Леопольд Гершкович

Дирижеры делятся на деспотов и либералов

Дирижер Академического детского музыкального театра имени Н.И. Сац, заслуженный деятель искусств России, профессор Леопольд Гершкович отметил двойной юбилей: 75 лет со дня рождения и 55 лет творческой жизни.

В его послужном списке более тридцати спектаклей и несколько поколений учеников, которых он выпустил из Академии хорового искусства и ГИТИСа, где преподает уже много лет.

известия: Леопольд Абрамович, почему вы решили стать дирижером оркестра? Ведь вы учились на дирижерско-хоровом факультете консерватории.

-Леопольд Гершкович: Вообще-то все началось со скрипки, когда я с бабушкой приехал в Москву из Константиновки Сталинской области и поступил в Центральную детскую музыкальную школу. Но буквально на следующий день началась война, и мы вернулись домой, а потом эвакуировались с семьей в Казахстан. И только в 1944 году, когда стали жить в подмосковном Воскресенске, я поступил в хоровое училище. Впервые дирижера я увидел в Большом театре и пришел в восторг! Мне тоже захотелось встать за пульт и самому ставить спектакли. По распределению я три года работал хормейстером и дирижером в музыкально-драматическом театре в Красноярске-26. А когда поставил оперетту "Поцелуй Чаниты", меня назначили главным дирижером и никак не хотели отпускать. Но я решил продолжить образование и поступил в аспирантуру Московской консерватории, теперь уже на оперно-симфоническое дирижирование. Учился у профессора Николая Павловича Аносова, оканчивал у его сына - Геннадия Рождественского.

и: Случается, что музыканты не принимают дирижера?

-Гершкович: Бывает. Иногда из-за его строптивого характера, неумения разговаривать с коллегами. У каждого музыканта своя нервная система, амбиции. Здесь нужен и кнут, и пряник, но нельзя перегнуть палку. Ведь у музыканта есть инструмент, из которого он извлекает звуки, а у дирижера, кроме оркестра, нет ничего. Мы учимся, работая с оркестром, и растем вместе с ним. Дирижеры делятся на деспотов и либералов. Но по большому счету оркестрантов не проведешь. Если видят, что дирижер - прекрасный музыкант, они подчинятся вне зависимости от того, какой у него характер. К примеру, Натан Рахлин не умел репетировать. По пять дней мог сидеть на одной странице. Но выходил на концерт - и это всегда было потрясение! Помнят случай, когда он чего-то добивался от тромбониста, и у того не получалось. Наконец музыкант вспылил, бросил инструмент и сказал: "А вы покажите, как это сделать!" На что Рахлин взял тромбон и сыграл.

и: А у вас всегда складывается контакт с оркестрантами?

-Гершкович: Не всегда. В молодости я не всё умел. Да и сейчас не всё умею. У меня абсолютный слух, но когда я впервые встал за пульт, мне показалось, оркестр так грохнул, что невозможно было ничего различить. Со временем развивается тембральный слух, да и с каждой постановкой открываешь в себе что-то новое. Но если дирижер не слышит, то это, как говорят музыканты, "махала".

и: От чего зависит власть дирижера над музыкантами?

-Гершкович: От его харизмы. Дирижер к тому же должен быть высокообразованным человеком - на голову выше музыкантов в оркестре. Обладать координацией движений. А в театре еще и уметь владеть разными "объектами". Некоторые симфонические дирижеры, когда вставали за театральный пульт, терялись. Ведь перед тобой не только оркестр, а еще и хор, и солисты, и балет. К тому же не всякий даже гениальный музыкант может стать дирижером. Это можно сравнить с вождением автомобиля. Шоферу надо уметь соединять то, что видишь - прямо, сбоку, сзади. А дирижеру необходимо одновременно слышать оркестр, управлять сценой и чувствовать зал. Нужно иметь волю и уметь навязывать ее другим. Нужно уметь вести за собой - жестом, мимикой, поворотом головы, улыбкой. Нельзя дирижировать радостную музыку со злым лицом. Очень важна взаимная связь между музыкантом и дирижером. Если ее нет, всё формально. Надо самому вкладывать душу и тогда требовать этого наполнения от музыкантов.

и: Что, по-вашему, нужно сделать, чтобы юные зрители влюбились в музыку?

-Гершкович: Ввести во всех школах уроки хорового пения. Чтобы в спорте найти таланты, нужна подготовка и массовость. Также и здесь. А театр должен ставить высокохудожественные спектакли.

и: У вас есть идеал среди дирижеров?

-Гершкович: Герберт фон Караян. Когда он приезжал к нам с театром "Ла Скала" и показывал "Богему", даже смотреть на него было наслаждением. Какие у него потрясающие руки, лицо! Море вдохновения.

и: Это не вызывает у вас зависти?

-Гершкович: Нет, только восхищение и желание учиться. Я вообще человек независтливый, умею радоваться чужому успеху. Кстати, некоторые руководители не берут к себе талантливых людей: их устраивает тот, кто похуже, чтобы на его фоне быть великаном. Я этого никогда не боялся. Когда у нас увеличилось количество спектаклей и возникла необходимость в третьем дирижере, мы долго не могли его найти. После очередных проб советовались с концертмейстерами и получали в ответ: "Махалы. Музыку не понимают". И вот как-то в консерватории мне сказали про Константина Хватынца. Мы с ним поговорили, и я дал ему "Синюю птицу", чтобы он изучил партитуру. Потом состоялся его дебют, который произвел на всех впечатление. Сейчас он у нас прекрасно работает, ставит. И вместе с нами поддерживает высокий уровень музыкального исполнения. Это как в спорте: трудно достичь определенной высоты, но еще труднее удержаться на ней.