? Это их главная мечта. Мыслят все они одинаково: доберусь до Европы, там немного пофартит — и я сумею улучшить условия жизни для всей своей семьи. Я не был исключением. Поэтому, когда в «Палмейрасе» ко мне однажды подошел агент (позвольте мне не называть его имени), который сказал, что организует мне трансфер в Италию, я ухватился за эту возможность обеими руками. Однако, спросив, сколько мне лет, он нахмурил брови: «Э, братец, да ты староват! Если хочешь получить реальный шанс, тебе надо стать помоложе и немного обытальяниться. Я поначалу ничего не понял. Что значит «сделаться помоложе»? Что значит «обытальяниться»?

Потом все стало ясно. Агент отыскал резервного игрока, который в этом плане был идеален. Он был моложе меня, имел итальянских предков и при этом не ставил целью уехать за границу. Звали его, как вы понимаете, Эриберто. Немного сноровки — и все документы этого парня оказались у меня на руках. Только фотография туда была вклеена моя.

— Вас не смущало, что вы совершаете подлог, криминальное деяние?

— Признаться, в тот момент мне было не до того. Думал я только о том, как облегчить жизнь братьям и сестрам, родным и двоюродным. Я же не вредил никому, правильно?

Итак, в 1998 году я подписал контракт с «Болоньей» и провел там два года. Дела складывались по-разному. Я то попадал в состав, то садился на скамейку. Кончилось тем, что меня продали в «Кьево», который тогда выступал в серии В. Я никогда не слышал о таком клубе. Но какая разница, зарплата все равно была хорошая в сравнении с бразильской.

— «Кьево» тоже никакого подвоха не заподозрил?

— Естественно, нет. Поскольку я был Эриберто для «Болоньи», Эриберто я стал и для «Кьево». Никто при совершении трансфера не подкопался. В новой команде для меня наступили золотые дни: я играл в каждом матче, чувствовал себя как рыба в воде, и мы поднялись в элитный дивизион. Это был вообще первый выход «Кьево» в серию А. Фанаты сошли с ума от радости.

Жизнь начала складываться так, что лучше некуда. Я был первым парнем из Рио-Бонито, достигшим в футболе известности. Приобрел множество друзей в Италии.

— Как же вас разоблачили?

— Известность имеет оборотную сторону. Когда слава обо мне докатилась до Бразилии, вся правда выплыла наружу. Да и не могла не выплыть.

Газеты меня разоблачили. Пришлось во всем признаться и приготовиться к неизбежному наказанию, которое и последовало, причем, как назло, в тот момент, когда меня уже приобрел за большие деньги «Лацио». Такой контракт сорвался! Сделка была признана недействительной.

Мне отписали семимесячную дисквалификацию. Я схватился за голову: пропадает целый сезон! Спасибо «Кьево», клуб встал за меня горой. Но, приходя домой после тренировок, я все равно ревел от досады.

Так продолжалось до Рождества, а потом я получил превосходный подарок, и даже не один. Во-первых, мы с моей давней подругой справили свадьбу. Незадолго до этого у нас появился сын Габриэль. Поскольку мне уже не надо было скрываться под чужими документами, он получил возможность носить мою фамилию. Во-вторых, мне удалось добиться от Итальянской федерации сокращения срока дисквалификации. Мне разрешили снова появиться на поле 24 января, а не 31 мая, как предполагалось раньше. Правда, поблажку сделали не просто так, а за существенную мзду — за четыре с лишним месяца игры мне нужно было заплатить федерации 100 тысяч евро. Чтобы та, в свою очередь, передала эти деньги пострадавшим от разрушительного землетрясения в Молизе, которое унесло недавно 29 жизней.

Это был чудесный подарок! Я с легким сердцем расстался с деньгами. Главное — я снова могу играть! Забавно, что разрешение я получил в тот самый день 21 января, который был проставлен в моем фальшивом паспорте как день рождения Эриберто.