Григорий Благосветлов

Биография

Благосветлов, Григорий Евлампиевич, - известный журналист, сын полкового священника. Родился в Ставрополе-Кавказском, в 1824 г., учился в саратовской семинарии, окончил курс на юридическом факультете Петербургского университета.

Благосветлов, Григорий Евлампиевич, - известный журналист, сын полкового священника. Родился в Ставрополе-Кавказском, в 1824 г., учился в саратовской семинарии, окончил курс на юридическом факультете Петербургского университета. Был преподавателем в Пажеском корпусе, потом в Павловском институте, но вскоре, по пустому недоразумению, был заподозрен в "неблагонадежности" и, вследствие преследований III отделения, должен был совсем оставить педагогическое поприще. В 1857 г. Благосветлов уехал в Англию, где сблизился с Герценом , жил в его доме и был учителем его детей; оттуда переехал в Париж и некоторое время слушал лекции в Сорбонне, очень бедствуя. В Париже случай свел Благосветлова с Я.П. Полонским , который пригласил его сотрудничать в "Русском Слове". В половине 1860 г. издатель этого журнала, гр. Кушелев, пригласил Благосветлова редактировать журнал. В короткий срок "Русское Слово" совершенно преобразилось благодаря энергии Благосветлова и удачно подобранным им сотрудникам. Из вялого, бесцветного органа журнал стал ярким и боевым, по определенности физиономии не уступавшим "Современнику". В 1862 г. "Русское Слово", одинаково с "Современником", было временно приостановлено. По возобновлении его гр. Кушелев безвозмездно передал Благосветлову свои издательские права. "Русское Слово" было приостановлено в 1866 г. В том же году Благосветлов, вместе с другими радикальными журналистами, был арестован (в связи с покушением Каракозова) и просидел три недели в Петропавловской крепости. Других последствий дело для Благосветлова не имело, но все же завести сразу новый журнал было для него невозможно. Он завязал сношения с П.И. Шульгиным, получившим разрешение издавать подцензурный журнал "Дело", и постепенно, с большими предосторожностями, перенес свою деятельность в этот журнал, сделав его естественным продолжением "Русского Слова". Друзей у Благосветлова не было; единственным излюбленным детищем был журнал, которому он отдавал себя всецело до самой своей смерти (в ноябре 1880 г.). Н.В. Шелгунов , в общем не без идеализации освещающий личность Благосветлова, прав, называя его "чистым продуктом" этой эпохи. Человек не оригинальный в идейном отношении, но глубоко преданный тому, что считал общественным благом, Благосветлов неуклонно и последовательно проводил свои убеждения в жизнь при помощи журнала. По основным взглядам своим, Благосветлов был крайним западником и резким отрицателем всей русской жизни; радикалом без малейшего народнического оттенка, руководившимся формулой: "все для народа, но ничего через народ". Политическим девизом его было: свободный человек в свободном государстве. Как и его блестящий единомышленник Писарев , Благосветлов был убежденным "эгоистом", ставившим даже общее благо в зависимость от счастья и всестороннего развития отдельной личности. "Представить себе человека, не руководимого личным эгоизмом во всех его намерениях и поступках, то же самое, что представить живое существо, способное дышать без воздуха...", - говорит он в одной из своих статей. Ту же мысль он проводит в статье "О значении университетов". Не будучи писателем по призванию, Благосветлов мало содействовал популяризации любимых идей своими статьями, не отличавшимися ни яркостью, ни силой. Гораздо значительнее его роль как руководителя журнала. Он был необыкновенно деятельным и умелым редактором. Сохранился рассказ, свидетельствующий о том, как Благосветлов умел угадывать людей и выбирать себе сотрудников. Когда к нему впервые пришел Писарев и принес для печати свой стихотворный перевод, Благосветлов будто бы посмотрел на его прекрасный лоб и сказал ему: "Вам нужно писать критические статьи, а не стихами заниматься". Благосветлов не только выбирал, но и создавал своих сотрудников, оказывая на них громадное влияние, делая их выразителями своих взглядов и вкусов и передавая им самые приемы, посредством которых он проводил свои идеи. Твердо установлен С.А. Венгеровым факт влияния Благосветлова не только на Зайцева , Соколова и других второстепенных сотрудников его журналов, но и на Писарева. Когда разгорелась полемика между Антоновичем и

Благосветловым, Писарев сидел в крепости. Он счел нужным заступиться за Благосветлова. Самому этого нельзя было сделать, и с письмом в "Современнике" выступила мать Писарева. Ее устами Писарев горячо протестовал против того, что в "Современнике" называли Благосветлова "прихвостнем" своих сотрудников. "Позорить Благосветлова и в то же время выгораживать Писарева - невозможно: или оба честные люди, или оба негодяи", - говорится в этом письме. Затем говорится о превращении Писарева под влиянием Благосветлова из "неразвитого беспомощного мальчика", и притом "эстетика", в передового борца радикального журнала. Благосветлов назван "другом, учителем и руководителем, которому Писарев обязан своим развитием, и в советах которого он нуждается до настоящей минуты". Как редактор Благосветлов был неутомим. "Вся нервность, вся огромная энергия Благосветлова уходили на множество мелочей, связанных с изданием толстого журнала, и сплошь да рядом он посвящал им по 16 и 18 часов в сутки, исполняя все роли, начиная с редактирования и писания статей и кончая первой корректурой и экспедицией журнала. Но главный запас его энергии уходил на борьбу с цензурой: случай, когда из 30 листов, составляющих книжку, цензор оставлял 5 - 6 ("Дело" выходило с предварительной цензурой), принадлежал к самым обыкновенным. Надо было, значит, всегда иметь в запасе двойной комплект статей, надо было постоянно сообщать сотрудникам, что таких-то и таких-то тем нельзя касаться, а так как главные и постоянные сотрудники "Дела" жили либо в провинции, либо за границей, то приходилось им постоянно писать длинные обстоятельные письма" (С.А. Венгеров, "Критико-биографический словарь русских писателей", т. III, стр. 348). - Как личность, Благосветлов ни в ком не возбуждал симпатий. Он сам считал себя созданным из железа. Окружающих особенно отталкивали его прямолинейная грубость и нескрываемая корысть. Составив себе на издававшихся им радикальных журналах крупное состояние, он дорожил человеком только, пока он был нужен для его целей. После смерти Писарева Благосветлов писал с циничным равнодушием: "Великая потеря, если бы Писарев сделался прежним Писаревым, но если нет, то слава Богу. Он умер уже давно, как умственный деятель, т. е. умер в конце прошлого года" (когда и состоялся разрыв Благосветлова с Писаревым). Даже на похоронах бывшего товарища он говорил, что ему "был нужен не Писарев, а его деятельность, его мысль". Угловатой личности Благосветлова соответствовала физиономия тех журналов, которые он создал. С.А. Венгеров характеризует ее так: "Не только статьи были одного направления, но и самая манера трактовать предметы была одна и та же, хлесткая, поверхностная, наездническая, одним словом, благосветловская"... Однако, успех благосветловских журналов в широких кругах общества показывает, что на них существовал такой же естественный спрос, как и на "Современник", удовлетворявший более тонкие и серьезные вкусы. Проницательный Благосветлов это сознавал и метко определял свою аудиторию. "Надо мерить наше общество его собственным аршином; это великий и глупый Bambino, которому еще не под силу светлые и честные идеи; bambino требует репы и чесноку, а ему подносят разные тропические растения". Вместе с своими журналами он останется характерной страницей в истории 60-х годов. - Ср. Г.Е. Благосветлов, "Сочинения" (СПб., 1882, с предисловием Н.В. Шелгунова); С.А. Венгеров, "Критико-биографический словарь русских писателей и ученых" (т. III); Н.В. Шелгунов, "Сочинения" (т. I) и "Русская Мысль" (1888, № 3). Е. Колтоновская.