В тот день снимали эпизод на вспаханном поле. И Пырьев, увлечённый работой, последним понял, что происходит. У края загонки остановилась легковушка, из неё вышел офицер НКВД и медленно, вперевалку, пошёл по глыбистой зяби к расположению съёмочной группы.
Однажды в гостях меня как историка кино представили известному режиссёру Сергею Герасимову.
– Ну и чем же вы сейчас занимаетесь? – спросил он, явно скучая.
– Комментарием к двухтомнику сочинений Пырьева.
– Пырьева? – переспросил он. – Ивана? Не люблю тёмных мужиков.
И отвернулся.
Ирония судьбы заключалась в том, что за несколько часов до этого обмена репликами цензура сняла из двухтомника фрагмент воспоминаний Пырьева о съёмках фильма "Трактористы" на Украине.
В тот день снимали эпизод на вспаханном поле. И Пырьев, увлечённый работой, последним понял, что происходит. У края загонки остановилась легковушка, из неё вышел офицер НКВД и медленно, вперевалку, пошёл по глыбистой зяби к расположению съёмочной группы. Пока он шёл, Иван Александрович вспомина
л сибирское детство, боевые Георгиевские кресты, полученные на Первой мировой войне, свои фильмы, женщин, друзей. Да мало ли что ещё?
Офицер подошёл, выдержал страшную мхатовскую паузу и сказал:
– Это... который из вас будет Пырьев?
– Я, – сказал режиссёр и обречённо шагнул.
Энкавэдист опять выдержал страшную паузу и продолжал:
– Значит, так. Мы тут в селе неподалёку аресты произвели. Арестованных не можем в город доставить. У вас есть машина.
– Две! Две машины, – закричал Пырьев. – Берите! Обе берите!
В гостиницу съёмочная группа шла пешком. И напились все во главе с Пырьевым так, как никогда ещё не напивались...
Гостей звали к столу. Герасимов медлил в гостиной. Я мог рассказать ему эту историю о покойном Пырьеве. А потом подумал: зачем?