Кит Лэнгфорд

История успеха важнее, чем рассказы о жизни в трущобах

Лидер подмосковных «Химок» Кит Лэнгфорд в интервью Sports.ru рассказывает о своих взаимоотношениях с Серджо Скариоло и Греггом Поповичем, называет свои недостатки, рассуждает о роли в команде и вспоминает, как отказал 20 клубам НБА.

Можно ли сказать, что вы приспособились к жизни в Москве?

– Совершенно точно. Самое главное в этой жизни – разнообразие. Здесь можно делать все что угодно – много ресторанов, зоопарк, цирки, музеи – здесь можно заниматься всем, чем только хочется. Особенно, когда со мной невеста. Конечно, ночная жизнь с клубами и дискотеками мне недоступна, но все равно живется весело.

Что поразило больше всего?

– Да вот многообразие и поразило. Разнообразие вариантов для проведения досуга. Например, в Италии мы должны были жить как итальянцы. У них своя культура, свое мировоззрение. Здесь же ты получаешь возможность сам определять, как хочешь жить. Это больше напоминает жизнь в США.

Но вы же из маленького города. Вам здесь уютно живется?

– На самом деле, да. Потому что я живу не в самой Москве, в Куркино – это такое маленькое местечко тут неподалеку. Это проще. Ну и всегда можно съездить в центр города походить по магазинам, погулять, сходить куда-то. Совсем неплохо. Я делаю фотки, посылаю их домой – чувствую себя туристом.

Есть что-то, что раздражает?

– Пробки. Это проблема номер один. Иногда поедешь куда-нибудь, а потом тебе нужно два с половиной часа, чтобы вернуться домой. Это самое неприятное из всего, с чем я здесь столкнулся.

Когда вы сюда только приехали, многие смотрели на вас с удивлением. Вы часто брали на себя инициативу, слишком часто старались играть самостоятельно. Сейчас же, с уходом Маккарти, получилось так, что вы стали главной атакующей опцией команды. Для вас лидером быть проще или сложнее?

– Определенно быть лидером гораздо сложнее. Все-таки присутствие Келли снимало с меня ответственность. Мне просто нужно было выходить и играть, не думая ни о чем. Не думать о психологии команды, о том, что нужно вдохновлять своим примером и тому подобное. Сейчас посложнее, но тренер Скариоло мне помогает, объясняет какие-то вещи, стареется упростить для меня жизнь. Я оказался в такой ситуации впервые. На площадке все получается – не скажу, что проще – как-то само собой что ли. Ведь я играю здесь уже второй год, второй год в Евролиге, второй год, как я играю под руководством Скариоло и знаком с его системой нападения. Сейчас я понимаю все гораздо лучше. Но быть лидером – это само собой сложнее.

Можно сказать, что исполняются все ваши мечты?

– Абсолютно. Быть профессиональным баскетболистом и играть на уровне Евролиги – это исполнение мечты. Я хотел бы выжать из своих талантов как можно больше. Выразить себя быстрее и ярче. И то, что у меня есть такая возможность, дает право сказать, что воплощаются все мои мечты.

Вам с тренером комфортно работается? Со стороны кажется, что между вами бывают такие моменты взаимного недовольства, да и тренер часто демонстрирует раздражение…

– Эт да, так и есть. Думаю, такое происходит в любых рабочих отношениях. У нас было с тренером пара разговоров в этом году, но знаете, как получается: зачастую ты ругаешься с людьми, которые тебе наиболее симпатичны. Мы оба люди очень амбициозные. И мы хотим для всех самого лучшего. Так что подчас, когда у вас похожий образ мыслей, вы сталкиваетесь лбами. Мы пару раз очень хорошо поговорили и уяснили, что самое важное это то, что у нас общие цели, к которым нужно стремиться, и мы готовы отдать всех себя для того, чтобы это произошло. Если даже мы сталкиваемся лбами, то всегда можем это потом обсудить и разрешить ситуацию. Самое важное, что мы оба хотим показывать самый лучший пример и для команды, и тех людей, которые следят за командой.

Скариоло – самый жесткий тренер, с которым вам приходилось работать?

– Он – самый требовательный тренер. Вот это да. Он требует очень много. Если он хочет выжать из вас 150 процентов, то сделает это, и никакими отговорками вы не отделаетесь. Хотите вы этого или нет, но вы сделаете то, что он от вас требует. Он не очень милый и очень требовательный – в этом смысле с ним очень сложно работать. Но зато, когда через какое-то время ты оглядываешься назад, то всегда с благодарностью к этому относишься.

Вы могли бы сравнить европейских тренеров и тренеров, с которыми вы работали в Америке?

– Так получилось, что в колледже я выступал у двух лучших тренеров в студенческом баскетболе – у Роя Уильямса и Билла Селфа. Хотите, верьте, хотите – нет, но в очень многом все тренеры очень похожи. Они защищают своих игроков, они очень требовательные, их не прошибешь никакими отговорками. Для них существует только победа, ничего более. Психология очень похожа. Именно поэтому, как мне кажется, многие игроки после университета приезжают в Европу и выступают здесь очень здорово. Это особенно бросается в глаза, если сравнить их с парнями, которые поиграли в НБА. Те, когда приезжают сюда и сталкиваются с такими тренерами, просто сходят с ума.

А как же Грегг Попович. С ним-то вам тоже довелось работать…

– Вот самое смешное, что Грегг Попович – довольно расслабленный мужик. Он – знаете, в Америке у нас есть такое выражение – «стреляет от бедра» – то есть режет правду прямо в лицо, говорит все, что думает. В какой-то момент или даже постоянно. Иногда с этим бывает тяжеловато справиться. Но в той команде со всеми опытнейшими ветеранами никакого напряжения я не чувствовал. Говорить особенно и нечего было.

Почему же не получилось с «Сан-Антонио»?

– Ну просто тогда я не был готов. Это вопрос времени. Тогда я должен был иметь такой характер, какой есть у меня сейчас. Возможно, сейчас, когда я вроде бы закрепился в Европе, уже поздно думать о том, чтобы получить еще один шанс, но никогда не знаешь, как сложится жизнь. Тогда я не был готов.

Ваш контракт истекает этим летом. Вы хотя бы задумываетесь о том, чтобы попробовать в НБА еще раз?

– Я думал об этом и обсуждал это со своим агентом. Но самое важно это то, что мне нравится играть, нравится подолгу находиться на площадке. Так что я бы предпочел до 30 лет поиграть в Европе, быть важной частью хорошей команды, проводить на паркете по 30 минут, побеждать, а не ехать непонятно куда, быть 14-15 игроком, при этом, возможно, жертвуя деньгами. С другой стороны, так ты играешь дома. Это, конечно, сложное решение. Посмотрим. Пока я сфокусирован на выступлении за «Химки», но в голове у меня есть подобные мысли.

Когда стало известно о переезде Мозгова, вы ему что-то советовали?

– Мы очень много разговаривали об НБА на протяжении всего прошлого сезона. Он выкладывался по полной, очень хотел уехать в НБА, так, что иногда это ему даже вредило. И я ему говорил: «Эй, парень. У тебя обязательно будет шанс. Не нужно так переживать. От излишнего волнения ничего хорошего не будет. Ты расслабься. Люди за тобой следят, о тебе говорят». Когда он перешел, у меня не было возможности с ним пообщаться, но в течение всего сезона я его всегда подбадривал: «Не волнуйся. Все получится». Я смотрел пару матчей «Никс». По-настоящему рад видеть его на паркете.

Майкл Джордан как-то сказал, что белые баскетболисты – ленивые и все время требуют мяч. Вы можете сопоставить менталитет европейцев и американцев?

– Сказал бы, что европейцы гораздо более дисциплинированные. Именно поэтому гораздо больше европейцев уезжают в Америку и успешно там выступают, чем в Европу приезжает американцев. В Америке игроки, наверное, более талантливы, но зато здесь баскетболисты уже с юных лет познают фундаментальные основы игры и работают над собой гораздо больше. Важно, что они понимают игру гораздо лучше. Средний баскетбольный IQ в Европе выше.

Что скажете про D-лигу? Опыт выступления там был полезен? Некоторые говорят, что никогда бы не стали там выступать, другие называют это полезным опытом.

– Ну так всегда бывает. Есть что-то плохое, что-то хорошее. Самая большая проблема по поводу D-лиги, которая была у меня – это то, что там максимум можно заработать 24 тысячи долларов за сезон, а европейские команды должны выкупать тебя за 30 тысяч. Иногда это все напоминает балаган – так что и не скажешь, что эта лига нужна игрокам. Но для тех, кому не довелось получить шанс выступать в Европе или НБА, это хорошее место для того, чтобы получить признание и игровой опыт.

Знаю, что в числе ваших любимых фильмов – «Над кольцом». По-вашему, это лучший фильм о баскетболе?

– Хм. Мне нравится «Над кольцом» прежде всего потому, что это напоминает мне (не точно, но очень похоже) тот путь, который прошел я сам. Это то, как я начинал играть в баскетбол. То, что очень напоминает мне мою жизнь. Поэтому это один из моих любимых фильмов. Возможно, есть и более классные фильмы, где ярче показана мотивация игроков, где рассказаны более интересные истории, но этот фильм скорее важен потому, что в нем рассказывается о ребятах, которые выходят из «плохих кварталов».

В НБА есть игроки, которые предпочитают молчать о своем прошлом, а есть люди вроде Рона Артеста, которые ходят везде и рассказывают страшные истории. Вот как это объяснить?

– Мой отец когда-то давно сказал мне такую вещь. Только люди, которые выросли в трущобах или в бедном квартале, думают, что об этом нужно рассказывать, этим нужно кичиться. Но из этого важно сделать хорошую историю – историю успеха. Думаю, нет ничего знаменательного в том, что ты живешь в бедности, среди оружия и насилия. В этом нет ничего позитивного. Положительное можно найти только в том, чтобы ты, будучи рожден в такой ситуации, принимаешь верные решения, делаешь что-то, чтобы заиграть в НБА или приехать в Европу, позаботиться о семье – такие вещи. Для всех это по-разному, конечно. Но думаю, что гораздо ценнее фактор успеха – то, что ты смог вырваться.

Чему учились в университете?

– Журналистике. Специализация называлась «Оперативно-стратегическая связь». На факультете журналистике Канзасского университета.

Не знаю, учились ли вы на самом деле…

– Да учился, учился.

Так вот. Когда оказалось, что вас не выбрали на драфте, не собирались забросить баскетбол и заняться чем-то еще?

– Я задумывался об этом. Но самое страшное заключалось в том, что я не понимал, чем я могу заниматься. Когда я учился, то всегда думал, что попаду в НБА, буду играть в баскетбол. А потом все пошло кувырком. Меня не взяли на драфте, про Европу я особенно ничего не знал. Не представлял, что ждет меня в будущем. Я оказался в подвешенном состоянии, не знал, что вообще происходит, что делать. Это было довольно страшное время.

Тогда я и решил попробовать силы в D-лиге. И с этого началась моя карьера.

Когда вас не задрафтовали, это был шок?

– Ну да. Шок – потому что я чувствовал себя вполне спокойно и уверенно. Потому что все так складывалось, что мне казалось, что меня выберут в первом раунде. Я даже провел всего несколько тренировок с клубами НБА, потому что мой прежний агент мне говорил, что с такой карьерой в «Канзасе» можно ни о чем не беспокоиться: «Ни о чем не волнуйся. Тебя возьмут на драфте. Все будет отлично. За тобой следят еще со школы». Так что я был вполне уверен в этом и, наверное, даже не подготовился должным образом. Тогда это был шок. Не мог в это поверить. Чувствовал себя ужасно.

А сколько было тренировок?

– Всего шесть. Мой агент сказал, что вот нужно обратить внимание на эти несколько клубов. У них такие-то позиции в первом раунде. Тебе нужно показаться им. Обо всех остальных можно не беспокоиться. Это глуповато выглядит сейчас, оглядываясь назад – около 20 клубов приглашали меня приехать к ним на тренировки, и я ответил отказом. Забавно сейчас рассуждать о том, что было бы. Но думаю, что все что ни делается, все к лучшему. Я там, где мне место.

Вот это главная загадка. В Европе очень много игроков с блестящей карьерой на университетском уровне, которые так и не были задрафтованы. Вот как так получается?

– В моем случае многое зависело от размеров. У меня рост 193 сантиметра, а им был нужен кто-то повыше, чтобы руки были подлиннее и мог бы ставить сверху с линии штрафных. Здесь важен потенциал. Парни, которые играют по два-три года в колледже, примелькаются, становятся видны все их недостатки, которые в конечном счете перевешивают достоинства. Плюс нужно помнить и о тех, кто приходит сразу из школы, и о европейцах. Вот клубы и делают выбор между стабильным игроком, проведшим четыре года за колледж, но не добившимся каких-то сверхъестественных успехов, и возможностью выбрать второго Кобе Брайанта или Кевина Гарнетта. С этой зрения я могу это понять. Хотя, конечно, есть и пример «Клипперс», у которых всегда высокие пики на драфте, но ни к чему хорошему это не ведет.

Можете назвать самый памятный момент вашей карьеры? Это было в колледже?

– Наверное, это два финала четырех. Два невероятных момента. Моя первая игра в НБА, первые очки в лиге – связаны с потрясающими эмоциями. И, наверное, первый титул MVP недели в Евролиге – это тоже достижение. Я же начал играть в Европе со второго итальянского дивизиона, а сейчас выступаю в Евролиге, являясь важной частью команды. Это также важная веха в моей карьере.

Что самое сложное для игрока, выступающего в Европе?

– Самое сложное? Ответственность. Лучшие игроки должны доказывать то, что они лучшие каждый день. Здесь есть хорошие игроки. Они могут провести на отличном уровне одну, две, три встречи, но при этом они еще три-четыре матча провалят. Но, выступая за классную команду и являясь в ней классным игроком, ты обязан полностью выкладываться. Ты должен показывать все, на что способен каждый день, помогая команде не только очками, но и отдавая всего себя в защите, делая все, чтобы оказаться максимально полезным. И так далее. Ну и еще правила в Европе, конечно, отличаются от НБА. Это тоже непросто для понимания.

НБА – это больше шоу, и вот сага с ЛеБроном Джеймсом, как кажется, многим гораздо интереснее, чем то, что происходит в лиге. Вы скучаете по этой атмосфере, по заполненным трибунам?

– Да не, не думаю, что этого может не хватать. Здесь как-то все более сконцентрировано на баскетболе. И команды, и журналисты скорее более интересуются тем, что происходит на паркете, и результатами. Здесь тебя награждают, потому что ты выигрываешь. В Америке же могут наградить потому, что ты набрал больше очков. Ты можешь проиграть, но тебя все равно отметят за то, что ты выше всех прыгнул или просто выглядел красавчиком. Мне нравится, что здесь тебя награждают за победу твоей команды. И все.

В прошлом году говорил с Рикки Минардом, и он сказал такую немного странную вещь – что приспособиться к европейскому баскетболу было гораздо проще, чем приспособиться к профессиональному баскетболу после университетского. Вы согласны?

– Это так и есть. В колледже ты не думаешь о том, что это твоя работа. Когда ты вне площадки, ты должен делать много вещей, чтобы оставаться конкурентоспособным на площадке, держать себя в форме. И вот ребята в колледже думают так: «А, это всего лишь игра. Ничего больше». Но это больше, чем игра – это то, за счет чего вы платите за квартиру, то, с помощью чего вы помогаете семье. Необходимо осознавать эту ответственность. Парни, которые этого не понимают, так и играют за посредственные команды низших дивизионов, и, наоборот, те, кто понимают, прогрессируют.

Вот как раз вопрос об ответственности. Вы объявили о переходе в «Химки» через Твиттер задолго, как эту информацию обнародовал клуб. У вас проблем после этого не было?

– Да нет. Ну конечно, тогда мне позвонил агент. Говорит: «Кит, ты что вообще творишь?!» Но я был на таком подъеме – клуб, играющий в Евролиге, много денег, много положительных эмоций. Я ему: «Да ладно, все в порядке. Я готов, поехали». Это был еще один шаг – нужно было понять, что это дело касается не всех. Конечно, сейчас я не стал бы так делать, а подождал бы официального объявления. Хотя, конечно, продолжаю писать в Твиттер.

Ограничения у вас в клубе какие-то предусмотрены?

– Нет, нет. Я просто знаю, что Скариоло и «Химки» читают все, что я пишу, так что этого достаточно, чтобы не писать туда неправильные вещи.

И не писать во время игры?

– Ну да. Теперь стараюсь держать свое мнение при себе.

Когда вы еще играли в университете, часто говорили, что самые важные матчи получаются для вас самыми лучшими. По вашему выступлению в России создается такое же мнение.

– Думаю, это одновременно самая хорошая и самая плохая моя черта как игрока. Когда уровень игры высок, я предельно сконцентрирован и готов проявить себя по полной. Но когда противник не столь силен, я расслабляюсь. Мне еще нужно научиться тому, чтобы выходить против не самых сильных противников с другим уровнем концентрации, с желанием, энергией. В этом году я пытаюсь изменить такое вот представление обо мне.

3-очковый в игре с «Казертой» – это самый невероятный бросок, который вам удавался в вашей карьере?

– За карьеру я совершил немало важных бросков. Что касается этого броска, то самое смешное, что когда я его совершил, то не думал, что он зайдет. Когда мяч сошел с руки, казалось, что бросок не получился, но каким-то образом он зашел. Поэтому для меня это самый примечательный момент по поводу этого броска. Вообще за карьеру мне удавалось совершить ряд значимых бросков, но в химкинский период это, конечно, самый важный.

Тренер признался, что у вас в команде проблемы с физической готовностью. Вы сами как бы охарактеризовали «химию» и уровень игры команды сейчас. Можно ли сказать, что команда в кризисе?

– Я бы не сказал, что мы в кризисе. Просто потому что сейчас об этом еще слишком рано говорить. Если бы у нас такие проблемы возникли в апреле-мае, то тогда да, это был бы кризис. Но сейчас ноябрь. Некоторые парни выступали за национальные команды. Мы вынуждены были играть в квалификационном раунде. Ну и так далее. Мы очень выложились в начале сезона. Мы учимся играть вместе. Хотя и тренируемся гораздо меньше, чем этого бы хотелось тренеру. Но нам приходится учиться во время матчей. Возможно, это и не лучший вариант, но так уж получается. Важно то, что мы побеждаем в значимых матчах. А также то, в какой форме мы будем весной. Многие команды сейчас выглядят очень здорово, но в итоге это может сыграть с ними дурную шутку.