Иван Каковский

Биография

Каковский Иван Павлович (1859-1881), "Черный". Студент; во второй половине 70-х годов входил в киевские народнические кружки.

В 1879 г. переехал в Петербург; примкнул к «Народной воле». Вел пропаганду среди рабочих и студентов, сотрудничал в «Рабочей газете», участвовал в выработке «Программы рабочих — членов партии „Народной воли"». Умер от туберкулеза в Симферополе весной 1881 г.

Н.М.Салова:

"Дело происходило лето

м 1880 года. Я тогда хотела познакомиться с рабочими и говорила об этом Вере Николаевне Фигнер. Вот однажды она зашла к нам и сказала, что это можно устроить и что завтра она познакомит меня с одним господином, который мне «сдаст» кой-какие связи с рабочими. Свидание мы назначили в Петровском парке.

Пошла я на другой день в парк. Там в это время часто назначались свидания. День, помню, был пасмурный, каждую минуту мог пойти дождь. Однако через несколько времени явились и они, Вера Николаевна с Валентином. Это не настоящее его имя, а только радикальское прозвище. Настоящего имени я так и не зн

аю до сих пор. Фамилия же его действительно Каковский. Это оказался еще совсем молодой человек, юноша лет 20, белый и розовый. На подбородке и верхней губе его едва пробивался легкий пушок, лицо круглое с выдающимися скулами, нос немного вздернутый;.. Вообще, лицо не особенно изящное. Только глаза,

переливающие из синего в серый цвет, были замечательно красивы. Все это мне как-то в глаза бросилось. Вы знаете, женщины все замечают... И не понравился мне Валентин. Это простое малорусское лицо, да и вся фигура, среднего роста, коренастая, неотесанная,— впечатление самое заурядное. Он казался каки

м-то приказчиком из Сытного рынка. Одет он был бедно: сапоги дырявые, пальто выцветшее, потертое и — зимнее, хотя дело было в июле (1880 г.); простой рабочий картуз по-фабричному, небрежно спускался козырьком на самые глаза, почти не прикрывая черных лохматых волос. Одним словом, Валентин представля

л полный контраст со своей спутницей, чистенькой и изящной, как всегда.

Ему, бедному, это дело было самому почти внове, и он находился в самом пылу увлечения. А впрочем, такие люди не остывают никогда. Они просто умирают. Но тогда я его совсем еще не понимала.

...Это было в октябре месяце 1880 год

а. Народовольцы предъявили свою программу, выработанную их рабочей группой. Средактирована же она была Валентином. Собрание чернопередельцев было, помню, очень многочисленно, и к программе они придирались страшно. Особенно сама М. нападала на каждый пункт, говоря, что тут нет никаких «уступок»... Уп

рек, в сущности, совсем неосновательный, потому что народовольцы и не обещали никаких уступок, а только выражали надежду, что на их программе деятельности среди рабочих могут сойтись и чернопередельцы... Таким образом, общего соглашения не состоялось, хотя много отдельных лиц, как нам известно, прис

оединилось к программе «Народной воли».

Для Валентина это была пора самой оживленной деятельности. Он состоял в рабочей группе и в редакции «Рабочей газеты». Из литературных работ Валентина можно указать статью «Рабочее житье-бытье» в №№ «Рабочей газеты». Затем Валентину же принадлежит литературная

редакция означенной «Программы рабочих членов партии Народной воли».

С рабочими он вел дело замечательно. Он их любил просто с какой-то нежностью. Кажется, не было для него большего удовольствия, как рассказать о них что-нибудь хорошее... ну, одним словом, о их способности к самоотверженности и т.

п. Помню, между прочим, говорил он мне об одном рабочем, который запустил все свои дела, тратя все время на пропаганду и организацию среди своих собратьев; жить приходилось в страшной бедности, а на руках — целая семья; но он все-таки упорно отвергал предложения хоть малейшей помощи со стороны ради

калов. Этот героизм и благородная гордость приводили Валентина в умиление. Но не думайте, чтобы он способен был только умиляться перед рабочими. Я была раз на рабочем собрании, которое, несправедливо обвиняя революционеров, не хотело исполнять принятых на себя обязанностей. Валентин возмутился и всп

ыхнул... Я даже не подозревала, какие нотки имеются в его голосе — резко, повелительно... он разругал их страшнейшим образом, и, право, не у многих бы хватило силы возражать ему.

Этот безбородый юноша вырос в моих глазах сразу на целую голову, когда я услышала эти внушительные звуки, перед которыми

оробела и съежилась целая куча людей, вдвое старше его по возрасту. О, да! Он умел при надобности «скрутить» людей, получше чем те, кто думает выезжать на одной дисциплине. Вообще, в нем иногда сверкала громадная сила характера. Работал он тоже неутомимо. Лично поддерживая множество рабочих знакомс

тв, он посещал также постоянно студенческие сходки, вербуя деятелей для рабочей сферы, отстаивая народовольческую программу и проповедуя слияние всех на «нейтральной почве народного дела»...

Я в это время поступила в студенческую группу: там было всего пять человек студентов и студенток из разных у

чебных заведений и трое нелегальных: Франжоли, Вера Ник. Фигнер и Перовская. Франжоли тогда уже был хромой калека, с пожелтевшим, изможденным лицом, как старая икона мученика, но — вечно горел и увлекался не хуже Валентина. Кстати сказать, они были между собою очень дружны. Валентин познакомился с Ф

ранжоли уже после его побега из ссылки, в Петербурге, и сильно привязался к нему и жене его, Завадской. Те его тоже любили. Валентин часто просиживал целые часы у постели больного Франжоли, который иной раз не мог перевернуться без боли с одного бока на другой, но со сверкающими глазами и вдохновенн

ым видом не уставал толковать со своим молодым другом о деятельности, о нравственных задачах, о народе...

Сам Валентин к нашей группе не принадлежал, но на собрания молодежи являлся часто вместе с нами. Иногда приходил и Желябов. Они действовали постоянно сообща.

Интересно, что в отношениях между

Валентином и Желябовым громко звучала такая же товарищеская нотка, как у Валентина с рабочими. Желябов был уже почти знаменитость. Его ораторская слава гремела в революционных кружках Петербурга; его организаторская роль уже выдвинула его на первый план среди самых влиятельных членов партии. Валенти

н, конечно, был только скромным учеником, да и по летам он был сравнительно с учителем еще совсем юношей. Но ни малейшего отношения снизу вверх не было заметно в Валентине рядом с Желябовым. На собраниях они действовали постоянно дружно, ловко поддерживая один другого, и хотя Желябов, разумеется, иг