Инга Артамонова (Воронина)

Артамонова (Воронина), Инга Григорьевна

Инга была настоящим человеком. То, что она сделала в спорте, не перестанет волновать умы болельщиков и спортивных ученых. Вот это останется, как в сказке. Инга Артамонова совершила подвиг: девочка, семь лет проболевшая туберкулезом, стала мастером спорта по академической гребле, четырехкратной чемпионкой мира по конькам, превысила более десяти мировых рекордов, двадцать семь раз побеждала на отдельных дистанциях чемпионатов страны. Но разве эта сухая арифметика расскажет об Инге красноречиво? Нет, конечно.

АРТАМОНОВА (ВОРОНИНА) Инга Григорьевна родилась в 1936 году в Москве. Советская спортсменка (Конькобежный спорт), заслуженный мастер спорта. Чемпионка СССР и мира.

1957 год. Чемпионат мира. Финляндия. Все участницы состязаний закончили соревнования, сняли коньки, стали просто зрителями. А Артамоновой предстояло проехать еще одну дистанцию — круг почета с лавровым венком.

Этот круг — одно из самых незабываемых впечатлений в жизни. Пятая дистанция — красивая, приятная. Чемпионка мира, единственная из всех спортсменок, выступает не на четырех, на пяти дистанциях. И о том, кто именно выступает на этой пятой дистанции, узнают в самую последнюю минуту.

Медленно катилась Инга по стадиону. Сверху, со снежных трибун, к ее ногам летели цветы. Финны ликовали и кричали русское слово: «Здо-ро-во!»

Инга бежала этот круг, и слезы счастья, прозрачные, сверкая в лучах прожекторов, катились по щекам.

Зрители требовали еще и еще раз прокатиться по стадиону.

Но не успела она сделать и нескольких шагов, как заметила, что трибуны стали опускаться, а болельщики скатываться по снежным валикам вниз. Они бросились к чемпионке — тысячи людей, мужчины, женщины, дети...

Пришлось остановиться. В ту же секунду сотни рук потянулись к Инге — и не успела она ничего сообразить, как очутилась в невесомости, подброшенная вверх этими руками. Лавровый венок упал вниз. Его подхватили и тоже стали качать. И чемпионку, и венок!

Как ее вынесли с катка, она не помнит. Примерно через полчаса в дверь постучали. Вошел высокий мужчина и, картавя, сказал по-русски:

— Мы немного порадовались. Ваш венок разобрали на сувениры. Теперь тысячи людей на всю жизнь сохранят память о вашей победе... Извините...

С этими словами он положил на раскладушку венок. Вернее то, что осталось от венка — веник с семью листочками.

Так и не пришлось Инге подержать в руках тот венок из благородного лавра. Римма Жукова успокаивала чемпионку:

— Не переживай: у тебя будет еще не один такой трофей. Поверь мне.

Артамонова верила...

Она завоевала четыре лавровых венка. Столько, смею утверждать, никто из советских конькобежек в XX веке уже не получит. Венков — а значит, и побед — могло быть больше, но в двадцать один год — в самый расцвет — туберкулез, подкравшийся к чемпионке мира, выводит ее из борьбы. Уходили годы. Лучшие годы. Ингу уже списывали со счетов, не видя оснований для успехов. Никто в нее не верил. И лишь она одна, гордая и непреклонная, забывала о болезнях и неприятностях, уверенно работала для будущего. А в 1962 году на Медео она завоевала пять золотых медалей чемпионки страны — на всех дистанциях и в многоборье, установила четыре мировых рекорда. Причем побила их на высокогорном катке, бежать на котором ей было особенно трудно — сказывались больные легкие. И все же Инга совершила свой подвиг — многие из ее мировых рекордов держались пять-семь лет! Но она об этом не знала. Ее уже не было в живых...

Не проиграв ни одного старта в 1962 году, Инга Артамонова стала в третий раз чемпионкой мира. Она как бы вернулась в спортивную юность и на время забыла о болезни. Инга мечтала выступить на Олимпиаде-64 в Инсбруке, но... високосные годы всегда были несчастливыми для «ледовой королевы». В 1964 году острый приступ язвы вывел Ингу из строя. Полтора месяца в разгар сезона провела она в больнице. Доктора советовали Инге прекратить занятия спортом, но если бы она поддалась на уговоры, то изменила бы себе — перестала быть Ингой! И Артамонова продолжала выступать.

Високосный год стал для нее проверкой. Пусть жестокой, обидной, но проверкой на прочность жизнеутверждения. Через год — в 1965-м ей вновь не было на планете равных. Казалось, она ехала в финский город Оулу, чтобы на первенстве мира формально закрепить за собой право именоваться сильнейшей, быстрейшей. В четвертый раз!

В день приезда нашей команды в Оулу стоял двадцатиградусный мороз. Девушки, закутанные в пуховые платки и меховые шапки, из гостиницы первым делом побежали на каток. Но вход на стадион был закрыт. Что делать? Инга Артамонова вспомнила свое озорное детство на Петровке и предложила молодым подругам... перелезть через забор. Те согласились.

Лед был словно стеклянный. Коньки за него не цеплялись. Инга подумала, что у нее просто-напросто тупые коньки, наклонилась, чтобы проверить лезвия и... в это время на полном ходу врезалась в скамейку. Как она не сломала голень, остается загадкой.

Подруги помогли ей добраться до гостиницы «Арина». Два дня перед стартом пришлось провести в постели. Вот тебе и «формально закрепить за собой право именоваться быстрейшей»!

Газеты разных стран, выдвигая предположения перед чемпионатом, единодушно отвели Артамоновой место абсолютной победительницы. Один из финских журналистов рассказывал, что их редакция уже имела очерк об Инге с названием «Четырежды непобежденная», в котором подробно описывались будущие соревнования. Было рассказано все, вплоть до мельчайших подробностей. Точнее — предугадано, сфантазировано. Не были проставлены только результаты.

Жребий был явно не в пользу Инги — на всех четырех дистанциях ей приходилось бежать в первой паре, прокладывать дорогу остальным, давать им в руки графики.

Все свои силы она вложила в первую дистанцию — решила сразу же ошеломить соперниц.

Трудно передать, что она почувствовала после первой победы. 'Радость? Бесспорно. Но еще и самоуспокоенность. Она поддалась на удочку, решила, что победа уже гарантирована.

И за эту успокоенность моментально поплатилась поражением на полуторке — дистанции, которая всегда считалась ее, где она установила один из лучших своих мировых рекордов. Артамонова проиграла Вале Стениной. Это, однако, не очень смущало. Вале не страшно было проигрывать, она же подруга по сборной. А вот то, что впереди оказались голландка Стин Кайзер и кореянка Пил Хва Хан, тревожило.

И хотя Артамонова оставалась по сумме двух дистанций на первом месте, тревожное состояние не оставляло ее всю ночь. Она не боялась, просто была бдительна... Такое обостренное чувство особенно помогло ей в воскресенье — второй и решающий день чемпионата.

Снова она открывала забеги. На этот раз в паре с ней стартовала двадцатишестилетняя машинистка из голландского города Дельф Стин Кайзер. Эта девушка накануне сумела выиграть у Инги и теперь снова стремилась опередить прославленную москвичку в забеге.

Инге досталась внутренняя дорожка. Значит, два поворота она могла идти против ветра. И оба этих поворота малые. Борьба шла только первые полкруга. А затем Инга убежала от «летучей голландки» на тридцать метров...

От того, как выступит Валентина Стенина на тысяче метров, зависела не только прописка лаврового венка — Москва или Свердловск. В случае удачи Стенина тоже становилась трехкратной чемпионкой мира, как и Инга. А Артамонова при счастливом стечении обстоятельств действительно уезжала бы из Финляндии «четырежды непобежденной».

Стенина бежала стремительно, но на финише секундомеры зафиксировали результат почти на две секунды слабее, чем у Инги. На последней же дистанции Артамонова летела словно на крыльях; она не сомневалась в успехе.

А потом была высшая ступенька пьедестала почета. Счастливая улыбка. Ее, Ингина, улыбка. Та самая, за которую ее любили на всех катках планеты.

В тот вечер я позвонил в отель «Арину»: «Как себя чувствуешь? О чем думаешь? Ведь все главное уже свершилось...»

Инга не скрывала радости:

— Свершилось! Я стала в четвертый раз абсолютной чемпионкой мира. Ни одному спортсмену после войны, когда коньки стали по-настоящему массовым видом спорта, не удалось добиться того, что выпало на мою долю.

— Запиши, — говорил я ей, — запиши все, что ты чувствуешь, о чем думаешь, чтобы твои личные впечатления не стерлись газетными оценками, не подменили друг друга.

В Москве она показала мне листочки, исписанные темной северной ночью в «Арине»: «Не верится! Вбегаю в раздевалку, меня окружают мальчишки, просят значки и автографы. «Ну ты понимаешь, что снова стала сильнейшей?» — спрашивают подруги. Ой, девчонки, я так рада. И за нас за всех. Снова с победой на родную землю! С победой!

Печально подмигивало мне северное сияние, вспыхнувшее над студеным северным морем. У меня хорошее настроение — получила много телеграмм от знакомых и незнакомых, но дорогих мне людей.

Я не нахожу себе места от счастья. Брожу по комнате, мечтаю о рассвете, который вольется в окно гостиницы, заскользит по подушке, разбудит меня, чтобы сказать:

«Эта вершина — не последняя, Инга! Восхождение не кончилось — впереди еще целая жизнь!»

Но эта вершина оказалась последней. Инга трагически погибла, не дожив до 30 лет (ее убил муж Геннадий Воронин).

Еще и еще раз думаю о ней, вспоминаю ее...

Она была полна обаяния и человеческой нежности. Сказать о ней, что она была хорошим человеком — значит, ничего не сказать. Инга была настоящим человеком. То, что она сделала в спорте, не перестанет волновать умы болельщиков и спортивных ученых. Вот это останется, как в сказке. Инга Артамонова совершила подвиг: девочка, семь лет проболевшая туберкулезом, стала мастером спорта по академической гребле, четырехкратной чемпионкой мира по конькам, превысила более десяти мировых рекордов, двадцать семь раз побеждала на отдельных дистанциях чемпионатов страны. Но разве эта сухая арифметика расскажет об Инге красноречиво? Нет, конечно.

Инга была веселым и остроумным собеседником. Познания ее в литературе и различных областях культуры были и впрямь замечательны. Она была неофициальной чемпионкой среди чемпионок по вязанию. В 1965 году выиграла в Кирове приз по танцам, слыла искусным кулинаром. Инга отлично рисовала — в детстве даже мечтала быть архитектором или модельером, владела английским языком... И вот — трагическая гибель.

Она умирала недолго — всего несколько минут. И, почувствовав, что умирает, Инга не могла смириться, что не увидит пусть в последний раз серого и водянистого московского неба, не простится с зимой. Она побежала по лестнице. Но не успела...

И когда тысячи москвичей провожали в последний путь свою чемпионку, в Москве ударили первые морозы. Зима пришла проститься с Ингой...

И шел снег, снег, снег...